Марина Серова - Музей неживых фигур

Сегодня была суббота, и завтра у всех студентов и преподавателей – единственный выходной день. То есть приходить в институт нет никакого смысла, художественное заведение будет все равно закрыто. Но я не собиралась так просто терять целый день – найти Кузнецова нужно сегодня же! Вот только как это сделать?..

Я решила позвонить Павлу Федоровичу Куприянову – придется побеспокоить его, принести искренние соболезнования. Я надеялась, что вещи Светланы, в том числе и ее мобильный, вернут ближайшему родственнику погибшей, то есть ее мужу. Сомневаюсь, что женщина пользовалась телефонной книгой – сейчас все нужные номера телефонов заносят в мобильник. Может, удастся узнать номер Кузнецова, вряд ли Светлане был известен его адрес.

Однако трубку Куприянов не брал – я набрала его номер три раза подряд, потом отправила смс-сообщение. Ни на звонки, ни на письмо мужчина не ответил. Впрочем, что я удивляюсь – наверно, потрясение оказалось слишком сильно, возможно, он забыл где-нибудь телефон…

Часы показывали четыре дня, и я, недолго поколебавшись, позвонила в службу такси. Диспетчер сообщила, что автомобиль приедет через четыре минуты. Я надела непромокаемую куртку, зонт брать поленилась – не сахарная, не растаю. К тому же терпеть не могу таскать с собой зонтики, тем более все равно доеду на машине.

Возле института народ уже не толпился, не было и машины «Скорой помощи». Я опасалась, что меня не пропустят в здание художественного заведения, поэтому не стала испытывать судьбу, прошла к запасному выходу. Думала, придется пользоваться отмычками, но дверь была открыта. Я зашла в здание и поднялась по лестнице на третий этаж.

Институт словно вымер – все аудитории были закрыты. Наверное, зря я сюда приехала, Кузнецов, видимо, тоже ушел домой. Ладно, попытаю счастья, решила я и прошла к лестнице, ведущей к мастерским.

Как ни странно, дверь в «храм» оказалась не заперта. Я тихо толкнула ее и бесшумно вошла в мастерскую.

Спиной ко мне возле дальнего стола, того, что находился рядом со стеллажами, стоял Роман Александрович. Преподаватель склонился над партой и что-то подрисовывал на чьей-то работе. Писал он сосредоточенно, наверно, вырисовывал какие-то мелкие детали. Чем-то он был похож на Светлану – когда занимался делом, ничего не слышал и не видел. Я подкралась ближе и заглянула за спину Кузнецова. Тонкой кисточкой он подделывал листья на цветочном орнаменте, обрамляющем икону Богоматери «Неупиваемая Чаша».

– Так-так, и кому же мы будем продавать работу Светланы Куприяновой? И за какие деньги?.. – вкрадчиво поинтересовалась я, вдоволь наглядевшись на старательного художника. Роман Александрович вздрогнул как ужаленный и резко обернулся.

– Вы… вы… вы что тут делаете? – заикаясь, промямлил он, мигом растеряв свою самоуверенность и храбрость. – Как… что…

– Как я сюда попала? – самодовольно докончила я. – Элементарно, через дверь. Вы забыли закрыть ее, думали, что в институте никого нет? Ошиблись, уважаемый, можете не суетиться и не прятать поддельную икону. Я все знаю: все три работы Светланы сфотографированы и хранятся у меня, плюс ко всему у меня есть записи ваших разговоров и видео, где записан процесс написания «Семистрельной»!

Последнее заявление было откровенным блефом, но я действовала наверняка, твердо намереваясь припереть хитроумного преподавателя к стенке. Мне удалось застать Кузнецова врасплох, поймав его, так сказать, на месте преступления. Довольная произведенным эффектом, я продолжала:

– Отпираться бесполезно, единственное, что лучше всего сделать в вашей ситуации, – это чистосердечно во всем признаться. Если станете отпираться или врать – сразу же звоню в полицию, пусть там с вами разбираются. Я не люблю тратить свое время зря и тщательно планирую свой распорядок дня. Я даю вам десять, хорошо, пятнадцать минут на подробный и достоверный рассказ. Если вы не согласны – пожалуйста, ваш выбор. Итак, кому вы предпочитаете поведать свою и Светланину увлекательную историю? Мне или следователю из прокуратуры?

Роман Александрович открыл рот, видимо, собираясь что-то сказать, но это у него не получилось. Слов, похоже, подобрать не может. А еще преподаватель! Уж учителя, насколько я знаю, за словом в карман не лезут!

Наконец он кое-как совладал с собой и тихо проговорил:

– Хорошо, я расскажу вам. Но кто вы? Зачем вам это надо?

– Обо мне сейчас речь не идет, и вопросы здесь задаю я, – веско произнесла я. – Сразу предупреждаю: бегством спасаться и не пытайтесь. У меня – черный пояс по карате, и если потребуется, могу продемонстрировать вам пару приемов. На вашем месте я бы поостереглась после захвата руки вы вряд ли сможете заниматься живописью в ближайшие пару месяцев. Это вам понятно?

Преподаватель кивнул. Я прямо-таки наслаждалась создавшейся ситуацией.

– Итак, первый вопрос. Кто, кроме Светланы, подделывал иконы? Я хочу услышать имена и фамилии этих студентов.

– Никто, – отрицательно помотал головой Кузнецов. – Только Света Куприянова, больше никто бы и не справился.

– В пакете все ее работы? Три иконы Богоматери или еще имеются? – продолжала я свой допрос.

– Нет, даже сверхспособный и талантливый художник не смог бы за один месяц написать больше, – заявил Роман Александрович. – Три иконы – это очень много, если вы их видели, то представляете, насколько это сложная работа.

– Вы собирались их продать, так? Кому?

– Иконы заказывает настоятель определенного храма, – объяснил Кузнецов. «Семистрельная» делалась для Покровской церкви, «Нечаянная Радость» – для Казанского храма в Санкт-Петербурге, а эту, – он кивнул на «Неупиваемую Чашу», – заказало частное лицо.

– Да, вы, похоже, устроили неплохое производство, – заметила я с издевкой. – Труженица Света, значит, сидит сутками напролет, вырисовывает детали, а вы спокойно продаете ее работы и забираете все денежки себе! Бедная Куприянова, втрескалась по уши в подлеца, который использовал ее в своих целях!

– Откуда вы и про это знаете? – изумился Роман Александрович. – Про Свету, она вам что, рассказывала?

– Вы считаете себя талантливым живописцем, а я умею узнавать скрытые тайны, проникать в запретные комнаты и раскрывать преступные действия. Вы вскружили голову наивной женщине и заставили ее работать на себя, бесплатно! Пользовались ее чувствами! А-я-я-й, как не стыдно!

– Я Свету не использовал, – возразил Кузнецов. – Она согласилась работать, если я устрою ее в иконописную мастерскую, а за иконы она получала бы двадцать процентов! Деньги, могу вас сказать, немалые, хватит не только на краски и холсты, но и на отдых за границей! Так что не нужно делать из меня преступника!