Александр Трапезников - Ночные окна

Остановившись между двумя кабинетами, подумал: с чего, а вернее, с кого, начать? С барина Коленьки или с Нехорошева?

План действий был выработан накануне, задачи определены, цели обозначены. В принципе, выбор сейчас не играл особой роли. Я изучал этих людей достаточно долго. Сегодня пора было ставить точку. Поразмыслив немного, я вошел в правый кабинет. И сразу же понял, что атмосфера здесь уже накалилась. Бижуцкий и Жанночка стояли возле открытого окна, остальные орали друг на друга. При виде меня все смолкли. Галстук у Нехорошева съехал набок, Лизочка приобрела пунцовый цвет лица, мадам Ротова – напротив – еще более бледный.

– Я доктор педагогических наук, профессор, – заявила она мне. – У меня академические труды. А этот… человек, – она выразительно посмотрела в сторону Нехорошева, – говорит, что я в воспитании детей ничего не смыслю. И приводит в пример мою дочь, которой я, дескать, подавила волю. Убила ее альтер эго.

– Мама! – пискнула Лизочка.

– А вы посмотрите на нее! – огрызнулся Сергей Владимирович. – Она же и в тридцать лет остается сущим ребенком, даже внешне. Женщина-подросток, – вот кто ваша дочь! С мозгами школьницы.

– У нее за плечами аспирантура, – парировала Ротова.

– Ну разумеется! Вы же ее туда и пристроили. У вас же в университете все схвачено. Было бы странно, если бы вы не тянули ее за собой на веревочке, как козу. Вы ей и мужа подобрали, первого. Да и второго – тоже.

– Сергей! – вновь подала голос Лизочка.

– А также и третьего, – мрачно добавил Нехорошее. – То есть меня. А сами не знаете, что в ней черти водятся, в омуте этом.

Наступила пауза. В этой комнате, в отличие от другого кабинета, камин был искусственный, несмотря на «жаркую» атмосферу, здесь было прохладно.

– Господин Бижуцкий! – сказал я. – Вам, кажется, пора на процедуры. И закройте, пожалуйста, окно, на улице прохладно. К тому же вдруг кто-нибудь подслушает наши «семейные тайны»?

– Я, с вашего позволения, останусь, – ответил он, притворяя створки. – Мешать не стану. Считайте меня тенью.

– Кстати! – воскликнула Лизочка. – Вот что меня все это время мучило, но я не могла вспомнить. Ваш рассказ. Вы остановились на том, что подкрались к светящемуся окну на соседней даче, прильнули к нему и увидели там… – что вы увидели?

– Вначале я услышал странные звуки, похожие на плач или смех ребенка, – охотно начал Бижуцкий, одергивая малиновую пижаму.

– Сейчас не об этом! – резко оборвала его мадам Ротова. – Вы, Сергей Владимирович, забыли сообщить, что ваша учеба в университете и аспирантуре проходила не без моей помощи. Более того, вас выгнали бы с первого курса, если бы не мое заступничество и покровительство, настолько вы были ленивы и бездарны.

– Ой-ей-ей!.. – засмеялся Нехорошев. – Да, вы правы. Но какую цену я за все это заплатил!

– О чем ты, Сережа? – спросила Лизочка, насторожившись.

Ротова и Нехорошев тем временем метали друг в друга молнии.

– Очевидно, Сергей Владимирович намекает на некоторые интимные обстоятельства своей университетской карьеры, – хладнокровно заметил я.

Ротова и Нехорошев одновременно усмехнулись.

– Мама? – произнесла Лизочка.

– Что – «мама»? – отмахнулась та. – Ну да, я спала с ним, если тебе так уж это интересно. Но ты с ним тогда еще не была знакома. Вы же с разных факультетов. А что в этом такого особенного?

– Конечно, – ядовито согласился Нехорошев, – ничего особенного нет, если профессорша пару раз переспит вволю со своим студентом. Но если она изводит его приставаниями, одаривает ценными вещами, швыряет на него деньги, возит по загородным ресторанам, в Сочи, устраивает дикие оргии на своей даче, с цыганами и шампанским, – словом, оттягивается по полной программе, и все ради него – любимого, который Для нее такая же игрушка, как и ты, Лиза. Днем она – профессор в университете, ночью – Мессалина, жаждущая самого Дикого разврата. К тому же бешеная ревность, угрозы убить или выгнать с волчьим билетом из университетских стен, если я что-то сделаю не так, не выполню ее сексуальные прихоти. Удивляюсь, как ты раньше не догадывалась обо всем этом! Это же было практически на виду. Впрочем, она тебе всегда легко пудрила мозги.

– Сережа! – вскрикнула Лизочка.

– Ну что – «Сережа»? – точно так же, как Ротова, отмахнулся от ее писка и Нехорошев. – А ты знаешь, что она даже хотела женить меня на себе? Чтобы привязать окончательно. Видно, я ей по вкусу пришелся. С этой целью и тебя быстренько замуж сплавила за какого-то идиота в штанах. Ноя крепким орешком оказался. Почти как Брюс Уиллис, потому и стригусь наголо.

– Голова у вас, Сергей Владимирович, от чужих подушек полысела, – спокойно заметила Ротова. – А я бы за вас и сама не вышла. Потому что вы не Брюс, вы – слюнтяй и тряпка. Баба вы с большим членом, вот кто.

– Браво! – захлопал в ладоши Бижуцкий. – А я хотел идти телевизор смотреть. Нет уж, тут интереснее. Молчу, молчу! – добавил он, встретив мой взгляд.

– А я ведь догадывалась, – произнесла Лиза, после нескольких минут молчания. – И долго у вас это продолжалось? После нашей свадьбы… тоже?

– Инерция движения – она ведь не имеет точки торможения, особенно если ты катишься вниз, – пожал плечами Сергей Владимирович. – Бывало и после свадьбы. И до. И даже во время, если уж хочешь всю правду.

– И сейчас? – продолжала допытываться Лиза.

– Сейчас мы сидим в разных углах, – усмехнулся ее муж, – а то, может быть, и сплелись бы в змеиных объятиях. Яда и похоти у нее на двоих хватит.

– Вот ведь мерзавец! – вырвалось у мадам. – Нет, Лизочка, тебе надо с ним разводиться. Детей у вас все равно нет, а у меня есть на примете один молодой человек, ученый, кандидат наук, который…

– Который уже переспал с ней, – перебил Нехорошев, – сдал, так сказать, зачет на практике. Так что можешь быть спокойна. Она и с первыми твоими мужьями наверняка спала. Дело-то житейское. Все свои, чужие тут не ходят. Еще хорошо, что ты родила в первом своем браке дочь, был бы сын – она бы и с ним занялась половым воспитанием. Природу не исправишь, гони ее в дверь, она в окно влезет.

– Урод, – кратко констатировала Ротова.

– Кстати, об окнах, – вставил неугомонный Бижуцкий. – Был у меня в позапрошлом году такой случай…

– Я сам не против развода, – прервал его Нехорошев. – Более того, настаиваю на этом. Заявляю всем: я встретил другого человека и полюбил.

– Надеюсь, этот «человек» хотя бы женщина? – съехидничала Ротова.

– Женщина, женщина. Не чета вам. Молодая и красивая.

– Да вам, Сергей Владимирович, от нашей семьи никуда не деться. Вы же все без меня пропадете. И вы, и она.

– Мама, пусть уходит, – сказала Лиза. – Я его ненавижу.

– Вот и договорились, – усмехнулся Нехорошев. – Вот и выяснили отношения. А что, Лиза, думаешь, я не знаю, что ты вся в мать? Тоже постоянно чешется. Потому и мужей, и любовников меняешь. Придет сантехник краны крутить, ты уже трусики стягиваешь. Потому что с детства приучена не отказывать мальчикам, если просят. Сама мне рассказывала, что мама тебе говорила, как это полезно для развития растущего организма. С одиннадцати лет кувыркаешься, когда огонек там вспыхнул. Потушить не можешь.