Сэйтё Мацумото - Тайна субургана. И если я умру завтра... Среда обитания

— Малым делом, — усмехнулся Балдан, — новую власть не спихнешь, достойный хамба-лама. Я не сомневаюсь в размахе ваших действий и в вашей дальновидности. Главное — не останавливаться на том, что уже сделано.

Хамба-лама почитался в своем краю как живой бурхан, люди ему верили, открывали перед ним сокровенные мысли и желания. Чтобы получить его благословение, отдавали часто последнее, что у них было.

Прикрыв глаза, настоятель сделал сосредоточенное лицо, как это делают созерцатели, прошептал по-тибетски короткое заклинание и спокойным тоном продолжал:

— Несколько дней назад один наш человек ушел за кордон к японцам. По моим подсчетам, он уже с ними встретился.

— Что за человек? — поинтересовался Балдан.

— Человек проверенный и надежный. В свое время он и в городе жил, и по аймакам поездил. Вообще, это образованный и, я бы сказал, ловкий человек. Прежде состоял в партии, но за преступление был исключен и посажен в тюрьму. Если на этот раз ему повезет, то он вернется с богатым уловом.

— А здесь, в наших краях, есть преданные нам люди?

— Конечно, есть. На днях я познакомлю вас с двумя наиболее влиятельными из них — Дамираном по прозвищу Кургузый тайджи [20] Тайджи — дворянин. и бывшим головою Халхин-Гольского уезда богатеем Лувсаном. Преданнейшие люди, на них можете полагаться, как на самого себя.

Под жилье Балдану отвели небольшую деревянную пристройку с окном, затянутым тонкой рисовой бумагой вместо стекла, с трудом пропускавшей тусклый свет с улицы, и назначили старшим казначеем, чему он был очень рад, так как работа казначея открывала перед ним широкое поле деятельности, а главное — у него появилась возможность постоянно общаться с низшими ламами и простыми скотоводами. Таким образом он мог узнавать их настроения и интересы, под предлогом сбора пожертвований мог свободно отлучаться из монастыря.

Как особо доверенное лицо самого хубилгана, Балдан стал пользоваться в монастыре не только полным доверием ламства, но большим уважением к своей особе с их стороны. Хамба-лама и его ближайшее окружение почитали за честь попросить у него какого-нибудь совета или просто о чем-либо с ним побеседовать. Так в течение нескольких дней он перезнакомился почти со всеми тамошними ламами.

В один из вечеров Балдан незаметно вышел из своей пристройки, спустился с холма и направился от монастыря в ту сторону, где жили простые скотоводы. Тихонько прокравшись к стоящей на отшибе маленькой черной юрте монастырского водовоза-бобыля Гомпила, Балдан потянул за кошму, служившую дверью, и вошел в юрту.

Гомпил сидел на тонком засаленном тюфяке возле железной печурки при тусклом мерцающем свете жирника и уплетал горячую, только что снятую с печки лапшу, с шумом втягивая ее в себя. При виде незнакомого человека, неожиданно появившегося в столь поздний час, Гомпил вздрогнул, расплескав лапшу, и с растерянным видом робко предложил гостю сесть возле печки. По обычаю монгольского гостеприимства Гомпил налил в пиалу чай с молоком и подал незнакомцу. Принимая пиалу с чаем обеими руками, как того требовали правила хорошего тона, Балдан сказал пароль. Гомпил, услышав долгожданные слова, облегченно вздохнул и с улыбкой проговорил отзыв.

— Ну, Гомпил, какие новости? Только коротко и быстро. Водовоз подсел поближе к Балдану и начал рассказывать:

— Признаться, не думал я так скоро с вами встретиться. Знаете, по всему видно, что здешние ламы затевают что-то недоброе. В последнее время дамские шишки, то бишь высшее духовенство, чуть ли не каждый вечер собираются где-нибудь в укромном месте, подальше от людских глаз и что-то обсуждают, о чем-то спорят, а днем как ни в чем не бывало, вид у них кроткий, как у смирной овечки. Но не только они. И среди местного населения участились всякие разговоры, порочащие политику народно-революционной власти, распространяются клеветнические слухи о Советской России. Вообще, худонские араты [21] Араты — скотоводы. кем-то здорово запуганы. Станешь о чем-нибудь спрашивать — или молчат, или отнекиваются, говоря, что ничего не знают. Недавно, например, на собрании жителей окрестного бага [22] Баг — низовая административная единица в сельской местности, ныне упраздненная. председатель Сэд прямо с этого и начал свое выступление. Известное, мол, дело, не ветром надуло вредоносные слухи. Ясно, что скрывается за ними опасный враг нашей народной власти и что рано или поздно мы его уничтожим. Тут начался такой галдеж! К помосту подскочил богач Лувсан и его сиплый подпевала Доной и начали требовать у Сэда, чтобы он назвал вслух имя этого врага, если оно ему известно. В общем, люди реагировали очень бурно. В конце собрания Сэд обратился к аратам с призывом не вносить свои трудовые сбережения и имущество, нажитое трудом, на воздвижение субургана. Он объяснял им, что трудовые деньги идут в сундуки ламам, что ламы обманывают народ. Лувсан с Доноем с пеной у рта начали кричать, что, мол, пожертвования верующих — дело сугубо добровольное, никто, мол, никого не заставляет вносить свою лепту, да и государство разрешает исповедовать религию, и нечего поднимать этот вопрос. Но я уверяю вас, что это был не простой спор людей, выражающих свои мысли. Это здорово пахнет преднамеренной защитой интересов ламства, к сожалению, пока еще многочисленного. У меня есть еще и другие ценные для нас наблюдения, но об этом мы поговорим после. А сейчас вот что. Здесь долгие годы околачивался один китаец, прибывший с Долнура. Работал плотником в монастыре, имел большой хашан с деревянным домом, обширный земельный участок. И вдруг собрался уезжать. Ни в коем случае нельзя его упускать.

— Почему?

— Есть веские улики, доказывающие, что он японский шпион. Его нужно немедленно арестовать. Немедленно! Очень важная птица и хитер. Места эти изучил как свои пять пальцев.

— Арестовать-то — дело несложное. Но доказательства?

— Буду краток. У китайца — зовут его Буянт — есть оружие. Отличная военная подготовка. Попадает в цель, почти не целясь. Имеет подробные карты местности и всех объектов. Физически сильный. Очень осторожен. Что будем делать?

— Сделаем так: ты усилишь наблюдения за китайцем и в случае чего дашь знать. А я попытаюсь разузнать что-нибудь у хамба-ламы об этом человеке. Почему же хамба, назвав мне уже ряд имен, не упомянул о китайце? Трудно объяснить это простой забывчивостью. Что-то здесь не так. Ну, ладно. Смотри не упусти китайца. До встречи.

Благодаря темной летней ночи Балдан так же благополучно возвратился в свою пристройку, разделся и нырнул под одеяло. «Молодец Гомпил. Хорошо несет службу. Но в самом деле, почему хамба ни разу не упомянул мне имени Буянта? Подождать, пока сам заговорит об этом? Или попытаться самому навести разговор на китайца? Ладно, поживем — увидим, а вот с председателем бага товарищем Сэдом надо побеседовать непременно», — думал Балдан, засыпая.