Сэйтё Мацумото - Тайна субургана. И если я умру завтра... Среда обитания

Кияма, владелец журнала «Финансы», за последние пятнадцать лет превратил свой журнал в первоклассное издание. Уже много раз он обращался к Идохаре с просьбой рассказать ему о себе с тем, чтобы опубликовать об Идохаре очерк, но тот отказывался, мотивируя тем, что пока еще не занял достойного места в финансовом мире и писать о нем рановато.

Машина подъехала к отелю. Идохара вошел внутрь, внимательным взглядом окинув холл.

Лифтер низко поклонился ему и, не спрашивая, нажал кнопку одиннадцатого этажа. Было ясно, что Идохара здесь не впервые.

— Благодарю, — буркнул Идохара и сунул лифтеру купюру в пять тысяч иен.

— Со счастливым возвращением. — Бой снова поклонился.

Должно быть, узнал от Минако о моей поездке за границу, подумал Идохара. Минако была известной кинозвездой, выступавшей под сценическим именем Юкико, и лет пять назад часто снималась в фильмах в роли принцесс. Теперь в мире кино о ней уже не вспоминали, но популярность среди молодежи она по старой памяти еще сохранила.

Выйдя из лифта, Идохара пошел по длинному темному коридору, остановился у нужного ему номера и постучал.

Дверь сразу же отворилась, и в коридор выглянула женщина в красном халате.

— Добро пожаловать, — тихо сказала она, ее глаза сияли от счастья.

Пропустив Идохару внутрь, она заперла дверь. Номер с отдельной спальней был прекрасно обставлен. У стены стоял хороший диван, вокруг стола — четыре кожаных кресла, в углу — красный торшер с абажуром в форме тюльпана. Минако сняла с Идохары пальто и прильнула к его груди.

— Как я рада вас видеть, — прошептала она.

От ее шеи исходил слишком сильный запах духов.

Идохара одной рукой обнял ее несколько располневшую талию, другой приподнял подбородок. Минако ответила долгим поцелуем, потом, с трудом переведя дыхание, снизу вверх поглядела на Идохару. Ее ресницы были влажными от слез.

— Когда я получила вашу телеграмму, мне показалось, что это сон. Ведь вашего возвращения я ожидала лишь через две недели, — прошептала Минако, дрожа от полноты чувств.

— Умер Сугинума, и его сын попросил меня срочно вернуться, — сказал Идохара, одновременно думая о том, что Минако за последнее время очень располнела и теперь уже ей никто не предложит играть роли молоденьких девушек, а он, Идохара, всегда предпочитал худеньких — таких, как та женщина, с которой он ездил на этот раз за границу.

— Как хорошо, что вы сразу же приехали ко мне, — воскликнула Минако, вешая его пальто в шкаф. — Ванна для вас приготовлена, надеюсь, вода еще не остыла.

— Погоди, я сначала немного отдохну. — Идохара сел в кресло и закурил. — Кстати, в кармане пальто для тебя подарок.

— Что бы это могло быть?

— Потом посмотришь. Приобрел на свой вкус — не знаю, понравится ли.

— А где же ваши вещи?

— Отправил с Окуно домой. Ничего интересного там нет.

— Не верю. Вы просто не хотели, чтобы я поглядела на подарки, которые вы привезли жене. Зря опасаетесь — я не считаю ее своей соперницей, как бы молода она ни была. — Минако перестала улыбаться и закурила.

На следующее утро Идохара проснулся часов около десяти, взял с ночного столика сигарету и, не вставая с постели, закурил. В ванной шумела вода, оттуда доносился голос Минако, что-то напевавшей. Она была в хорошем настроении. Должно быть, уже разглядела полученное ею в подарок бриллиантовое кольцо, подумал Идохара.

Это ему принадлежала идея поселить Минако в отеле. Такое положение его меньше связывало. Дом покупать было ни к чему: и истратишь больше, и свободы лишишься. Сейчас страшно подорожала земля, на строительство и обстановку пришлось бы угробить уйму денег, да и прислугу надо нанимать.

Номер в отеле тоже стоил недешево, зато в любой момент он мог расстаться с Минако: достаточно прекратить оплачивать номер. И еще: жизнь в отеле как бы исподволь внушала женщине мысль о том, что связь их временная, им это тоже облегчало расставание, если бы в этом возникла необходимость.

Минако не спеша принимала утреннюю ванну. Она еще не знала, что Идохара уже проснулся. Новая женщина, с которой он ездил в Европу, была значительно моложе Минако. Идохара подумал, что в последнее время его стало тянуть к молоденьким девушкам. Не признак ли это надвигающейся старости? Не оттого ли он чувствует себя не по годам старым, что всю жизнь слишком спешил к какой-то цели? В семнадцать лет он мотыжил землю в деревне, в девятнадцать ушел оттуда. Потом началась жизнь, полная опасностей и риска. Во время войны он сражался на континенте, а когда война закончилась, занялся темными делами, граничившими с преступлением. Нет, путь, по которому он прошел, не имел ничего общего с жизнью других предпринимателей. Наверно, поэтому его лицо избороздили преждевременные морщины. Он давно уже привык, что окружающие удивлялись и даже просто не верили, впервые узнав его истинный возраст.

Его лицо, отражавшееся в зеркале, поражало своим мрачным выражением. Нет, у него была не та внешность, какая нравилась женщинам. Начинающая лысеть голова, редкие брови, глубокие морщины на лице. Пожалуй, даже крестьянин его возраста выглядел бы значительно моложе.

Идохара погасил в пепельнице окурок, поднялся с постели и, сунув ноги в домашние туфли, подошел к двери, где сквозь щель была просунута газета. Он поднял газету и снова вернулся в постель.

Дверь в ванную приоткрылась, и оттуда выглянула Минако.

— Вы уже проснулись? Не хотите ли принять ванну? — спросила она.

Идохара ничего не ответил, потому что в этот момент его внимание привлекла довольно большая статья под заголовком:

«Судьба концерна Сугинумы. Курс нового президента — сокращение сферы деятельности?»

В статье отмечалось, что покойный Сугинума всячески стремился расширить свое дело, проглатывая все, что близко лежало. Некоторые считали его действия «разбойническими». На самом же деле ему просто не давали покоя безграничная жажда предпринимательства и стремление монополизировать все в своих руках. Однако множество предприятий, входивших в его так называемый концерн, практически не были между собой связаны, и это являлось его ахиллесовой пятой. Он хватал все, что ему предлагали, не думая подчас, нужно ему это или нет.

Верно подмечено, подумал Идохара, Сугинума уверовал в свою непогрешимость, в свой предпринимательский талант. Будучи выходцем из чиновничьей семьи, он сам создал иллюзию, будто является человеком необыкновенным, раз ему удалось чудесным образом так расширить свои владения, а общество, со своей стороны, поддерживало эту иллюзию, но она стала развеиваться еще при жизни Сугинумы, а когда он скончался, «концерн Сугинумы» оказался на грани краха.