Ирина Горбачева - Майор Снежина. Старые дела [СИ]

– Аркаш, только одно скажи. Всё это время меня мучает один вопрос. Где Людмила?

– Её этот полудурок Коля убил. Только так тебе скажу, никакой он не полудурок. Хорошо разыгрывал всех, но теперь, всё. Отыгрался.

– Так его ты…

– Его я. И жалею только об одном, мне раньше надо было появиться и разобраться с этой мразью.

– А Михалыч Тулев?

– А, эта ещё одна тихая мразь. Они с Колькой и Травкиным свой бизнес имели. Не хочется вспоминать Петрович, говорю же всё, потом сам узнаешь.

– Аркаш, успокой старика.

– Ну, как я Хвана, бывшего хозяина клуба, выжил из города, ты сам помнишь.

– Да и девочки перестали пропадать, как он испарился.

– Травкин встал на место Хвана и у них с Николаем коса на камень нашла. А тут, через столько лет, приехала Марианна, желая отомстить насильникам. Я сначала не разобрался, он и меня в своё время и Никитичну пустил по ложному следу. Я потом понял, но машина уже завертелась.

– Какая машина?

– Никитична с зятем похитили этих ребят и Травкина. Никитична сначала обезобразила лицо Травкина.

– Они что, с ума сошли?

– Ну, Колька явно ненормален, коль занимался такими делами. А Никитичну месть съела, да и он ей всё масла в огонь подливал. Петрович, короче, не создавай себе проблем. О нашей с тобой дружбе никому не известно. А узнаешь всё сейчас, себя выдашь. Живи спокойно и радуйся. Давай, Петрович, до встречи ночью. А чебуреки Галкины, помнишь, какие были? Здесь очередь за ними стояла вон до того угла.

– Что ты, конечно помню. Сок до локтя тёк, а фарш, какой вкусный был, рубленный, не то, что этот смесь мясная. А запах? Лучше всяких духов. Тесто слоилось… Ладно, вспомнишь, тоже!

– Я позвоню, когда надо будет тебе подъехать. До встречи.

Вернувшись в управление, Илья Петрович сел за архивные дела.

– Сколько времени прошло. Сколько всего пережито. Всё это время я думал, что Людмилу увёз с собой Аркадий. У меня и мысли, что Колька мог убить её, никогда не появлялось. А оно вот как вышло. Хорошо, что я в Аркашке не ошибся. Зачем листать эти жёлтые листочки, пропахшие сыростью? Разве они передадут то, о чём сердце болит. О том, что спрятано за душой?

Глава 14

Всю ночь Анна и Никитична провели в разговорах. Вспоминала Никитична, которую Анна расспрашивала об отношениях Аркадия с её дочерью. Анна рассказывала ей, как они с Аркадием разорили Свидомского и Кучумова.

– А мне Сеннька твой по душе был. Как я уж Людмилку свою просила, чтобы забыла она Аркашку. Но куда, там. Кровь, смешанная греческая с армянской в нас течёт. Смесь гремучая. Нет, говорит, Аркадия люблю. Слукавила я тебе, сказала, что уборщицей она работала в клубе. Какая уборщица! Красавица. Аркашка её поставил за место себя, можно сказать. В финансовом плане. За товаром она следила, за прибылью. Налоговых никаких ещё не было, а отстёгивать многим надо было. Вот она и выполняла его поручения.

– А как же она замуж за Николая вышла?

– Назло Аркадию. Узнала, что он один за кордон собрался, и выскочила за любого. Колька любым оказался. За ней многие увивались. Так и Колька не всегда таким был. На слова он всегда был тяжёлым. Не вытянешь с него ни слова. Мычит, как бык. Так он бычком и был-то у прежнего хозяина. Охранником его. Всегда при деньгах. А как Людочка пропала, к этому времени Травкин уже владел клубом, так сразу Кольку вышвырнул на улицу. Травкин-то тоже на Людмилку глаз положил, приставал к ней. А тут милиция подсуетилась, из Кольки дурочка сделали. Я уж потом Травкина пристыдила, так он и взял его двор мести, да так мелкие поручения выполнять.

– Так Людмилу не нашли? Может она перебралась за границу? – предположила Анна.

– Ты что? Чтобы Людочка оставила меня с разбитым сердцем? Нет, Колька тогда сразу сказал, что Травкин Люду увёз куда-то по своим делам, а в клуб вернулся один. Колька подумал, что он её потом домой отвёз. А когда он вернулся домой, мы забеспокоились. Люда никуда не сообщив мне, не ходила. С того дня и пошла моя жизнь кувырком. Травкин и тогда, когда с тобой несчастье произошло, с твоими ухажёрами был. Это он машину тогда подогнал. Колька мне всё рассказал ещё тогда. Видел он, как ты с ними была и как они тебя увозили. Я и милиции это говорила. А мне, у них алиби. Ну, ничего! Теперь я Травкину так личико разукрасила, как они девчонок, и тебя…– от злости и ненависти лицо у Никитичны стало бардовым. Она сильно сжала руки в кулаки, заскрипела зубами, – задушила бы всех до одного. Глазом бы не моргнула.

– Как разукрасили?

– Как тогда они тебя, так и разукрасила. Ты-то не помнишь, какой ты попала на операционный стол? А какой осталась бы, если бы не Сёмка, муж твой. Тебе повезло, в любимчиках ты у Бога, а вот доченьке моей нет. И недолюбила, и не дожила.

– Никитична, что вы с Андреем сделали?

– Я же говорила тебе, жив твой ненаглядный. Он тебя калекой сделал, а ты…– Никитична зло посмотрела на Анну.

– Нет, Никитична. Не он это.

– Тебе виднее. А я от своего не отступлюсь. Колька ещё пропал. Теперь нас закрыл. Что задумал, паршивец? Зачем нас закрыл?

– Когда он пропал? Я уже счёт дням потеряла.

– Так мы тебя к нам привезли…

– Мы, что в вашем доме находимся?

– В погребе. Всё Аркашкины изобретения с девяностых. Отсиживался иногда здесь, пока ваш дом не отстроил. Но кроме Аркадия и Николая, кто нас мог здесь закрыть?

– Странно. Если Аркадий приехал, зачем ему это надо? А Николаю зачем?

– Николаю? От меня старой избавиться. Дурак, дураком, а надоела я ему. Может зазнобу себе нашёл, а я мешаю.

– Вы вот говорите, Андрей это, Андрей. А вот так получается, что чем дольше время отодвигает меня от того страшного дня, тем чётче становятся мои

воспоминания. И знаете, что я вспомнила? У одного, на которого я думала, что это Андрей на предплечье тату была.

– Татуировка, что ли?

– Да. Череп, пронзённый ножом.

– Череп, говоришь? – Никитична побледнела и задумчиво поправила её, – кинжалом, наверное.

– Наверное. А вы тоже видели такую тату?

– Что-то сердце защемило. Я прилягу.

– Да, да, ложитесь, – Анна, накрыла Никитичну пледом, а сама примостилась у столика и не заметила, как уснула.

Проснулась она от боли в спине из-за неудобной позы, в которой настиг её сон. Отёкшие ноги покалывало, словно по ним прокатился мячик колючего ёжика. Она посмотрела на пожилую женщину. Никитична лежала, не шевелясь, в той же позе, в какой и заснула. Анна подошла к ней.

– Алла Никитична, – но она не реагировала. Анна взяла её за плечо, и вдруг поняла, что Никитична умерла.

– Алла Никитична, что же вы! – Анна подбежала к двери и с силой дёрнула её. Как ни странно, дверь оказалась открытой. Она прошла по погребу, где в углу в песке лежало немного картофеля и ещё что-то, несколько небольших стеллажей с банками, споткнулась о пустую кастрюлю и поднялась по каменным ступенькам вверх. Открыв дверь погреба, она закрыла глаза от яркого света. Немного придя в себя, поняла, что находится во дворе Никитичны.