Алла Холод - Чужая гостья

Когда за окном стали мелькать городские задворки, Маша была уже совсем обессилена. Как следует поспать так и не удалось. Она почти ничего не ела со вчерашнего дня, если не считать салата из редиски и огурцов в кафе рядом с аэропортом. Память зафиксировала еще какой-то кекс в самолете, но в каком именно – из Палермо в Рим? Или из Рима в Москву? Этого Марьяна не помнила. Она пошарила в сумке, нашла упаковку жареного фундука, съела несколько орешков, чтобы унять голодную тошноту. Наконец, поезд остановился, люди поспешили на выход. Машина дорожная сумка осталась у Севы, но это не к спеху. Лишь бы московские сыщики не слишком сильно на нее обиделись. Сейчас вопрос номер один – что делать? О чем она думала, когда сбегала из кафе? Хотела разобраться с Мишей сама? Хотела, глядя ему в глаза, спросить, как он мог все это сделать? Как мог после всего этого с ней спать и говорить, что любит ее по-прежнему? А что бы она сделала потом? Этот вопрос Маша себе не задавала. А вот теперь пора бы и задать. Что она будет делать, оставшись с Мишей один на один? Маша поняла, что вся ее решимость улетучилась, уступив место паническому страху. Этот человек уже убил двоих, Илья был прав, самодеятельности быть не должно.

Марьяна не успела додумать эту мысль, когда почувствовала, что кто-то крепко взял ее за локоть.

– Ты? – отшатнулась она от Миши, когда обернулась и увидела его лицо.

– Ну а кто же еще? – откликнулся он. – Ты меня с ума сведешь! Провалилась сквозь землю, я места себе не нахожу, думал уже писать заявление в полицию.

– Какое заявление? Явку с повинной?

– Очень смешно, – кивнул Миша. – Вид у тебя усталый, но чувство юмора на месте. Значит, все нормально. Поехали.

– Я с тобой никуда не поеду, – попыталась вырваться Марьяна, но Мишина рука крепко держала ее за локоть. – Отпусти, Миша, у меня дела. Я пока не собираюсь домой.

– Машенька, ты ужасно выглядишь. Тебе надо отдохнуть.

– Как ты узнал, что я приеду этим поездом? – осенило Марьяну. – Ты что, маяк мне в телефон всунул?

Миша молча усмехнулся.

Маша снова попыталась вырваться, но Миша притянул ее к себе, обнял. Потом в нос ей ударил какой-то резкий запах, Маша обмякла в крепких мужских объятиях и стремительно понеслась по узкому коридору куда-то в черную пустоту.

– Сергей Алексеевич, у меня плохие новости.

Илья уже в пятидесятый раз пытался дозвониться до Поповкина, но не получалось: сначала телефон был отключен, потом номер стал срываться, видимо, просто не было хорошей связи. Наконец, пошли гудки, Сергей Алексеевич взял трубку.

– Мы ее упустили, – сказал Илья, – пошла в туалет и сбежала. Полагаю, уехала либо дневным сидячим поездом, либо автобусом, они от Павелецкого идут чуть ли не раз в два часа.

– Это плохо, – пробормотал Сергей Алексеевич. – У меня, знаете ли, нет штата загонщиков, которые сидят на подхвате и готовы в любую минуту сорваться и бежать за дикой ланью.

– За дикой, да. Виноват, не было времени приручить, – извиняющимся тоном ответил Илья. – Сейчас со мной сотрудник, который летал с ней на Сицилию, мы готовы выехать в любую минуту.

– На каком виде транспорта? – уточнил Сергей Алексеевич.

– На единственном эффективном в данном случае – на машине, – пояснил Илья. – Какой нам смысл приезжать без колес?

– Это очень верно, – согласился следователь. – А теперь кратко доложите: ей удалось что-то узнать?

– Да, Сергей Алексеевич, – начал Илья. – Но боюсь, кратко не получится. Ее бывший муж…

– Который? – прервал Поповкин. – Одинцов или Малышев?

– Одинцов, – ответил Илья. – Несколько лет назад он совершил преступление, которое хотел скрыть.

– Ложный взрыв «Мерседеса» – тоже его рук дело, – скороговоркой пробормотал Поповкин. – Теперь нужно действовать быстро.

Илья на другом конце провода замешкался.

– Одну секунду… – извинился он, отодвинул телефон от уха и принял сообщение от Севы.

Через минуту Илья возобновил разговор:

– Карелина купила билет на вечерний самолет, я пошлю сотрудника на этот рейс. А мы с Севой сейчас же выедем на машине, через пять часов будем у вас.

– Скорее всего, через шесть, – уточнил Сергей Алексеевич.

– Мы будем через пять, – твердо ответил Илья и дал отбой.

– Ну что, ласточка моя, ты проснулась? Отдохнула?

Маша пыталась разлепить веки, но они пока открывались очень тяжело. Зато части тела пришли в движение, она чувствовала, что ноги пытаются нащупать возможность встать, руки ищут какой-то опоры, хотя и безуспешно. Было непонятно, почему нарушены двигательные функции, ничего нигде не болело, однако во всем теле чувствовался дискомфорт. Маша пока не окончательно проснулась, но не до конца пробудившимся сознанием уже успела осознать, что решительно не понимает, где находится. И ноги… Что такое с ее ногами? Почему они не могут найти точку опоры? Оценив свое нынешнее состояние как немощное, Марьяна снова закрыла глаза. Может быть, она просто проснулась посреди плохого сна? Ей вдруг вспомнилось – и откуда было это знание? – что в славянских поверьях существует некий дух или демон сна по имени Намной. Он наваливается на спящего человека всей своей тяжестью и давит – в лучшем случае до синяков. Но возможно и до смерти. Маша снова в ужасе открыла глаза, собрала все силы и попыталась сесть на кровати. Не получилось.

– Марьяна Юрьевна, не дергайтесь, – прорезался сквозь сонную одурь знакомый голос. – Что вы так нервничаете? Ничего страшного пока не произошло.

Это был голос Миши. Вместе с этим открытием к Маше вернулась память и еще кое-что, куда более худшее – ощущение полной физической беспомощности. Она еще раз попыталась пошевелиться – и опять ее постигла неудача.

– Маша, не возись, душа моя, и ничего не бойся, это всего лишь смирительная рубашка, раздобыл по случаю, – весело сообщил Миша. – Я могу частично тебя освободить, чтобы покормить. Ты очень осунулась за последние дни, я думаю, что ты совсем ничего не ела в дороге.

– Миша, ты псих? – вдруг осенила Машу страшная догадка.

– Почему это я псих? – спокойно пожал плечами он. – Я веду себя адекватно текущей ситуации. В чем мой психоз, что за ерунду ты говоришь?

– Ты меня усыпил, связал… Разве так ведет себя адекватный человек?

– Маша, мне кажется, нам с тобой нет смысла тратить время на эту болтовню.

Он взял стул, подвинул его к Машиному лежбищу, наклонился к ней всем туловищем.

– Хочу насмотреться на тебя напоследок, – сказал он. – Все-таки ты самая красивая женщина из всех, кого я когда-либо видел в этой жизни. Уля была не такая. Она была мягкая, теплая, податливая… А ты словно высечена из драгоценного камня. Ты как кристалл… сверкающий четкими гранями.