Инна Балтийская - Под диктовку Альцгеймера

— Ты же понимаешь, что она реально видит будущее! А ты! Вот она откажется тебе помогать, будешь локти кусать!

— Отстань! — не оборачиваясь, на бегу бросила я.

Через какое-то время подруга и правда отстала. Я вбилась в переполненное метро и поехала в лабораторию.

В одном гадалка была права. Наше исследование продвинулось довольно далеко, и, как это не грустно, тормозило его только упрямство Натана Константиновича. Он все пытался заблокировать зловредный ген, но пока безуспешно. А я обошла препятствие и пошла дальше.

По мере изучения различных зарубежных исследований по болезни Альцгеймера выяснилось, что она обычно сочетается с пониженным уровнем инсулина в мозгу, многие исследователи называют его «диабетом третьего типа» или «диабетом мозга». Предполагалось, что именно резистентность к глюкозе в свою очередь увеличивает риск амилоидных бляшек… Да, диабетики 2 типа в два раза чаще заболевают Альцгеймером. Но ведь сам глюкозорезистентный диабет тоже чаще всего возникает в период менопаузы, то есть одновременно со стартом Альцгеймера. Обе болезни возникают одновременно, а вовсе не одна после другой. Так может, и причина возникновения у них одна?

Итак, я решила плясать от печки. Что происходит во время менопаузы? Ответ прост: уменьшается, а потом прекращается выработка женского гормона эстрогена. Может ли отсутствие этого гормона оказаться связанным с возникновением сразу двух опаснейших болезней?

Не так давно выяснилось, что эстрогеновые рецепторы есть не только в половых органов женщины, но и во всех слизистых оболочках, и даже в мозгу. Именно эстроген делает придает эластичность коже, именно поэтому после менопаузы кожа покрывается морщинами.

Но вот женский гормон перестает вырабатываться. а что происходит в его рецепторами? Вот на этот вопрос я не нашла ответа.

Можно предположить, что они просто сворачиваются и отмирают. А если нет? Вернее, если у части людей отмирают, а вот у тех, у кого активен аллель APOEε4, они остаются в рабочем состоянии? Только вот раствор для для их работы поступать перестает. Но могут ли рецепторы найти себе работу сами?

Возможно, одним из таких заместителей для осиротевших рецепторов становится инсулин. Отсюда и резистентность к нему. А вот второй заместитель? Можно ли предположить, им становится амилоидный белок?

Разумеется, пока это было лишь предположением, но мне казалось оно вполне логичным. Все кусочки пазла становились на свои места.

Эстрогеновые рецепторы начинают реагировать на амилоидный белок, препятствуя его выводу и превращая его в бляшки. Если гормонозаместительная терапия начата вовремя, они, хоть и нехотя, переориентируются обратно на женский гормон. Если же нет, то они полностью переключаются на бета-амилоид. И что произойдет, если женщина вновь начинает вводить в организм эстроген? Рецепторы будут воспринимать его как дополнительную дозу все того же амилоида, и с удвоенной силой начнут сворачивать несчастный белок, не давая ему чинить мозг и укоряя течение болезни!

Но болезнь Альцгеймера встречается и у мужчин, хотя и два раза реже, чем у слабого пола. Что же, эстрогеновые рецепторы есть у всех, хотя понятно, что их намного меньше.

Гипотезу надо было доказывать, и лучше всего клиническими испытаниями. В принципе профессор разрешил их проводить, но велел в рабочее время заниматься вопросами блокировки вредного гена, а уж потом я могу изучать воздействие на эстрогеновые рецепторы. Свободного времени у меня было много, и работа бы шла, но… Пациенты из отделения деменции, с которым у нашей лаборатории был договор на исследования, не могли выдержать двойную лекарственную нагрузку. А в первую очередь на них испытывались блокаторы гена APOE.

Тем не менее, я договорилась с химиками, и они разрабатывали блокаторы рецепторов, действие которых я потихоньку проверяла. И как раз на днях убедилась, что иду в правильном направлении. Больная со второй стадией Альцгеймера, которая забывала, что делала 5 минут назад, и заменяла дыры в памяти на выдуманные воспоминания, внезапно перестала фонтанировать обвинениями в адрес вороватых врачей и медсестер-садисток, и и через десять минут после завтрака еще могла довольно уверенно ответить, что сыта. Да, уже через полчаса она забывала, что уже позавтракала, но и это было большим достижением. Хотя увы, при обследовании выяснилось, что рецепторы эстрогенов по прежнему рабочие, а значит, результат был кратковременным. Но и это было огромным шагом вперед.

Я понимала, что уже утраченные отрезки памяти не восстанавливаются, как не восстанавливается и усохший, порезанный на дольки мозг. Но ведь в данном случае болезнь зашла довольно далеко, а моим горячим желанием было останавливать страшную болезнь в самом начале. Если рецепторы эстрогена заблокировать, когда они лишь перешли с женского гормона на амилоидный белок, болезнь будет остановлена навсегда. И даже при поздних стадиях больного можно зафиксировать в том состоянии, до которого он дошел без лечения, и не допустить дальнейшего разрушения мозга.

Она очнулась от пронизывающего насквозь холода, и долго не могла понять, где находится. Пыталась подняться, но, встав на четвереньки, поняла, что на ногах не ее удобные, как тапочки, ботильоны, а какая-то огромная грубая обувь, спадающая при резком движении. Руки болели, как от тех, недавних порезов. Она поднесла одну руку в глазам и ахнула: длинный рукав нарядного оранжевого свитерка был заляпан кровью и сильно разорван. В прорехах виднелась рука с несколькими царапинами, уже распухшими и начинающими гноиться. Не веря своими глазам, она смотрела на порезанную руку, испытывая что-то вроде дежа-вю. Совсем недавно она сама резала себя ножом, но те раны давно зажили. Но сейчас на руках свежие порезы, вдобавок, на них надеты огромные брезентовые перчатки. На черной ткани виднелись бурые разводы — наверное, от ее крови. Или это чужая кровь?

Со стоном она поднялась все же на ноги, поскользнулась на мокрых листьях и снова упала. Не пытаясь больше встать, она кое-как села и начала озираться вокруг. Похоже, она лежала в глубокой канаве, полузасыпанной мокрой пожухлой листвой. Как долго она тут находилась?

Она попыталась вспомнить хоть что-то, хотя голова тут же отреагировала сильной болью. Вот она открывает дверь квартиры… это было совсем недавно, пару минут назад? Или прошло больше времени? Она посмотрела наверх, но заходящее солнце. Домой она вернулась рано утром, так что прошло часов пять, не меньше. Но что там произошло? Она не помнила ничего. Вот дверь открылась в темноту… вот темнота стала потихоньку рассеиваться, и она сидит в сырой канаве, грязная, промокшая насквозь, с пульсирующей головной болью. Плаща на ней не было, и она не могла вспомнить = успела ли снять его в прихожей, или его украли уже после…