Инна Балтийская - Под диктовку Альцгеймера

— Выбирай: или мы звоним в полицию, передаем записанное на диктофон признание и вас обоих, или…

— Что сделать надо? — оживился тот.

— Удавка у тебя с собой?

— Обижаешь, начальник! — удивился тот. — Где ей еще быть?

— Тогда все просто. Ты сейчас душишь вот этого урода. — он кивнул на Ричарда, который от шока только молча открывал рот и таращил глаза. — И уходишь отсюда нафиг. А если нет, ну что ж, твой выбор.

— Да что ж я, дятел, ради урода в тюрьму идти? — искренне развеселился маньяк. — Развязывай руки, придушу его в лучшем виде.

— Отлично. Погоди, дамы выйдут, и приступишь.

Петр требовательно посмотрел на Зою, но та лишь тряслась, закрыв руками лицо. Эльвира подошла к ней, приобняла за плечи и чуть ли не силой вывела из квартиры. Гарик, шаркая ногами, выполз следом.

Идти по лестнице пешком сил не было, поэтому вызвали лифт. Выйдя на улицу, Эльвира вздохнула полной грудью, а Гарик рысью бросилась куда-то вбок, за дом, в темную расщелину между высотками.

— Куда он? — Зоя пугалась уже любого шороха.

Плохо ему. — коротко ответила Эльвира. — Я через такое уже проходила. А теперь мне… все равно.

Гарик вернулся через пару минут, весь какой-то помятый, с бледным лицом, казавшимся из-за неяркой подсветки зеленым, как у утопленника. Он подошел к Эльвире и тихо спросил:

— Ты-то как?

— В порядке. — я лишь пожала плечами. — Даже рада. Весь мир мне не переделать, но хоть какие-то уроды получат по заслугам.

Зоя вдруг дернулась, отбежала от нас шагов на двадцать и привалилась лицом к стене. Свет из окон обрисовывал ее силуэт, и я видела, как подсвеченные плечи трясутся, как она бьется лбом о дом, словно в трансе, но что делать, я не знала. Наверное, просто дать ей успокоиться.

— И ты так спокойна? — теперь Гарик смотрел куда-то вниз, на свои ботинки. Теперь неверное освещение превратило его лицо в гипсовую посмертную маску.

— Дорогой, я стала ведьмой от горя и бедствий. — грустно процитировала я. — Ты выбрал не ту женщину.

Он молчал, все так же глядя себе под ноги. Ну вот и кончилась его большая любовь, с облегчением и какой-то непонятной грустью подумала я, но он заговорил снова.

— Других женщин нет. Не существует. Особенно, — тут он слегка усмехнулся. — когда встретил настоящую ведьму.

Кажется, он взял меня за руки, и я позволила ему это. Но тут из подъезда вышли Петр с Захаром, химик подошел к нам, а напарник отправился к притулившимся неподалеку синим Жигулям.

— Эльвира, поехали. Зоя, вы остаетесь, позвоните в полицию, говорите все по плану.

Я развернулась к Зое. Она уже не билась головой об стену, но по прежнему прижималась к ней и тряслась так, что, казалось, вот-вот начнет осыпаться штукатурка. Сомнительно, что она смогла бы попасть пальцами по нужным цифрам, не говоря уж о том, чтобы что-то объяснить полиции.

Петр тоже смотрел на совершенно расклеившуюся докторшу, и лицо его все больше мрачнело.

— Ладно, я сама позвоню и все расскажу, будто мы вдвоем приехали. Так даже правдоподобнее будет. — не выдержала я. — Ее одну оставлять нельзя. Фиг знает, что выкинет.

— Дело говоришь. — одобрил Петр. Его напарник уже подъехал поближе к подъезду. — Лады, оставайся, а мы поехали.

— Только его с собой заберите. — на всякий случай я отскочила от Гарика. — Если нас будет трое, точно разные ненужные вопросы возникнут.

— Не поеду! — возмутился Гарик. Петр шагнул вперед, и через секунду Гарик с заломанными за спину руками уже лежал на заднем сидении Жигулей. Захлопнулась дверца, Захар газанул, и машина с несчастным Ромео скрылась из вида. Петр еще раз внимательно посмотрел на меня и вдруг произнес:

— Эля, когда все законечится, может, в мою бригаду? Дам любые рекомендации.

— Я обычная баба. — почему-то мне польстило его предложение, и я невольно улыбнулась. — Обстоятельства только необычные. Но они же закончатся… надеюсь.

Он пожал плечами и ушел куда-то за дома. А я набрала номер полиции:

— Пожалуйста, приезжайте скорее! В доме номер… напали на доктора Рахманинова!!! Не знаю, что с ним, мы тут с подругой сбежали, стоим на улице, телефон доктора не отвечает, нам очень страшно!

Полиция приехала минут через десять. Я надеялась, что Зоя уже успокоилась, но увы, она впала в какое-то подобие ступора, и, хотя передвигала ногами и кивала, как заведенная, вряд ли понимала, о чем с ней говорят. Впрочем, это лучше любых заверений убедило полицию в ее невиновности. Молодой капитан, прибывший с бригадой на вызов, лично налил бедняге стакан воды, и попросил медэксперта отыскать хоть какое-то успокаивающее в чемоданчике для экспертизы. Ничего крепче валерианы там не нашлось, тем не менее, в чертовой квартире мы просидели до поздней ночи. У меня аж язык устал рассказывать историю всем, кто желал ее выслушать. Звучала моя версия так:

Моя подруга доктор Рахманинова боялась заходить в собственную квартиру после двух нападений. Она даже жила какое-то время в больнице, с разрешения заведующего. И когда ей понадобились забрать из дома вещи и документы, попросила зайти с ней вместе и меня, и бывшего мужа. Ну да, одного защитника ей казалось мало, а кто бы на ее месте не боялся бы? Конечно, о нападениях она заявляла в полицию. У капитана Дивинского должны быть два ее заявления. Почему не были приняты меры? Ну вот это не у меня надо спрашивать. Никто не верил Зое, ее почему-то считали сумасшедшей.

В этот раз мы приехали, встретили у подъезда бывшего зоиного мужа, и вместе поднялись в квартиру. Зоя открыла дверь и увидела в коридоре какого-то мужчину. Она бросилась вниз, я за ней, а Ричард, видимо, зашел в квартиру. Может, хотел захватить того, кто внутри, не знаю. Мы постояли этажом ниже, потом стали звонить Ричарду. Мы слышали, как где-то заливается его телефон, но никто не отвечал. В панике мы выбежали из дома и начали звонить в полицию.

Зоя лишь тряслась, всхлипывала и кивала в ответ на все вопросы. Я попросила разрешения зайти в комнату и поглядеть, что же все-таки произошло. Поворчав, симпатичный капитан лично проводил меня до входа, веле смотреть издалека.

Ричард лежал на боку, прижав ноги к животу. Его руки по-прежнему были связаны, а на шее красовался туго перетянутый черный шелковый чулок. Хорошо, что лица не было видно, иначе я могла бы и не сохранить своего потрясающего меня саму спокойствия.

Труп маньяка валялся чуть поодаль, его лицо было синим почти до черноты, с прокушенных губ свисали пузыри мутной пены. Я знала, что в кармане Ричарда лежит бутылочка с остатками яда, который дали выпить психу, но помочь следствию, разумеется, не могла. Впрочем, рано или поздно пузырек найдут, с отпечатками пальцев Ричарда, разумеется. Я не сомневалась, что Петр все сделал правильно.