Инна Балтийская - Маска красной смерти

Когда я засыпала, в одурманенном алкоголем мозгу даже мелькнула мысль, что, если дверь вскроют и меня убьют, это даже к лучшему. Стройкину придется признать, что эти два убийства связаны, и искать настоящего убийцу, а Митяя выпустить.

Но в квартиру никто не ломился, телефон не звонил, и я спокойно проспала до трех дня. Впервые за три дня выспавшись, я слегка приободрилась. В окно било яркое, необычное для середины сентября солнце, и на миг показалось, что все дикие события прошлого дня мне просто приснились. В конце концов, надо просто доказать, что, кроме Митяя, Спиридонова мог застрелить любой желающий. В конце концов, это не убийство в закрытой комнате. Наверняка в административном корпусе имелся и второй, служебный вход.

Я позвонила Жанне. Несмотря на выходной, она тут же согласилась поехать со мной в больницу. И через час мы с ней уже стояли возле каменного двухэтажного корпуса администрации.

Сейчас Жанна, в деловом костюме с юбкой на ладонь выше колена и собранными высоко наверху белокурыми волосами напоминала скорее строгую учительницу или офисного работника, чем медсестру. И понятно становилось, что ей уже давно за тридцать. Надо же, как меняет людей одежда, мельком подумала я. Или все дело в выражении лица?

— Вот вход, возле которого дежурила Милочка. — задумчиво протянула она. — Да, если бы туда кто-то зашел, кроме Спиридонова и Золотухина, она бы этого человека увидела.

— Если бы захотела. — возразила я. — Не забывай, она могла и соврать. Ладно, пошли искать второй вход.

— Чего его искать, завернем за угол и увидим. — пожала плечами Жанна.

Мы пошли направо, обогнули здание, и сразу увидели невзрачную железную дверку с надписью «Только для сотрудников больницы». Дверца оказалась незапертой. Открыв ее, мы вошли внутрь, поднялись по узкой винтовой лестнице на второй этаж, и оказались на большой лестничной площадке. С двух сторон от нее отходили длинные извилистые коридоры с множеством дверей. Вниз вела широкая прямая лестницы, покрытая красным ковровым покрытием.

Я подошла к высоким перилам и перегнулась вниз, затем позвала Жанну:

— Смотри, вот отсюда виден уголок холла на первом этаже.

— Скорее, отсюда виден кусок пальмы. — вздохнула та. — Увидеть, кто сидит в креслах, отсюда нереально.

Мы спустились вниз, в просторный холл, выложенный каменной плиткой. Вдоль широкого бокового окна с низкими подоконниками стояло около пяти широких кожаных кресел, а над ними нависали огромные пальмы, заслонявшиеся солнечный свет. Напротив входа располагалась широкая лестница, по которой мы спустились.

— Наверное, трагедия произошла здесь. — предположила Жанна. — Мужчины сидели в креслах, затем твой Митяй зачем-то выбежал из холла, а когда вернулся, Вадим уже лежал на полу. Думаешь, кто-то прошел сюда сверху, застрелил Спиридонова, а потом быстро сбежал? Или спрятался в пальмах?

— Давай сделаем так. — предложила я. — Ты садись в одно из кресел, а я буду спускаться и подниматься по лестнице, чтобы понять, с какой точки можно тебя увидеть.

Мы маялись этой фигней около четверти часа, и выяснили, что сидящих в кресле людей можно увидеть с середины лестницы, а также с боковых коридорчиков первого этажа, куда вполне можно незаметно спуститься со второго.

Наконец, Жанна запротестовала.

— Чего я тут высиживаю, хотелось бы знать? — с мрачным сарказмом спросила она. — На мой взгляд, мы не приблизились к разгадке ни на шаг. Вот если бы служебный вход оказался бы заперт — можно было бы заключить, что убийца работает в больнице, и потому имеет ключ. А так — зеро.

— Да, лучше бы он был заперт. — кивнула я. — Может, и убийства бы не случилось. Но что ж поделаешь… Зато мы убедились, что кто угодно мог зайти в здание через служебный вход, спрятаться наверху, выманить на улицу Митяя и застрелить врача. Теперь поеду к следователю. А ты долго еще будешь медсестрой работать?

— Я уже подала заявление по собственному. — спокойно ответила Жанна. — Через две недели отсюда уходу. А значит, за этот срок мы с тобой обязаны найти вора.

— А может, не стоит тебе торопиться с увольнением? — опасливо спросила я. — Вдруг не успеем никого найти, и придется еще долго тут тусоваться?

— Все равно. — твердо ответила она. — Я хочу работать рядом с Антоном.

Ее строгое лицо смягчила мечтательная улыбка, и она мягко добавила:

— Оказалось, он за меня волнуется.

Устав от беготни по лестницам, я села в кресло рядом с ней и спросила:

— Ты в него… влюблена?

— Да. — отрезала она, и ее узкое лицо словно еще больше заострилось.

— Но он же старый! — невольно вырвалось у меня. Мысль о том, что молодая и красивая женщина влюблена в галантного, но сильно потертого жизнью химика, не укладывалась в голове.

— Старый? — со странной улыбкой переспросила Жанна. — Нет, он выдержанный, как коньяк. Да от него все наши девчонки без ума, визжат при его виде, как кошки. И он всего на 15 лет старше меня.

— А сколько тебе лет? — осторожно спросила я.

— Тридцать пять. — ответила она. — Что, Лена, по твоим меркам, наверное, я старая кошелка?

Я затрясла головой в энергичном отрицании.

— Да что уж там, сама десять лет назад такою была. — вздохнула Жанна. — Но я и в самом деле начинаю чувствовать себя старой. Может, я настолько стара, что уже потеряла женскую привлекательность? Может, мой возраст… именно он мешает Антону посмотреть на меня как на женщину?! — воскликнула она, судорожно схватившись руками за мягкие ручки кресла. Затем, полуоотвернувшись от меня, продолжала:

— Лена, я так мечтала, что вот доведем мы до ума эти чертовы таблетки. И я положу ему на стол заявление об уходе. И тогда… по его реакции пойму, как он ко мне относится. Я для него только функция, деловой инструмент, или он не хочет со мной расставаться. А теперь — теперь надо начинать все сначала. Я не выдержу!

— Жанна, но он тебя ни за что не отпустит! — горячо сказала я. — Он же сказал — ты его правая рука!

— А я не хочу быть его рукой! — вне себя, выкрикнула Жанна. — Я не хочу так и состариться, с микроскопом в руках. Если он меня не любит, я уйду. Да я лучше простой медсестрой работать буду, чем вот так… рядом с ним, но совсем чужой… — и она, уткнувшись лицом в кресло, тихо заплакала.

Я протянула было руку, чтобы погладить ее по голове, но не решилась. Так и сидела молча рядом, думая, что мне все-таки сильно повезло. Что бы ни случилось дальше, я знаю — Митяй меня любит!

Стройкин согласился меня принять сразу. То ли мой допрос все равно надо было провести в ближайшие дни, то ли он поторопился из симпатии к Митяю.

Я ожидала, что застану майора в крайне подавленном состоянии, но он выглядел бодрячком.

— Валера, как ты мог посадить Митяя в камеру? — тоскливо спросила я, усевшись напротив него и дождавшись, пока он демонстративно положит на стол бланки протокола. — Я думала, вы друзья…