Александр Щеголев - Старый пёс

— Что, не похож?

— А ты личико открой, может, вспомню. Но голос какой-то поношенный.

— Чего надо, спрашиваю.

— Только перетереть кое-что.

— Забыл добавить «пока». Ну, говори, а то заскучаю.

— Если скучно, могу вытащить мобилу и позвонить одному оперу с Петровки, Брежнев его фамилия. Вот он с истинной страстью жаждет обкашлять с тобой одно нехорошее дельце. А я — так, вчера приехал, дай, думаю, старого знакомого навещу. Могу и уйти, мне спину таким очкодралам подставлять не стрёмно.

— За базаром-то всё-таки следи, — сказал Арбуз другим тоном. — Очкодрала нашёл… Знаю я, когда и зачем ты приехал, Полкан. Ждал — придешь, не придёшь. Веришь — хотел, чтоб пришёл. А Брежнев твой с такой же Петровки, как я с отряда космонавтов. Разные у тебя с ним хозяева.

— Да класть мне, что у Брежнева за хозяин. Главное, он срочно ищет, кто замочил Жору Винтика, и я ему шепну, у кого спросить.

Арбуз надолго замолчал. Я уж решил было — всё, контакт прерван, когда он переспросил тяжёлым голосом:

— Винтика замочили?

— А то сам не знаешь.

— Лепишь, мент.

— Скульптор лепит сиськи, дитё куличики. Мне зачем?

— Жора… — всхлипнул Арбуз. И вдруг крикнул: — Да гонишь ты дуру! По-чёрному…

— Есть фотографии трупа. Могу показать.

И дверь открылась…

Хозяин встретил меня в инвалидной коляске.

Одно это доставило бы мне радость. Человекообразная тварь, возглавлявшая карательную команду, которая убила моего сына и утащила жену на потеху Боссу, предварительно изнасиловав, эта тварь обязана была страдать. Я всё для этого сделал, устроив когда-то засаду в Новобутаково. Но, в придачу к коляске, ещё и фактура инвалида не подкачала, — так сказать, его экстерьер… Ну, праздник какой-то! Приятно было посмотреть, во что превратился борец-полутяж, кровь с молоком, являвший на излёте века образец жлоба-бугая! Молоко скисло, а кровь, по всему, в любой момент готова была свернуться, превратившись в трупные пятна, и мешала этому, видать, одна звериная воля к жизни.

Разве что морда осталась красной, фирменно арбузовской, хоть и расплылась изрядно. Ну и прикид, как водится, цвета хаки — футболка, штаны. Даже тапочки на босу ногу — и те хаки…

Секунду мы смотрели друг другу в глаза.

— Сильно сдал? — Он понял мой взгляд.

— Есть такое дело.

— Ты тоже не помолодел, мусорок.

— Не хочу мериться годами, здоровьем и… — Я запнулся. — И тому подобное.

Хотел добавить «и письками». Не сделал этого, потому что пришёл не глумиться над врагом, а раскрутить его на откровенность. Начинать с издёвки — плохая тактика.

— Мериться здоровьем, которое ты у меня забрал, — констатировал Арбуз.

Я забрал у него не только здоровье, но и смысл убогой жизни, лишив его гениталий. С наслаждением вспомнил я, как сокровенная плоть разлетается кровавыми ошмётками, оставляя между ног этого выродка катастрофическую пустоту, как рикошетят пули от асфальта, сделав своё дело. А ведь он жил только ради того, чтобы удовлетворять ненасытную похоть, и ни для чего другого. Нашёл ли замену? Зачем он живёт сейчас?

Он самолично насиловал Лену на нашей даче, — и это я тоже вспомнил, сопротивляясь волнам ненависти, мгновенно сменившим злорадство.

Ко мне подскочил лакей-телохранитель — в костюмчике, с электронными приборчиками:

— Разрешите.

Ага, дежурный обыск. Я оттолкнул его (он еле устоял на ногах) и вынул свой «макаров».

— Хотите, чтоб я отдал это? Не отдам.

Телохранитель, глазки-щёлочки, выхватил шпалер и наставил на меня.

Я — на него. Так и стояли, ствол в ствол, пальцы на скобах.

Арбуз отъехал в сторону и хихикал, наблюдая эту киношную сцену. Получал бесплатное удовольствие. Вернее, оплаченное гонораром, который платил этому оловянному солдатику.

Коляска у него была навороченная, с электромотором.

— Шеф? — напряжённо спросил телохранитель.

— Да пусть оставляет, — наконец разродился хозяин. — Если б хотел меня шлёпнуть, шлёпнул бы семнадцать лет назад. — Он лихо развернулся на месте, сделав оборот на триста шестьдесят градусов, и крикнул «Оба-на!».

Настроение у него, похоже, радикально улучшилось. То ли забыл про своего Винтика, то ли психика была неустойчивой.

Охранник опустил оружие. Я — следом. Он убрал пистолет в кобуру на поясе, я — под куртку, под мышку.

— К тому же все знают, что я и сам могу себя защитить! — возгласил Арбуз. — В рукоятках коляски — отравленные дротики, пружинный механизм бьёт на пятьдесят метров! — Он захохотал, как безумный, и непонятно было, шутка это или симптом душевной болезни.

— Двигай за мной, — сказал он и поехал по коридору. Моторчики работали практически бесшумно. Широкий коридор вывел нас в необъятный холл, где можно было при желании в мини-футбол сыграть.

— Гостевуха, — пояснил Арбуз.

Оказалось, про Винтика он вовсе не забыл. Прекратив дурачиться, сказал мне нормальным голосом:

— Ты говорил, у тебя есть фото Жоры. Покажь.

Я достал телефон, вызвал альбом и подошёл к коляске:

— Из моих рук. Мобилу не дам.

Пока он листал пальцем, я осматривался. Окна, закрытые атласными шторами, арки вместо дверей, полуколонны на стенах, копии греческих статуй в нишах, глянцевый паркет с мелким рисунком, разношерстная антикварная мебель; короче, блистательный образец безвкусицы.

Плюс нелепый подиум в центре. Без шеста. Без фортепиано. Струнные концерты ему тут давали, что ли?

Лестница на второй этаж — с лифтом. Здесь и второй этаж был, следовало об этом помнить.

В общем, вся обстановка вопияла, что богатый Буратино трагически пытается деньгами компенсировать свою половую ущербность. Окрыляющая картинка!

В дальнем углу, кстати, пылилось какое-то медицинское оборудование, распакованное, но не собранное. Наверное, недавно привезли, не успели установить. Ага, где-то у него ещё и личный медцентр прятался, как же герою цвета хаки без медцентра…

В одном из бархатных кресел сидел человек средних лет и читал писчие листы с неким текстом. Арбуз словно отследил этот мой взгляд… нет-нет, не «словно». Именно отследил. Разглядывая фото своего изувеченного Жоры, он параллельно и незаметно наблюдал за мной: куда я смотрю и с какой мордой лица.

— Мой личный врач, — отвлекшись на мгновение, представил он сидящего в кресле.

Тот приподнял задницу. Оторваться от чтения не счёл нужным. Очевидно, хотел показать (мне или хозяину?), мол, я не холуй и не «шестёрка», я звучу гордо.

— Винтик, Винтик, — пробормотал Арбуз, листая альбом по третьему разу. — Корешок мой светлый… Мне сказали — уехал ты с кучей бабла. На Бали, на Таити, на Мальдивы, в Сочи, куда там ещё можно… Типа заработал — кайфуй по праву… А тебя, значица, грохнули…

Он отстранился наконец от смартфона, отъехал к окну.