Варвара Клюева - Бестолочь [СИ]

Самой Валентине эта мысль даже в голову не пришла: милиционеров она боялась еще больше, чем врачей, учителей, контролеров и работников жэка. Да и потом, чем ей поможет милиция? Охранять Валю не станут, а расследовать тут как будто нечего. Ей не причинили никакого видимого ущерба: не избили, не изнасиловали, ничего не украли, не испортили. Кто-то залез в квартиру? А где доказательства? На нее напали, схватили за горло? А где следы? Словом, нет Валентине смысла обращаться в милицию.

Но это она так думает, а она – девушка с особенностями. Нормальные же люди на ее месте вызвали бы милицию не рассуждая. При пожаре звоните 01, при незаконном проникновении в квартиру – 02. И злоумышленник наверняка ждет от Валентины этого шага. А значит, именно так ей и надлежит поступить, если она хочет понять, в каком направлении ее гонят.

С утра в трактире мало посетителей, и начальство, наверное, не станет возражать, если она на час-полтора уйдет с работы…

Участковый – рыхлый одышливый дядька предпенсионного возраста – слушал ее рассказ, не скрывая скепсиса. Казалось бы, Валентина, которой пришлось собрать всю силу духа, чтобы прийти сюда и изложить свою историю, должна была окончательно сникнуть, но она неожиданно для себя разозлилась. Оторвала взгляд от мысков своих ботинок и дерзко посмотрела прямо толстяку в глаза.

– Вы мне не верите?

– Как бы это помягче выразиться, мнэ… Валентина Васильевна. Скажем так, ваш рассказ вызывает у меня некоторые сомнения. Знали бы вы, как часто гражданочки с мнэ… неустроенной личной жизнью (толстяк осклабился, а Валя густо покраснела) обращаются в милицию с жалобами на неизвестных мужчин, которые их преследуют. Вы сами говорите, что свидетелей у вас нет, а следов ваш таинственный «негр» не оставил. Но дело даже не в этом… Я готов допустить, что вам ничего не пригрезилось и вы рассказали чистую правду. А мне что прикажете делать? Врагов у вас, по вашим же собственным словам, нет, брошенных или женатых поклонников – тоже, работаете вы уборщицей, дорогу перейти никому не могли… Конечно, у вас есть право написать заявление, и я обязан буду его принять, но какой в этом прок, если вы не дали мне ни единой зацепки?

– Что же мне делать?

– Ну… Я бы посоветовал обратиться к частным детективам, но вы же скажете, что вам это не по средствам?

Валентина кивнула. Участковый развел руками. Но, когда она встала, собираясь уйти, он ее остановил.

– Погодите! Как, говорите, называется ваш трактир? «Сено-солома»? Это у метро?

Валя удивилась, но снова кивнула.

– Знаете, я сегодня встречаюсь с приятелем, бывшим сослуживцем, – сообщил участковый, усилив ее недоумение. – Он нынче вспахивает ниву частного сыска, может, и посоветует что-нибудь дельное. У вас кормят-то прилично? Ну, так я приглашу его посидеть в вашем заведении. Вы вечером работаете? Вот и ладненько! Стало быть, до вечера.

Валентина снова выглянула в зал, и на этот раз увидела толстяка-участкового. Он сидел за столиком у окна в обществе атлета с широченными плечами и выдающейся – во всех смыслах – челюстью. Валя проворно домыла пол, разбрызгала освежитель воздуха и побежала в свой закуток переодеться.

Толстяк увлеченно поглощал оливье, время от времени обмениваясь короткими репликами со своим визави, и Валентину заметил не сразу. Минут пятнадцать ей пришлось подпирать стену, гадая, вспомнит ли он о ней вообще. Но вот страж порядка отвалился от тарелки, хлебнул пива, заозирался, и, увидев девушку, жестом подозвал ее к столу.

– Знакомься, Шурик, это и есть наша потерпевшая… Присаживайтесь, Валентина мнэ… Васильевна. Я рассказал Александру мнэ… Вадимычу вашу историю, и он заинтересовался. Ну, вы тут покалякайте промеж собой, а я побежал. Вот ведь работа, ни днем ни ночью покоя нет, возьми ее нелегкая! Бывай, Шурик. Удачи вам, Валентина Васильевна!

Он опрокинул в себя остатки пива и укатился. Обладатель выдающейся челюсти продемонстрировал Валентине американскую улыбку и попросил еще раз изложить обстоятельства дела, которое привело ее в милицию.

– Видите ли, Валя… Можно я буду называть вас Валей? – сказал он, когда она закончила. – Я мог бы нажать на разные пружины и добиться для вас максимальной скидки на услуги нашего агентства. Но это все равно обойдется вам в пятьсот баксов в сутки. Дешевле не получится – начальство меня просто не поймет. А если я выложу деньги из собственного кармана, меня не поймет семья. Неужели у вас нет никого, кто одолжил бы вам пару тысяч? При известном везении этого вполне хватит…

Валентина, потупившись, покачала головой.

– Может, возьмете кредит в банке? – Не отступался атлет.

– Я и так должна банку полмиллиона рублей. Больше не потяну. Работаю в две смены, чтобы проценты выплачивать.

– М-да… Тогда, может быть, у вас остались от бабушек какие-нибудь старинные безделушки? Часы, вазочки, подсвечники?

– Нет. Все мои предки – крестьяне, и не из богатых.

– Неужели совсем ничего ценного нет?

– Есть квартира. Неприватизированная, но ее, наверное, можно поменять с доплатой на какую-нибудь Щербинку.

На этот раз головой покачал атлет.

– Обмен – удовольствие долгое, а помощь вам нужна немедленно. К сожалению, в нашем агентстве железное правило: без аванса мы не работаем.

– Еще есть земля и дом в Подмосковье, но на них трудно найти покупателей. Там плохая экология, и добираться очень неудобно. И даже если повезет с покупателем, на оформление сделки уйдет не один день…

Атлет задумался.

– А знаете, Валя, земля и дом – это неплохо. Я, пожалуй, готов вас выручить. Скажу семейству, что решил по случаю вложиться в недвижимость. В общем, давайте договоримся так: завтра часиков в одиннадцать вы подъедете в нашу контору на Каширке… Сможете отпроситься с работы?

– Наверное.

– Вот и славно! Захватите с собой документы на участок. У нас есть свой нотариус, он в два счета оформит доверенность. Я внесу аванс, и наше агентство – к вашим услугам. А сегодня я готов заехать за вами, когда закончится ваша смена, отвезти домой и проверить квартиру на предмет следов пребывания посторонних. В качестве подарка от фирмы.

Александр вышел на крыльцо трактира и покачал головой. Жалко девку. И откуда только берутся такие бесхитростные дурочки? Он готовился к схватке, думал, придется разыгрывать целое представление – обволакивать, притуплять бдительность, заманивать. А она ведет себя доверчиво, точно кутенок, и не остановилась ни разу, не принюхалась подозрительно. Даже неловко как-то: все равно что младенца облапошил.

С другой стороны, этот мир никогда не был добрым к доверчивым дурам, и не он, Александр, придумал его законы. Глупость и доверчивость в наше время – непозволительная роскошь, а за роскошь принято платить по самым высоким тарифам.