Марина Серова - Иероглиф зла

– Вы бывали в Японии? Учите язык, чтоб на стажировку поехать?

– Нет, – на сей раз тон, с которым была сказана эта короткая фраза, был несколько раздраженным. Я поняла, что моя навязчивость порядком надоела мужчине и он не прочь от меня отделаться. Но меня по-прежнему это не смутило, и я снова задала вопрос:

– Вы будете ходить на занятия в новом учебном году? Кем вы работаете? Чем занимаетесь помимо посещения курсов?

Однако Александр проигнорировал все три моих вопроса и красноречиво достал мобильный телефон, тем самым показывая мне, что ему есть чем заняться и лучше не мешать, а оставить его в покое. Я сделала вид, что не поняла намека, и открыла рот, дабы снова начать надоедать хмурому исполнителю роли Сусаноо-но-Микото. Однако меня прервали – видимо, сэнсэй увидел, что мы с Арэксом-сан не следим за репетицией, и попросил нас не болтать. Я виновато кивнула – простите, поняла свою ошибку, – и уставилась на Лену, которая, видимо, уже заканчивала свой танец. Александр, воспользовавшись моментом, отошел от меня на значительное расстояние, а мне не оставалось ничего другого, кроме как наблюдать за плавно кружащейся с веером анимэшницей.

Во время сегодняшней репетиции мне так и не удалось снова завести разговор с Александром. Сразу после танца Лены на сцену вышла Катя-сан с ролью богини Инари, потом уже мне пришлось изображать лисицу-оборотня кицунэ. Сэнсэй сказал, что для своей роли я надену маску, одну из тех, что находятся в аудитории. После того как Арэкс-сан со мной расправится – каким образом, пока было неясно, – я должна буду передать маску Диме-сан для роли восьмиглавого дракона. Восьми масок в кабинете не было, но Кузьмина это не смутило. Как он заметил, никто из зрителей не станет пересчитывать количество голов злодея-дракона, да и вряд ли кто из гостей фестиваля вообще знаком с этой японской легендой.

Сцену победы главного героя над драконом мы сегодня пройти не успели – я даже не заметила, как пролетело полтора часа репетиции и сэнсэй объявил, что на сегодня пора заканчивать. Перед тем как отпустить нас по домам, Кузьмин сказал:

– Завтра все по-прежнему, урок в два часа, репетиция в половине четвертого. Да, едва не забыл вас предупредить. Сегодня вечером приезжают гости из Японии – тоже студенты, как и вы. Они поедут на фестиваль в «Японский квартал», а завтра будут присутствовать на занятии. Если вы захотите пообщаться с ними, имейте в виду, русский язык никто из них не знает, зато они говорят на японском и немного – по-английски. Но думаю, вы поймете друг друга, Рита-сан ведь знает, как проходят встречи с японцами? Помните, в начале второго семестра приезжал студент из Японии?

– Да, было интересно! – улыбнулась Маргарита. – Только я практически ничего не поняла из того, что он рассказывал. В основном хорошо разговаривала Эби-сан, которая на втором курсе.

– Ну, вы же задавали ему вопросы? – напомнил Кузьмин. – Про японскую литературу и искусство?

– Да, я спросила, какие книги он читает, – сообщила девушка. – Только он кучу всего наговорил, и я даже не разобрала, о чем. Все-таки мне знаний японского для общения с настоящими японцами не хватает…

Кузьмин заверил ее, что завтра разговаривать со студентами будет проще – ведь можно будет непонятные фразы спрашивать на английском, к тому же жестикуляцию и мимику никто не отменял, – и распустил нас по домам.

На очередное занятие я явилась с опозданием – выехала как обычно, но простояла в неожиданно возникшей пробке. Какой-то недалекий товарищ въехал в бампер впереди идущей машины, и я не успела проскочить до возникновения длинной очереди автомобилей. Пришлось минут тридцать плестись с черепашьей скоростью и проклинать невнимательного торопыгу-водителя, который, очевидно, так спешил куда-то, что пренебрег правилами дорожного движения.

Таким образом, когда я наконец-то вошла в здание языкового центра, занятие шло уже минут пятнадцать, если не больше. Про себя я надеялась, что сэнсэй, как обычно, припоздал и я не слишком много пропустила. Как оказалось, к моему появлению урок еще не начался – в аудитории царил шум и слышались приглушенные голоса переговаривающихся учеников. Я поздоровалась с присутствующими и оглядела стол, за которым теперь сидело куда больше народу, чем обычно. Помимо уже знакомых мне Маргариты, Александра, Димы, Кати и Лены я увидела еще двух девушек и трех юношей. Как я поняла, это и были студенты из Японии – все черноволосые, с темными, немного раскосыми, характерными для восточных людей глазами. На вид им было от 17 до 22–23 лет, не больше. Девушки были одеты в белые летние блузки и черные плиссированные юбки, а обязательным аксессуаром формы был черный в полоску галстук. Молодые люди были облачены в строгие брючные костюмы – никаких джинсов или ярких футболок, видимо, в Японии всегда ходят в определенной одежде, подчеркивающей социальный статус и род занятий. Я слышала, что у японских школьников существует форма не как у нас в начальных классах, а даже в институтах и университетах. Это у нас в России ходят в чем попало – сейчас даже в театре или на концерте классической музыки можно встретить людей, одетых в рваные, по последней моде, джинсовые штаны и в футболки с яркими принтами. Думаю, в Стране восходящего солнца подобный вид строго карается общественным мнением – если ты учишься в престижном университете или работаешь в какой-либо фирме, сделай милость, одевайся соответствующим образом. На фоне официально облаченных японцев наша группа казалась каким-то сбродом, как будто случайно забредшим на занятие. Только один сэнсэй имел представительный вид, на нем, как обычно, был надет строгий костюм и бабочка.

Я заняла свое место рядом с Маргаритой и смогла разглядеть сидевших напротив японских студентов. Сперва они показались все на одно лицо – наверно, из-за характерного разреза глаз и формы скул. Девушки отличались друг от друга больше, чем парни. У одной была короткая стрижка каре, у другой – длинные распущенные по плечам волосы и прямая челка, совсем как у Риты-сан. Студентка со стрижкой показалась мне симпатичнее своей подружки – у нее была фарфорово-белая кожа, совсем как у японских гейш, аккуратные красные губы, а черные глаза даже казались неестественно большими и какими-то бездонными. Наверно, по японским меркам она считается настоящей красавицей, да и не только по японским, думаю…

Наконец сэнсэй объявил, что урок начался, и сперва предложил всем познакомиться. Требовалось по цепочке спрашивать, как зовут рядом сидящего человека, и называть свое имя по-японски. Выяснилось, что красивую японку с каре зовут Марико-сан, ее длинноволосую подружку – Наоко-сан, а молодых людей – Акио-кун, Харуо-кун и Хадзимэ-кун. Маргарита шепотом пояснила, что «кун» – это приставка к имени, которую используют, называя мужчин и молодых парней, тогда как «сан» – универсальная приставка к любому имени или фамилии. Вообще, японцы обращаются друг к другу в основном по фамилии, а именами пользуются только в кругу семьи и близких друзей. Детей называют по имени, используя уменьшительно-ласкательную приставку «тян». Иногда, впрочем, и имена девушек и даже женщин произносят с этой приставкой, но это в редких случаях. Такое могут позволить себе лишь близкие подружки, а в общепринятом смысле «тян» используют, называя клички животных.