Галина Романова - Первый шаг к пропасти

Вот тут он уже трижды менял показания. Сначала сказал, что получил конкретные указания – устранить Веронику. Потом отказался от своих слов, уверяя, что девчонку просто нужно было напугать. Теперь и вовсе утверждает, что просто ждал ее в ее доме.

С какой целью? Тоже поначалу путался, а потом начал уверять, что должен был кое-что передать Веронике на словах. Должен был предупредить ее об опасности. Об опасности много болтать языком.

Было ясно, что доказать обратное не удастся.

– И это уже замечательно, Вера Ивановна, – вежливо улыбался адвокат своей клиентке.

– Что ты видишь в этом замечательного? Что?! – Ее зеленые глаза смотрели на него взглядом сумасшедшего человека. – То, что он признался, что приказы получал от меня? Вот, что опровергнуть нельзя! Вот что! А ты радуешься, как…

Она недолго искала слова, запинаясь, она тут же принималась сквернословить, а он не терпел, когда в его присутствии ругались женщины. Особенно, которые выглядели, как леди. Хотя бы прежде.

Сейчас-то, к слову, от ее прежнего лоска не осталось ничего. Каждый раз, встречаясь с ней в СИЗО, он видел перед собой стареющую неряшливую тетку. Очень худую. Очень злую. Очень дурно воспитанную. И если бы не гонорар, который она уже частично оплатила, он бы ни за что не согласился ее защищать.

Ни за что!

– Что он говорит об убийстве Илоны? – напомнила сегодня его клиентка.

– Ничего. Он уверяет всех, что это не его рук дело. Что он вообще не имеет к этому никакого отношения. Не получал от вас никаких указаний. И вообще на ночь смерти вашей подруги у него есть алиби. Он всю ночь прогулял с друзьями в ресторане, что-то отмечал. И его видели как минимум десять человек.

– Уже хорошо, – буркнула сегодня его клиентка.

Хотя могла бы и порадоваться.

Адвокат вышел за ворота следственного изолятора и легкой трусцой припустил к своей машине. Если не поторопится, то отвратительные мокрые пятна от его пота проступят и сквозь пиджак.

Находиться на улице, вне надежных стен, обдуваемых системой охлаждения, было невыносимо. Тридцать пять в тени. Горячий воздух можно было потрогать руками, таким он казался ему плотным. Дышать им было невыносимо. Так бывало в сауне, куда его нечасто удавалось затащить деловым партнерам.

Он не выносил подобных мероприятий. Там было душно, жарко, что переносилось им крайне тяжело. К тому же, он полагал, вести деловые разговоры, сверкая голым задом, не совсем правильно. Может, кто-то считает, что, обнажая тело, ты обнажаешь душу? Бред! Он вот лично в подобных ситуациях, напротив, замыкался. Не потому, что стеснялся, хотя и это тоже. А потому, что ему неприятен был вид чужих обвислых задов и животов. Ему крайне сложно бывало в таких ситуациях сосредоточиваться.

Через несколько минут он блаженно щурился, подставив лицо прохладным струям, выдуваемым автомобильным кондиционером. Сейчас он немного посидит и потом поедет в отдел полиции, где у него должна была состояться встреча со следователем. Надо было кое-что обсудить. Надо было как-то дать понять, что его клиентка не просто так пустилась во все тяжкие. Она оказалась под давлением сразу двух авторитетных представителей сильного пола: Каземирова и Кузьмина.

Первый снабжал ее автосалон автомобилями сомнительного происхождения, не всегда ставя ее в известность. Второй уговорил совершать преступления, взяв на себя ответственность за компенсацию обиженным клиентам.

Надо как-то надо вывести эту противную Веру Ивановну из-под обвинения в лидерстве.

Кузьмин, вот кто главный. Он, а не слабая беззащитная женщина, которая пошла на поводу.

Грохот открываемых ворот следственного изолятора отвлек его от репетиции речи. Он глянул и оторопел. Из ворот, на плавившийся под обжигающим солнцем тротуар, вышел тот самый Кузьмин, которого он только что мысленно определил в лидеры.

– Как же так? – растерянно пробормотал адвокат и полез из машины.

Он почти не чувствовал жары, перебегая улицу. И Кузьмин, кажется, не чувствовал ее тоже. Он стоял, подслеповато щурился солнцу и никуда не спешил. Ждет машину, решил адвокат, приближаясь. За ним должен был кто-то приехать. Наверняка.

– День добрый, Лев Васильевич, – произнес он вежливо, останавливаясь в паре метров от Кузьмина.

– Сложно поверить, но, в самом деле, добрый, – проговорил тот с легким печальным смешком. – Сложно поверить.

– Вас выпустили?

– Да.

– Под залог?

Он ничего об этом не слышал. Адвокат, которого приставили к Кузьмину власти, потому что он не стал никого нанимать, редко здесь бывал. Они почти не сталкивались в мрачных коридорах следственного изолятора.

– Нет. Не под залог, – опроверг его предположение Кузьмин. – Никто бы и не стал за меня платить. Знаете ведь, как бывает. Отвернулись все и сразу. Во всяком случае, я так думал.

– Тогда как же? – Верин адвокат недоуменно округлил глаза. – Кто-то похлопотал?

– И да, и нет. – Кузьмин похлопал себя по карманам. – Господи, когда меня арестовывали, я телефон оставил на столе в рабочем кабинете. И сейчас даже такси не могу вызвать. Не поможете?

– Давайте я вас подвезу, – предложил адвокат нехотя.

Везти в своем автомобиле на дорогих чехлах человека, который несколько дней елозил задом по тюремным нарам, было не в его правилах. Но любопытство еще ни разу не было им побеждено. К тому же ему надо было обдумать новую линию защиты. Кузьмин теперь никак не годился на роль лидера, раз его выпустили. Даже не под залог!

Они прошли к машине адвоката. Расселись. Через минуту выехали.

– Так что же все-таки произошло? Что за чудо?

– Да нет никаких чудес, уважаемый. – Кузьмин привалился плечом к дорогой обшивке его двери. – Следствие сочло, что моя роль во всем это минимальна.

– Как же так! – возмущенно фыркнул он, поймал в зеркале понимающий взгляд Кузьмина. – Простите. Простите, но… Но вы же обо всем знали!

– Да, знал. Но не обо всем. К примеру, то, что машины, намеченные под угон, были не новыми, не знал. Это Вера с другом ее отца не озвучивали. Все, в чем меня можно было обвинить, так это в том, что я заведомо знал, что машины будут угоняться, и способствовал тому, чтобы их застраховали. Я молчал. Никаких признательных показаний не давал. И, как выяснил мой адвокат, мои действия не попадают под статью. Никакого мошенничества. На страховых полисах моих подписей нет. Пришел клиент, его транспортное средство застраховали. Он потом получил страховую премию. Все по закону.

В принципе, да. Адвокат покрутил шеей. Ему вдруг показалось, что уголки его накрахмаленной сорочки вонзились ему в кожу.

Он проиграет это дело. Точно проиграет. И не только потеряет часть гонорара, который должен был бы получить в случае освобождения его клиентки из-под стражи, но и утратит часть уважения. Как о нем станут говорить в определенных кругах? Как о неудачнике?