Джефф Зентнер - Дни прощаний

Это минусы. Главный же плюс заключается в том, что Джесмин вот-вот появится на пороге моего дома. И я радуюсь, что увижу ее, хотя она (почему бы?) – одна из причин, по которым я не мог уснуть.

Я сижу в своей комнате, доедая последний кусок сладкого печенья. Смахиваю крошки с кровати, и в этот момент в комнату заглядывает Джорджия.

– Первый учебный день, – восклицает она. – Круто выглядишь.

Сегодня я заправил рубашку, которую обычно носил навыпуск, в брюки цвета хаки и надел пиджак. Мои волосы аккуратно зачесаны. Ну, настолько аккуратно, насколько это возможно.

– В первый день я должен предстать в выгодном свете, – отвечаю я с натянутой улыбкой.

– О, ты выглядишь решительным. А разве занятия начинаются не в восемь? Тебе лучше поторопиться.

– Джесмин заедет за мной.

– Я рада, что вы общаетесь, хотя я с ней и не знакома.

– Я тоже рад. Она бы тебе понравилась.

– Все зависит от обстоятельств, но…

– Да.

– Как прошло утро?

– Я проснулся в четыре.

Джорджия прислоняется к дверному косяку.

– Хреново, Карвер.

– Я не мог отключить голову.

– Ты единственный семнадцатилетний парень на земле с такой проблемой.

Я пожимаю плечами.

– Что поделаешь.

– Ты что, не мог помочь себе расслабиться, чтобы отключить все мысли и уснуть? Так вроде делают все парни.

– Что если я скажу, что попытался дважды, но это не сработало?

– Фу-у-у-у! Ты невыносим!

– Ты сама начала . Так тебе и надо.

Я увидел в окно, как к дому подъезжает потрепанный белый пикап Джесмин, а потом как она наклоняется, очевидно, перекладывая вещи.

Я вскакиваю с кровати и хватаю сумку. Джорджия отодвигается в сторону, давая мне пройти.

– Иди сюда, – говорю я. – И крепко обними своего младшего братика.

Она отклоняется и заносит ногу, словно собираясь отвесить мне пинок.

– Нет, извращенец, нет. Убери от меня свои сперматозоидные ручонки!

Я прижимаю палец к губам, чтобы унять ее, хотя знаю, что мама в своей спальне.

– Я просто пошутил.

Джорджия, поморщившись, осторожно обнимает меня.

– А вот и нет, – бормочу я в этот момент.

Она отталкивает меня.

– Только не веди себя как настоящий хам в присутствии Джесмин.

Я изображаю веселую улыбочку и произношу голосом робота:

– Компания «Карвер Индастриз» ценит ваше мнение! Ваши комментарии очень важны для нас! К сожалению, в данный момент мы не принимаем критических замечаний!

– Самое классное, что эта шутка никогда не надоест.

– Самое классное, что твое лицо никогда не надоест.

– Ладно, это было смешно. Желаю хорошо провести день, шутник.

– Постараюсь. Пока, мам! – кричу я в сторону родительской спальни.

Папа уже ушел на работу в университет Бельмонта. У него сегодня тоже первый рабочий день. Мама выходит из спальни, где собиралась на работу, догоняет меня у входной двери, обнимает и целует в щеку. От нее приятно пахнет профессиональным лосьоном, который отлично действует на кожу.

– Хорошего тебе дня, милый. – В ее голосе слышатся грустные нотки. Я не удивился бы, узнав, что она вспоминала о двух матерях и одной бабушке, которые сегодня не могут проводить в школу своих мальчиков.

Идя по дорожке к машине, я вспоминаю, что в пикапе Джесмин не работает кондиционер, и стягиваю пиджак, потом открываю дверь и забираюсь внутрь. Сейчас в машине гораздо чище, чем в последний раз, когда я здесь был. Похоже, салон пропылесосили. Пахнет ванилью. Джесмин одета в узкие черные джинсы, голубую джинсовую рубашку и черные ботильоны. Ее безупречно подобранный ансамбль подстегивает мое и без того бурлящее волнение. О, точно. Сегодня же начинается учеба. Не то чтобы я забыл об этом, но…

– Мисс Пунктуальность, – говорит она. – Иди сюда, я верну тебе объятие, о котором говорила. – Она наклоняется, и мы коротко обнимаемся. Ее прикосновение одновременно и успокаивает, и обостряет мое волнение.

– Хорошо выглядишь. – Я отодвигаюсь и застегиваю ремень безопасности. Мы отъезжаем от тротуара.

– Спасибо. Я удивилась, что влезла в эти джинсы. Мама приготовила мой любимый завтрак, и я буквально объелась.

– И что ты ела?

– Булочки с подливкой, картошку и домашнюю ветчину. Свежевыжатый апельсиновый сок.

– Забавно, что это твой любимый завтрак.

– Почему?

Вот черт. И кто меня за язык тянул?

– Потому что…

– У меня азиатские корни и поэтому кажется смешным, что мне нравится кухня южан? Я из Джексона, штат Теннесси, чувак. Расист.

Мой бестолковый язык.

– Нет, прости, я вовсе не это имел в виду. Ну, может быть совсем чуть-чуть, но клянусь, я не хотел показаться кретином.

Она хохочет.

– Я просто прикололась над тобой. Но ты все равно расист.

– Я правда не хотел тебя обидеть.

– Не бери в голову.

– Я всегда несу чушь, когда волнуюсь.

– По крайней мере, это не твой первый день в новой школе и в новом городе. – Она умолкает и усмехается. – Полном расистов.

– Ну что же, заслужил. – Я полностью опускаю оконное стекло и пристраиваю локоть на край проема. – Я волнуюсь именно потому, что это не новая школа . Все знают, что произошло. Вполне возможно, что на меня станут глазеть и перешептываться. – Произнося это, я чувствую, как еще сильнее забурлило мое беспокойство.

– Эли говорил, что люди здесь в целом классные.

– Это правда. В большинстве. – Были в большинстве, пока Адейр не настроила их против меня. Я приоткрываю воздушный клапан так, чтобы чуть теплый воздух обдувал мое лицо. – Не обращала внимания, что каждый раз, как мы встречаемся, с нас пот течет градом?

– Но мы стали встречаться в августе.

– Точно.

– У тебя была Соусная Команда. А теперь у тебя есть Сладкая Команда.

Я пробую эти слова на вкус. Это шутка, но я смакую ее слова.

– Сладкая Команда. Да.

– У нас сегодня есть общие занятия? – спрашивает Джесмин. – Давай посмотрим.

Я достаю расписание.

– У меня сегодня английская литература, творческое письмо, литературная критика, ланч, история, ассистентство и биология. А у тебя?

Она начинает вытаскивать свое расписание. Я инстинктивно останавливаю ее руку.

– Только не за рулем.

– Не беспокойся, – мягко отвечает она. – Я дам его тебе, и ты все сам прочтешь.

Она протягивает мне расписание, и я читаю: теория музыки, исполнение с листа, игра на фортепиано, ланч, шоу-хор, алгебра, йога.

– Да уж, ничего общего. – Но здесь нет ничего удивительного. У меня редко совпадали занятия с Эли, Блейком или Марсом. Эли усиленно занимался музыкой, а Марс так же усиленно – рисованием. С Блейком мы иногда пересекались на занятиях по творческому письму, но тогда он возился со своими видео- и аудиозаписями, а я этим не занимался.

Я заталкиваю расписание обратно в ее сумку.