Джефф Зентнер - Дни прощаний

Пожалуйста, просто получай удовольствие. Пожалуйста, позволь ей передать тебе часть ее волнения и красоты, которую она видит.

Даже сильнее, чем я хочу ее, мне хочется ее не хотеть.

Мои мысли спускаются по спирали, как смытая кровь по сливу. Где твоя способность создавать что-то настолько же мощное? Что если бы ты мог очаровать ее этим? Твое сочинительство может только убивать, но у него нет способности заставить ее видеть яркие цвета. Музыка величественна. Я в ярости на себя самого за то, что позволяю рождаться таким злобным чувствам. Это почти то же самое, что злиться на закат.

«Разве это не то, чего ты не заслуживаешь?». Пирс спрашивает меня своим пустым взглядом, тяжелым и темным, как пушечный метал. « Пользуйся билетом моего мертвого сына. Получай удовольствие от шоу, на которое должен был пойти мой мертвый сын. Развлекайся, сидя в кресле моего мертвого сына рядом с девушкой моего мертвого сына ».

Я смотрю на Джесмин, на ее лицо, мерцающие глаза, туманящиеся и отдаляющиеся в самые тихие моменты, на губы, бесшумно проговаривающие текст песни, на то, как она движется в такт с музыкой. Меня как будто не существует рядом с ней. Нас разделяет какая-то прозрачная вуаль.

Диэрли заканчивает песню. Его группа покидает сцену, и он остается перед залом один со своей акустической гитарой.

– Следующую песню я посвящаю другу, которого потерял в средней школе.

– Ох… – шепчет Джесмин. Она заметно напрягается, обхватив себя руками.

Пока звучит песня, по ее лицу текут слезы. Я прикасаюсь к ее спине, и она немного придвигается. Из моего сердца песня тоже вытягивает длинные алые нити, распуская их в синих сумерках. У меня получается раствориться в ней до самого конца. В течение этой пары минут мой разум отдыхает.

Джесмин плачет и вытирает слезы, когда Диэрли исполняет следующие две песни, для которых его группа снова выходит на сцену. Когда он желает толпе спокойной ночи и уходит, Джесмин поочередно вытирает глаза и аплодирует. Толпа требует еще. Диэрли с группой возвращаются играть на бис.

Когда они начинают играть, толпа слетает с катушек. Джесмин визжит и тянет меня к себе.

– Они играют кавер Joy Division, песню под названием «Love Will Tear Us Apart».

Я киваю так, будто понимаю, о чем речь.

И хотя я провел последние полтора часа в смятении, я не готов к тому, что сейчас все закончится. Я хочу продолжать смотреть, как она купается в цветах, в которых видит звук.

И я не уверен в том, что ей скажу, когда мир снова наполнится тишиной и нам придется заполнять ее разговором.

Очередь за автографами длиной в милю, но ясно, что мы не уйдем, пока Джесмин не получит плакат с подписью.

Наконец мы подходим столу, за которым сидит Диэрли, подписывая футболки, плакаты, диски с его песнями и случайные части тела.

Джесмин покупает плакат и дрожащими руками протягивает его Диэрли. Он источает уверенность. Наверное, и я бы ее источал, если бы сделал то же, что и он, перед толпой фанатов, выкрикивающих мое имя.

– Привет. Надеюсь, вам сегодня было весело. – Он говорит с неожиданным оттенком скромности, встретившись с нами взглядом.

Джесмин смеется и приглаживает волосы.

– О да, очень. Это было невероятно. – Она запинается.

Как она нервничает и хихикает, когда на него смотрит. Мой живот опять скручивает.

– На прошлой неделе мы были неподалеку от места, где вы выросли, – говорит Джесмин, пока Диэрли подписывает ее постер.

Он поднимает взгляд с легкой грустной улыбкой.

– Правда? Я туда редко возвращаюсь.

Джесмин заправляет локон за ухо.

– Эм… Я тоже музыкант.

– Классно, – говорит Диэрли. – На чем играешь?

– На пианино. И еще я пишу и записываю песни.

– Да, детка, в твоем возрасте музыка была моим прибежищем.

– Я бы очень хотела играть у вас на клавишах после того, как закончу колледж, – говорит Джесмин.

От ее льстивого тона моя кровь вскипает.

Диэрли поворачивает к мужчине, который стоит позади него и общается с парой красивых женщин – судя по всему, это какие-то важные персоны.

– Уилл? Эй, Уилл! Дай мне свою карточку. – Мужчина передает Диэрли визитку.

Диэрли поворачивается обратно и отдает карточку Джесмин.

– Когда закончишь колледж, свяжись с Уиллом, он мой менеджер. Но только когда закончишь колледж, хорошо?

– Хорошо, – произносит Джесмин, почти не дыша. – И еще. Эта песня, которую вы посвятили другу, для нас очень много значила. Я недавно потеряла своего парня, который был его лучшим другом. – Она указывает на меня.

Я неловко переминаюсь с ноги на ногу. Пытаюсь выглядеть как обычно.

– Сочувствую, – мягко говорит Диэрли. – Я вас понимаю. – Вместо скромности в нем появилось что-то еще, другое. – Надеюсь, со временем вам станет легче.

– А вам стало? – спрашивает Джесмин.

Во взгляде Диэрли появляется печаль и отстраненность.

– Еще нет.

– Можете дать нам совет? – Джесмин игнорирует явное нетерпение людей, стоящих позади.

Диэрли тоже не обращает на них внимания.

– Держитесь людей, которых вы любите и которые любят вас. Оставайтесь верны музыке.

– Да, это отличный совет, – отвечает Джесмин. – В любом случае изумительное шоу. Спасибо.

Диэрли благодарит нас за то, что пришли на концерт, и мы уходим, освобождая место для следующих поклонников в очереди, желающих получить автограф.

– Знаешь, меня всю прямо трясет сейчас. Я, наверное, все ночь буду не спать, а играть музыку. Это было впечатляюще. – В голосе Джесмин восторг и волнение.

– Да, это было круто, – отвечаю я не очень убедительно, притворяясь, что полностью сосредоточен на дороге.

– Серьезно, тебе это не взорвало мозг?

– Пыщ! – Я жестом показываю взрыв головы.

– Как кто-то может быть настолько талантливым?

– Ага, я уже подумал, что ты собиралась предложить Диэрли руку и сердце. – Надеюсь, она воспримет это как шутку, которая останется без последствий. Хотя даже я сам признаюсь, что мой смех прозвучал несколько язвительно.

Если бы Джесмин была персонажем видеоигры, то ее «уровень радости» упал бы до нуля после такого выпада.

– Эм… Нет.

– Я пошутил, – бормочу я.

– То есть я какая-то тупая фанатка, которая только и мечтает подцепить рок-звезду?

– Нет, я хотел сказать, ты же все-таки предложила ему стать его клавишником.

Мне бы замолкнуть, но я не могу. Прямо как тогда, когда ты ребенком писал в штаны – знаешь, что делаешь что-то мерзкое и неправильное, но, начав, остановиться уже не можешь.

Она глубоко вздыхает.

– Хотеть играть на клавишных в чьей-то группе – это не тоже самое, что хотеть выйти за него замуж. К тому же он взрослый мужчина. И у него есть девушка.