Аркадий Гендер - Проксиома созвездия Лжи

— Ну тогда записывайте! — махнул рукой Федор, доставая паспорт.

В ответ Даша сообщила Федору свои редакционные телефоны, и они распрощались. Только выключив трубку, Федор понял, насколько он счастлив.

Сегодня было утро той самой долгожданной среды. Как в институтские времена перед экзаменом, Федор особенно долго скреб себя бритвой и особенно тщательно драил зубы щеткой. В завершение утренних процедур он по армейской привычке умылся ледяной водой и, оставшись чуть меньше, чем обычно, недовольным своим отражением в зеркале, вернулся на кухню.

Чайник как раз вскипел, и конфорка раскалилась докрасна. Федор достал пачку кофе, автоматически отметил, что напиток заканчивается, засыпал четыре чайных ложки ароматного порошка в турку, залил кипятком и поставил на плиту. Через несколько секунд кофе вспенился в узком горлышке шапкой мелкопупыристой пены, до ужаса напоминающей знаменитую прическу Анжелы Дэвис, и Федор снял турку с плиты.

Прежде чем быть налитым в чашку, напитку нужно было пару-тройку минут отстояться, и во время этой паузы в годами отработанном утреннем ритуале Федор Ионычев обычно включал стоящий на подоконнике маленький телевизор, чтобы посмотреть новости.

В стране и в мире творилось все одно и то же — разбивались машины и самолеты, люди убивали друг друга в войнах и на бытовой почве, планета Земля насылала на своих неразумных детей землетрясения, цунами и прочие беды. От льющейся с экрана безнадеги Федора аж передернуло. Решив посмотреть что-нибудь более жизнерадостное, он фехтовальным выпадом простер в сторону «ящика» руку с пультом. Последнее, что он увидел по новостному каналу, был сюжет о том, что на таджикско-афганской границе задержали целый караван с героином и фальшивыми долларами, причем качество последних оказалось настолько высоким, что подделки беспрепятственно проходили через любые детекторы. Лишь информация от самих проводников, в один голос заявивших, что везли фальшивки, заставила видавших виды пограничников усомниться в подлинности купюр.

Федор хмыкнул, поражаясь искусности неизвестных фальшивомонетчиков, и переключил программу. И тут же резко обернулся, почувствовав спиной чей-то взгляд. В дверях кухни, накинув на плечи одеяло, стояла Ирина.

— Ой, Ир, ты меня напугала! — улыбнулся жене Федор. — Доброе утро! Чего не спишь?

— Сам вскочил ни свет ни заря, — не отвечая на приветствие, констатировала, хмуро прищурившись на мужа, Ирина. — Куда собрался-то в такую рань? На свидание?

Ни на секунду не допуская, что Ирина может его ревновать, Федор пропустил жёнину реплику мимо ушей и только кротко улыбнулся, давая понять, что шутку оценил.

— Да нет, просто не спится что-то, — пожал он плечами, помедлил и добавил: — Сегодня — я говорил тебе, если помнишь, — книжку мою должны к печати подписать…

Не закончив фразу, Федор замолчал, ожидая реакции Ирины. Скепсис жены по поводу своего писательства Федора ужасно огорчал, и он не оставлял надежды это положение дел рано или поздно изменить.

— Я впечатлена! — не скрывая сарказма, фыркнула в ответ Ирина, давая понять, что за последние полгода ее отношение к «бредням» мужа существенных изменений не претерпело.

— Даже гонорар обещали заплатить, — стараясь не обращать внимание на Иринино ехидство, выбросил на стол тщательно скрываемый им ранее козырь Федор, но, похоже, сделал этим только хуже.

— Не так деньги надо зарабатывать, Ионычев! — повысила голос, уперев руки в боки, Ирина. — Не так!

— Ты, конечно, знаешь, как? — позволил себе кротко съехидничать Федор.

— Я — знаю! — безапелляционно ответила Ирина, поставив жирный акцент на слове «я».

Эти ее слова прозвучали так, что если Ирина до сих пор еще не стала зарабатывать истинно больших денег, то это точно случится в самом ближайшем будущем. Хотя справедливости ради приходилось отметить, что на своих двух работах Ирина и теперь получала в совокупности побольше того, что приносил в семейный бюджет Федор.

Он смотрел на Ирину, стоявшую с решительно нахмуренными бровями и сжатыми губами в позе мальчишки-драчуна, готового кинуться в свалку, и думал о том, какая все-таки его жена красивая!

С точки зрения общепринятого разделения женских типов «по мастям» Ирина была, разумеется, блондинка, но на этом возможность описать ее красоту общепринятыми штампами исчерпывалась.

Ее волосы были не просто светлые — они имели удивительный оттенок, который в зависимости от освещения менял их цвет от соломенного до русого. В чертах ее удлиненного лица угадывались и европейские, и славяно-скифские предки, а глаза могли быть по настроению и небесно-голубыми, и серо-стальными. Очаровательная юная девушка, какой была Ирина, когда они познакомились, к ее нынешним тридцати четырем стала восхитительной зрелой женщиной, как свежий тугой бутон, распустившись, превращается в ослепительную розу. Причем несмотря на то, что и беременность, и роды прошли тяжело, и кормила Полинку своим молоком Ирина чуть не до двух лет, ей удалось не набрать ни килограмма лишнего веса, а ее грудь осталась по-прежнему остроконечной и упругой.

В течение всех последних без малого одиннадцати лет, что они были знакомы, Федор не уставал поражаться тому, насколько же Ирина красива! Безусловно, она была самой красивой женщиной в его жизни, самой яркой звездой в созвездии тех, кого он когда-либо любил. Эдакой, выражаясь языком астрономов, Альфой Любви.

Они познакомились, как это ни банально, в кино. В Москве тогда шел «Крамер против Крамера», и даже никак не претендовавший на реноме записного эстета Федор захотел посмотреть картину, несколько лет назад получившую пять «Оскаров», и которую всевидящая советская цензура по перестроечным соображениям решила все же показать советскому зрителю. Продвинутых киноманов в Москве было достаточно, и за парой билетов Федор отстоял по приличному морозцу больше двух часов. Но ко дню, указанному на билетах, тогдашняя Федорова пассия простудилась и, испытывая ответственность за нераспространение инфекции, твердо сказала, что в кино не пойдет. Из чувства солидарности он решил было не ходить тоже, но был буквально вытолкан на просмотр картины с обязательством пересказать содержание в мельчайших подробностях.

Перед сеансом нужно было еще продать лишний билет, но среди кишащей народом лестницы кинотеатра «Россия» проблемой это явно не было. Красивая, вернее, очень красивая молодая женщина в крашеной ондатре остановилась рядом с Федором, точно уловив его намерения, еще до того, как он достал билет из кармана. На перехват «лишнего билетика», как голуби на хлебный мякиш, сразу же бросились человек пять или шесть, но женщина с победоносной улыбкой на тщательно подведенных яркой помадой губах уже сжимала в пальцах вожделенную синюю бумажку. Пока она расплачивалась за билет, Федору даже сквозь ее неординарную красоту бросилось в глаза, что, будучи на первый взгляд очень хорошо и недешево одетой, обтягивающие ее тонкие длинные пальцы перчатки были тонки не по сезону, а набирая нужную сумму, она вытаскивала из недр кошелька едва ли не все его содержимое, последний рубль складывая серебром и медью.