Мария Жукова-Гладкова - Три принца и дочь олигарха

— У вас паспорт с собой? — уточнил Альберт Ефимович у принца.

— С собой, — подтвердил Лотар. — И у меня даже есть российская виза. Я собирался летом посетить раскоп под Великим Новгородом.

— Так вы же вроде бы специализируетесь по римлянам и карфагенянам, — воскликнула я. — А ни те ни другие под Великим Новгородом не появлялись. Или всплыла какая-то новая информация, о которой широкой общественности пока неизвестно?

— Я хочу встретиться с одним русским археологом. Я собирался ехать в Россию официально, но раз так получается… Вы сможете обеспечить мне необходимый штамп в паспорте, но так, чтобы ни журналисты, ни официальные лица не пронюхали, что я пересек границу Российской Федерации?

— Для нас еще и лучше, если вы въедете официально, — искренне обрадовался Альберт Ефимович. Вероятно, он, как и я, думал, что принца мы ввезем в Россию как контрабанду.

Но принц тут же дал понять, что мы рано радовались, так как заявил, что в России ему понадобятся другие документы.

— Благодаря маме я свободно говорю по-русски, — сказал принц. — Она была очень предусмотрительна! Она со своей немецкой практичностью поняла, что, когда мы с братьями вырастем, миром уже будут править русские. Я сойду за русского?

— За русского, выросшего в Прибалтике, — ответил папа. Мы с Альбертом Ефимовичем кивнули. Телохранитель Коля в красных боксерских трусах, как обычно, молчал и эмоций не демонстрировал. — Уж больно ты, ваше высочество, интеллигентный и рафинированный.

— Я умею ругаться матом, — заявил наследный принц и продемонстрировал как.

— Не пойдет, — покачал головой старый еврей. — В русский мат нужно вкладывать душу, Лотар Лотарович, а вы выражаетесь чисто формально.

— Ты, ваше высочество, хотя бы научился мату русских дворян и поэтов — исключительно в нужное время и в нужном месте, — заметил папа, который умел ругаться очень искусно, хотя не был ни дворянином, ни поэтом, а был электриком, зэком и олигархом. Но вероятно, взял лучшее из категорий всех граждан, к которым относился. И от тех, к которым не относился.

Принц сообщил, что русскому языку его, братьев и мать учила потомственная русская дворянка, потом была взята бывшая жена какого-то олигарха, перебравшегося во Францию. Олигарх взял другую жену, помоложе, а первой пришлось вспомнить о своем филологическом образовании и зарабатывать на жизнь, давая уроки русского европейцам, которым он требовался для контактов с русскими, хлынувшими в Европу, и уроки французского детям других олигархов. Мату принца обучали разные русские, с которыми он сталкивался по жизни. Так сказать, в процессе.

Тут впервые открыл рот Коля и предложил принцу подумать о женитьбе, от которой он сейчас пытается сбежать. Принц подумал — и произнесенная на этот раз фраза заставила нас всех поаплодировать.

— Вы поняли идею, Лотар Лотарович? — спросил старый еврей. — Для русского мата нужны сильные чувства и эмоции.

— А чего тебе, ваше высочество, так не хочется жениться? — спросил папа. — Ты, случайно, не голубой?

— А вы гомофоб? — ответил вопросом на вопрос принц.

— Фобий, ваше высочество, у меня никаких нет. Дубиной я гомиков по улицам не гоняю, в демонстрациях с призывами их кастрировать или выслать в Европу не участвую. Но я против гей-парадов на Красной, Дворцовой и прочих площадях моей страны. У вас ведь они вроде тоже не проводятся?

Я улыбнулась. Королевство Лотианию называли островком гетеросексуальности без мигрантов в Европе, и некоторые нормальные европейцы, которые не желают видеть в своих странах демонстрации мигрантов и представителей ЛГБТ-сообщества, требующих каких-то прав и льгот, уже потянулись в Лотианию. Вроде бы даже король, отец Лотара, предоставил кому-то подданство высочайшим указом. Но особой критике в Европейском Союзе он за это не подвергся. Вероятно, из-за отсутствия полезных ископаемых и огромных территорий.

— Я не голубой, — сказал принц. — Но женюсь я только после того, как встречу женщину, с которой захочу делить свою жизнь. И скорее всего, она будет простолюдинкой. Мне, например, всегда больше нравились беспородные собаки, как и моей маме, хотя у нее и йорк есть. У нас и сейчас две беспородные живут. Мама ими занимается. И я, когда дома бываю. А у породистых частенько бывают наследственные заболевания, здоровье хуже, претензий больше…

— Слышали бы вас феминистки, — хмыкнула я.

— Но они же не слышат.

— А вы можете жениться на простолюдинке? — влез старый еврей, который уже явно просчитывал какие-то варианты развития событий.

— Могу. Основатель нашего рода оставил заветы только по наследованию престола. Править Лотианией может только белый мужчина традиционной сексуальной ориентации. То есть я не могу жениться на представительнице другой расы.

— А женщина может сесть на трон? — спросила я.

— Нет. Это в США считают, что страну можно доверить женщине, лучше — черной, а еще лучше — из секс-меньшинств, и поэтому в качестве следующей кандидатуры на пост резидента рассматривают Опру Уинфри. В Лотиании в этом плане нет гендерного равенства.

— А также политкорректности и толерантности, — хмыкнул папа. — Как хорошо, что я являюсь подданным такой чудесной страны!

— Насчет фальшивых документов, — влез Альберт Ефимович. — Хорошо бы изменить внешность, Лотар Лотарович.

Принц был согласен.

— Что у тебя с собой, ваше высочество? Айфон есть?

Папа осмотрел принца. Тот ответил, что айфон сейчас лежит в каюте, которую ему отвели.

— Коля! — рявкнул папа так, что принц дернулся. Мы с Альбертом Ефимовичем никак не отреагировали. Коля встал с вопросительным выражением на лице. Как я уже говорила, Коля немногословен.

— Телефон его высочества должен остаться в Лотиании.

— Мне нужны записанные в него контакты! — завопил его высочество. — Я не смогу без него.

— Тащи телефон сюда, — обратился папа к Коле, не обращая внимания на вопли. — Бумагу и ручку. Он сейчас все сам на бумажку перепишет. А когда вернется, получит телефон назад. Не топить, не давить. Подумай, куда его тут пристроить, а то его явно будут по сигналу искать.

Коля кивнул. Принц больше не кричал, а быстренько стал переписывать какие-то телефоны на бумагу. Закончив, отдал аппарат Коле. Тот молча удалился. Я предполагала, что все, что имеется в телефоне наследного принца, будет тщательно изучено папиными подчиненными. На него работают специалисты самого высокого класса из всех областей деятельности, которые могут папу заинтересовать или ему понадобиться.

— Где будет мой телефон? — устало спросил принц.

— Тебе лучше этого не знать. Вернешься в королевство — получишь назад. В России тебе будет куплен простой кнопочный аппарат.