Мария Жукова-Гладкова - Три принца и дочь олигарха

— Постарайся не светиться в Новгороде.

— Что вы имеете в виду? — уточнил принц.

— Не привлекай к себе внимания. Ничем. Ты на раскопе был?

— Да.

— Еще дела у тебя в Новгороде есть?

— Да. Я еще не успел решить все вопросы.

Папа задумался на мгновение, потом сказал:

— Ладно, посиди пока в Новгороде. Мы с нашими семейными делами разберемся, потом тобой будем заниматься.

— А зачем мной заниматься? — не понял принц.

— Мы в ответе за тех, кого приручили. Ларку дай мне еще раз.

Папа повторил, что вечером будет на даче дяди Юры и чтобы я туда же доставила мамочку. Там ее примут с рук на руки. Папа прямо сейчас предупредит. На этом мы распрощались.

— Лариса, я не понял, что твой папа назвал «домиком для хомячка». Он сейчас где?

— В твоем королевстве.

Наследный принц как-то странно квакнул.

— Не обижайся. Но у папы имперские замашки, — попыталась оправдаться я.

— Просто так наше королевство еще никто не называл, — печально вздохнул Лотар. — Можно я тебя поцелую, Лариса?

Вот что значит принц! И он это спрашивает утром после совместно проведенной ночи! Наш бы мужик просто…

Я не успела додумать про наших мужиков, потому что от поцелуя мы быстро перешли к другим приятным вещам. Все равно же проспали.

— Кстати, моя мамочка к тебе не приставала? — спросила я, когда мы отдыхали после доставленного друг другу удовольствия.

— Она спросила: «Ты из недавно освободившихся?» Я ответил, что нет, но сейчас спасаюсь, и Иван Васильевич мне в этом помогает. Она отстала и больше на протяжении полета со мной не разговаривала. Вообще ни с кем не разговаривала, сидела и на облака смотрела.

— Ты вопрос понял? Она про тюрьму спрашивала.

— Ой! А я решил, что про женитьбу. Хорошо, что я не стал ей объяснять, что никогда женат не был.

— Так что было, когда вы приземлились?

— Как только сели, твоя мать спросила у Петра, можно ли пользоваться мобильным телефоном. Она звонила в принимающую организацию. Я так понял. То есть они ее ждали, она должна была сообщить, когда приземлится. Вот она и сообщила. Потом у Петра спросила, можно ли ей минут пятнадцать в самолете посидеть, пока машина за ней не придет. Петр ответил, что может сидеть, так как еще не пришла машина с завода, в которую будут коробки перегружать. Меня на той машине в эту гостиницу привезли. Петр еще спросил у твоей матери, не надо ли ее куда-то везти. Она сказала, что обойдется без его услуг. И за ней на самом деле вскоре приехала машина.

— Такси или нет?

— Нет, но фирменная. На капоте солнце было нарисовано, еще какие-то знаки. Я такие никогда не видел. И на боку написано было что-то на языке, которого я не знаю. Я решил, что это старославянский, но не уверен. Еще телефоны были — один явно местный, я потом поинтересовался, как местные телефоны выглядят — шестизначные и код восемь-один-шесть-два, второй — мобильный.

— Легковая?

— Да. Наверное, российского производства, потому что я марку с ходу определить не смог. И эта машина, и та, что с завода твоего отца, приехали практически одновременно. Твоя мать сидела в самолете, пока за ней не приехали, а мы с Петром и Виктором, помощником твоего отца, на летное поле спустились.

Наконец Лотар отправился к себе в номер, где собирался жить и дальше, я приняла душ, собрала вещи, которых было совсем немного, и спустилась вниз.

Следующий спор, в котором принял участие Киприан, — это перекрещивание еретиков (смысл этого слова несколько отличался от современного). Под вопрос была поставлена действительность крещения, совершенного отступниками-епископами. Карфагенская церковь, как и большинство африканских церквей, не признавала такое крещение, как и любое крещение, совершенное в общинах, отделившихся от кафолической церкви. Благодать находится только в истинной христианской церкви, а значит, любое крещение, совершенное вне ее, не является действительным и спасительной силы не имеет.

Киприан провел в Карфагене три собора в 255–256 годах по этому вопросу. В результате на последнем из них было принято единогласное решение о том, что крещение вне единой Церкви невозможно и потому крещенных отступниками следует перекрещивать заново. Сам Киприан считал, что крещение и другие таинства, совершенные не Церковью или в период отступничества от Церкви, недействительны.

Церковь должна быть едина. Киприан выступал за единство и единственность Церкви и против всех ересей и расколов, потому что они нарушают единство. По его мнению, раскол для Церкви страшнее гонений, потому что разрушает веру, искажает истину и нарушает единство. В дошедших до нас трудах Киприан часто говорит об абсолютном единстве Церкви и абсолютной неприемлемости расколов. Этому вопросу, в частности, посвящена его работа «О единстве кафолической Церкви». В настоящее время название этой работы иногда переводится с использованием слова «католической», которое происходит от того же греческого слова, обозначающего «всеобъемлющий, вселенский, всеобщий». Впервые оно было использовано в начале II века и ко времени Киприана прочно вошло в употребление с указанным значением. В латынь оно вошло без изменений — catholica. После разделения Церквей закрепилось за той, которой руководит папа римский.

Дежурила уже другая женщина. Она сказала, что завтрак можно заказать в гостиницу или сходить в соседнее кафе. Там вкусно готовят, и именно они доставляют еду по заказам постояльцев. Я ответила, что схожу в кафе, и спросила, где в окрестностях богатые дамочки, мающиеся от безделья, подзаряжаются и омолаживаются. Возможно, у этой компании в логотипе есть солнце.

— Вы хотите? Боюсь, что они не смогут вас принять без предварительной записи. У них очередь на пару месяцев вперед так уж точно.

Я пояснила, что дурью не занимаюсь, у меня на подзарядки нет времени, омолаживаться я не хочу, мне нужно найти свою мать. Дежурная назвала точный адрес для введения в навигатор и еще на листочке нарисовала схему проезда.

Я великолепно позавтракала, взяла пару пирожков в дорогу и поехала на поиски мамочки.

Центр для мающихся дурью дамочек я нашла быстро. То ли о моем скором появлении предупредила дежурная (город-то маленький, многие друг друга знают), то ли администратор считала меня возможной клиенткой и давно поинтересовалась, как я выгляжу, то ли когда-то видела по телевизору или в Интернете. Я не знала, какие передачи шли вчера и что успели написать и показать в Интернете, но могли и меня.

Администратор в форме цвета морской волны с солнцем на нагрудном кармашке поздоровалась со мной по имени-отчеству, соболезнований не выражала, но выражение лица у нее оставалось серьезным.