Юлия Алейникова - Врач без комплексов

Женя наконец-то попрощалась со Светланой Игнатьевной и двинулась на выход. Когда она проходила мимо лифтов, погруженная в собственные размышления, кто-то ее окликнул веселым, каким-то почти по-детски восторженным голосом.

— Женя! Потапова!

Женя оглянулась. Окликала ее та самая беременная, которую провожал симпатичный доктор.

— Женька! Привет! Не узнаешь, что ли? — нежно обнимая огромный, обтянутый цветастой туникой живот, радостно вопрошала незнакомка.

Женя прищурилась, нахмурила лоб и с удивлением протянула:

— Лена? Матвеева? — она рассматривала почти не похожую на себя, радостно кивающую одноклассницу. Губы у Ленки, вероятно, вследствие беременности, как-то распухли, утратив четкие очертания, лицо округлилось, да и прическу она теперь носила совсем другую, не как десять лет назад. Что, впрочем, было вполне естественно.

— Ты что, тоже беременная? На учет пришла вставать? — поправляя густую каштановую прядь, выбившуюся из прически, радостно спросила Лена.

— Да нет. — Женя растерянно перевела взгляд с огромного Ленкиного живота на свой, абсолютно плоский. — Я тут по делу. А ты как? Замужем, первого рожаешь? — уже придя в себя от неожиданной встречи, спросила Женя, улыбнувшись в ответ на Ленину сияющую улыбку.

— Первого, — еще шире улыбнулась Лена.

— И кого ждете? — Жене вдруг отчего-то захотелось тоже прикоснуться к Ленкиному животу, в котором тихонько дремала новая, крошечная жизнь. И она осторожно протянула руку и легонько погладила упругий, натянутый до предела, с выпирающим наружу пупком живот.

— Мальчика, — ответила одноклассница, ничуть не удивившись странному Жениному порыву и словно подставляя ей живот. — Уже немного осталось, тесно тебе там, бедненькому, — ласково проговорила она, обращаясь к животику.

— Уже придумали, как назовете? — отрываясь наконец от Ленкиного живота, спросила Женя.

— Я хочу Кирюшкой, а Диме нравится имя Михаил. Так что, наверное, назовем Мишкой, — ни капельки не расстраиваясь по этому поводу, объяснила Лена.

— Дима — твой муж? — решила из вежливости уточнить Женя.

— Ну да. Ты его только что видела, — гордо сообщила Лена, оборачиваясь в сторону коридора. — Он у меня врач.

— Вот тот высокий? — с долей удивления и легкой зависти спросила Женька, оборачиваясь вслед за Леной.

— Гм. — Ленина улыбка никак не хотела гаснуть, хотя Лена и пыталась спрятать ее. — Правда, мы пока не расписаны, но вот родится малыш … — И она сладко вздохнула.

— А почему не расписаны? — тут же насторожилась журналистка, вероятно, уже привыкшая во всем отыскивать подвох и злой умысел.

«Кажется, это начало психоза, а может, шизофрении, или мании преследования, или еще чего-то патологического», — запоздало одернула себя Женя.

Но Лена в ее вопросе ничего особенного не усмотрела и простодушно поделилась:

— Понимаешь, у Димы папа недавно перенес третий инфаркт, и ему сейчас категорически волноваться нельзя, а он у Димки профессор медицины, светило с мировым именем, а его мама всю свою жизнь посвятила карьере отца и Димкиной тоже. Дима у меня кандидат наук, а мать хочет, чтобы он дальше рос, и если уж женился, то на девушке достойной, желательно тоже имеющей отношение к медицине, аспирантке или кандидатке наук, — рассказывала она, то и дело печально склоняя к плечу голову, и ее пухленькие щечки вздрагивали. — И она совершенно не обрадуется, если Димка женится на обычной операционистке из банка. Поэтому мы решили пока подождать, а вот ребенок родится, тут уж мы его бабушке с дедушкой предъявим, им деваться будет некуда.

— А сейчас он у тебя живет или вы квартиру снимаете? — полюбопытствовала Женя, уже из праздного интереса.

— Да нет. Он у родителей живет, но постоянно ссылается на дополнительные дежурства, платные роды и так далее, а сам у меня ночует. Разрывается на два дома. Но это ничего, — храбро улыбнулась Лена. — Скоро мы поженимся, и все будет замечательно. — И она обняла свой живот, как залог грядущего немеркнущего счастья.

— Подожди, а твоя-то мать как на это смотрит? — снова нахмурилась журналистка.

— Ну, она всего не знает, я же теперь отдельно живу. Мы с бабушкой поменялись. Она к маме переехала, а я в ее квартиру. Она уже старенькая, за ней уход нужен, а я, наоборот, молодая, мне личную жизнь устраивать надо, — шутливо-наставительным тоном проговорила Леня. — А у тебя-то как? Ты замужем, дети есть?

Услышав этот вполне логичный, безобидный вопрос, Женя отчего-то надулась и испытала страстное желание попрощаться с беременной одноклассницей.

— Я сейчас нет, — как-то невразумительно проговорила Женя. Потом взглянула на дисплей мобильника и наигранно испуганным тоном произнесла: — Батюшки, я же на встречу опаздываю! Извини, Лена, удачных тебе родов. — И, не дожидаясь ответа, припустила к лестнице и быстро помчалась вниз по ступенькам, словно опасалась погони.

Следующие две недели Женя регулярно бывала в роддоме, потому как буквально через три дня после ее визита одна из родивших женщин заявила о своем желании оставить ребенка на попечение государства. Женя в мерзавку вцепилась, как клещ в собачий загривок.

В один из своих визитов она случайно увидела из окна ординаторской, как из роддома выходит Лена и садится в машину со своим доктором. Выглядела Лена хоть и толстенькой, но какой-то словно сдувшейся.

— Ой, вы не знаете, — обернулась она к сидевшим у нее за спиной возле стола врачам, — Елена Матвеева уже родила? Это моя знакомая.

— Матвеева? — переспросила, задумавшись, пожилая Софья Игоревна, — надо у Вики на посту спросить.

— Да родила и даже уже выписалась, — кивнула согласно другая врачиха, Анна Леонидовна. — Мальчик у нее.

Надо будет позвонить поздравить, решила про себя Женя. А может, даже заехать и что-нибудь ребеночку подарить.

Но заехать у Жени не получилось, она даже позвонить забыла, с головой погрузившись в борьбу за чужое счастье. Женщина, решившая отказаться от ребенка, оказалась вовсе не мерзавкой, а скорее жертвой несчастных обстоятельств. Звали ее Верой, было ей тридцать пять. Работала бедняжка на трех работах, не имела ни образования, ни жилья, зато имела двоих детей от погибшего в аварии пять лет назад мужа. Мальчику было семь, а девочке шесть. Жили они у Вериной свекрови, согласившейся приютить сирот, но не желавшей видеть саму Веру. Вера пахала как проклятая, отдавая практически все заработки свекрови и встречаясь с детьми либо на лестничной клетке, либо на улице. Сама снимала какой-то угол и была на грани отчаяния. Забеременела случайно, впервые за пять лет заведя роман и совершенно потеряв голову. Узнав о беременности, хотела сделать аборт, а герой ее короткого романа отговорил, наобещав золотые горы. И собственную квартиру, и ее детей усыновить, и свадьбу, а потом сбежал, когда Вера была на седьмом месяце и аборт делать было уже поздно.