Юлия Алейникова - Врач без комплексов

В тот день Женя собиралась заехать к родителям на чай и заодно пригласила в гости Платона. Просто так. Без всяких просьб, чтобы сделать человеку приятное. Идти с пустыми руками было неудобно, к тому же гость был ее, и Женька решила заскочить в «Перекресток» за тортиком. Она как раз вышла из магазина и направлялась к пешеходному переходу, когда буквально столкнулась с Леной Матвеевой. Вид у бывшей одноклассницы был отнюдь не цветущий. От недавнего благостного оптимизма не осталось и следа. Лена здорово похудела, была бледная, волосы кое-как в хвост собраны, под глазами фиолетовые синяки, наверняка не высыпается, тяжело с маленьким ребенком одной справляться.

«Мама отдельно живет, а приходящий муж и отец — тот еще помощник», — сочувственно подумала Женя, но с Леной своими мыслями делиться не стала, а радостно улыбнулась ей навстречу.

— Ленка! Привет! Поздравляю тебя! — бросилась она к Матвеевой с распростертыми объятиями. — Ты извини, что я раньше не позвонила, замоталась совсем. Мне в роддоме сказали, что ты уже родила, и я все позвонить собиралась, поздравить. Ну как вы справляетесь, молоко есть?

— Нет, — сухим, неприязненным голосом проговорила Лена, выбираясь из Женькиных объятий. — И молока нет, и ничего нет.

— На смесях сидите? — сочувственно спросила Женя, пытаясь придумать что-то подходящее случаю, какое-нибудь умное замечание.

— Не сидим. Некому сидеть, — произнесла Лена, отворачиваясь и собираясь уйти.

— В каком смысле? — нахмурилась Женя, понимая, что начинает сердиться. В конце концов, недосып — не оправдание для хамства, и, по большому счету, она вообще может не интересоваться ни кормлением, ни прочими Лениными странностями, и вообще, не она первая возобновила знакомство.

— В том, что малыш умер, — бросила одноклассница ей в ответ, не оборачиваясь, и быстро зашагала прочь.

— То есть как? — ошарашенная ее словами Женя несколько секунд стояла неподвижно, а потом бросилась за Леной вдогонку. Зачем, она и сама не знала. Большинство нормальных, тактичных людей оставили бы несчастную в покое и не стали бы бередить свежую рану, но Женька, видимо, окончательно утратила это прекрасное, высоко ценимое в интеллигентном обществе качество. Потому что, догнав Матвееву, схватила ее под руку и, приноровившись к ее шагу, продолжила тяжелый разговор:

— Лена, что случилась? Как это произошло, когда? Неужели ничего нельзя было сделать?

— Он вскоре после родов умер, — обреченно проговорила одноклассница, даже не пытаясь вырваться, и было непонятно, почему она так покладиста, то ли у нее нет сил избавиться от Женьки, то ли тема уже не причиняет ей острой боли.

— А что случилось, почему? Что врачи сказали? Или роды были тяжелые? — суетливо спрашивала Женька, пытаясь вспомнить все, что знала о процессе деторождения.

— Просто внезапная младенческая смерть, — тем же неприязненным тоном сообщила Лена. — Такое бывает, и никто не знает почему.

— Это тебе в роддоме сказали? — подозрительно уточнила журналистка, готовясь завтра же мчаться в роддом и выяснять диагноз, отдавать под суд, разоблачать и наказывать. Кажется, на почве работы у нее уже начала развиваться мания мирового заговора, или синдром? В общем, что-то патологическое.

— Мне это Дима сказал, он принимал роды, — торопливо проговорила Лена и наконец-то стряхнула с себя Женину руку.

— Дима? — Женя и не думала оставить Матвееву в покое. — А он-то как это перенес? Вы не расстались?

— Нет, — коротко ответила Лена, пятясь от Женьки. — Мне идти надо, — резко бросила она и торопливо, почти бегом рванула в сторону дома.

Догонять ее во второй раз Женя не стала.

Весь вечер она думала о судьбе бывшей одноклассницы и о постигшей ее утрате, даже с родителями и Платоном поделилась. Как-то так получалось, что Женя могла поделиться с ними одними и теми же проблемами, мыслями и чувствами, а вот с Володей все было иначе. Ему она доверяла свои самые сокровенные секреты, но зато часто не рассказывала о повседневных переживаниях. Почему так?

А на следующий день Женю постигло еще одно потрясение. Проходя теперь уже по хорошо знакомому коридору роддома, она стала свидетелем весьма примечательной картины. Дверь уже знакомого Жене кабинета, в котором вел прием доктор Дмитрий Александрович Синельников, кандидат медицинских наук, распахнулась, и высокий симпатичный доктор вышел из кабинета, бережно, почти по-родственному поддерживая под локоток беременную блондинку в голубых кедах и белом просторном платье, примерно на пятом месяце беременности. Девица на вид была не старше Жени и вела себя с ним как со своей собственностью. Сунула доктору в руки сумку, порылась в ней и, тыкая в Синельникова розовеньким пальчиком, дала ему какое-то задание, тот кивал и соглашался. Потом доктор Дмитрий Александрович проводил барышню до лифта, он что-то заботливо ей втолковывал, держа в руках ее объемную сумку, а перед тем как посадить в лифт, осторожно чмокнул в висок и, улыбнувшись, подтолкнул к дверям. Двери закрылись, и доктор, стерев с лица улыбку, рабочим деловым шагом вернулся в кабинет и вежливым, но лишенным излишней теплоты голосом пригласил в кабинет следующую пациентку.

«Вот сволочь! — глядя вслед доктору, недобро улыбнулась Женя. — А у него, оказывается, жена есть, и тоже беременная, вот почему он на Ленке не женился! Сразу с двумя, негодяй, крутил и обеим умудрился ребеночка сделать, только у Ленки сын умер. Повезло поганцу, алименты платить не придется». И Женя рванула вдогонку за докторской женой, дабы открыть той глаза на собственную «неотразимую» половину — пусть знает, с кем живет! Но тут же притормозила.

— Ой!

Что это она делает? Девица-то беременная, не дай бог, еще выкидыш случится, или она с ним развестись решит, и ребенок без отца останется. Может, лучше Лене все рассказать? Женя размышляла, стоя на площадке лестницы. Нет. Той тоже бед хватает, пусть уж лучше они сами разбираются. И Женя, развернувшись на сто восемьдесят градусов, направилась в архив.

А потом Лена погибла. Точнее, была убита каким-то наркоманом из-за небольшой суммы денег, прямо у себя в подъезде.

И узнала Женя об этом опять-таки случайно.

У Жени как раз в самом разгаре была битва со старухой Сапуновой. Женя уже выяснила к тому времени факт присвоения ею чужого наследства и пыталась вынудить старую ведьму отдать чужое по-хорошему, и тут ей требовалась поддержка всех возможных союзников. Например, участкового. А заручиться поддержкой участкового было проще всего, обратившись к «любезному другу» майору Суровцеву [5] Об отношениях и истории знакомства майора и Евгении Потаповой читайте в книгах Ю. Алейниковой «Божья кара» и «До последнего удара сердца». из районного следственного комитета.