Роб Томас - Вероника Марс

В голове Вероники не было ни одной мысли, когда она нажала кнопку их звонка. Солнечный свет проникал сквозь кроны деревьев, оставляя пятнистые узоры на гальке и траве вдоль тропинки. Птицы вразнобой щебетали над головами. Все это доходило до Вероники как будто издалека, пока она ждала, что ее мама – или ее новый муж – откроет ей дверь.

По телефону Ландрос вкратце обрисовала ей ситуацию. Лиэнн и Таннер, ее муж, жили в Тусоне, штат Аризона. Таннер служил в железнодорожном депо. Лиэнн на полставки работала секретаршей в стоматологии. Они вылетели в Нептун, как только им сообщили о случившемся. Они, конечно же, были убиты горем.

Вероника не стала упоминать о своем родстве с Лиэнн. Наверное, сообщить стоило, ведь это было столкновением интересов. Точнее, было бы, если бы Вероника позволяла своим чувствам повлиять на расследование. Но она не позволяла. И учитывая то, на какой ноте прошло их с Лиэнн расставание много лет назад, все это было слишком личной и неловкой историей, чтобы посвящать в нее Петру Ландрос. Да, клиент – моя мать, но на сегодняшний день это, скорее, почетное звание, нежели что-то иное, так как я не виделась с ней уже больше десяти лет. Подумаешь.

Вероника слегка вздрогнула при щелчке дверного замка. В дверях стоял маленький светловолосый мальчик лет шести. Он был одет в футболку с Бэтменом, и на шее у него висела пара детских барабанов.

Он строго посмотрел на нее.

– Вы не похожи на полицейского.

Она присела на корточки, чтобы быть на одном с ним уровне. В этот миг ощущение отчужденности испарилось, и она болезненно и остро соприкоснулась с действительностью. Вероника посмотрела мальчику в глаза, светло-карие и большие на детском серьезном лице.

– Ты тоже, – ответила она и подозрительно прищурилась. Он не улыбнулся в ответ.

– Полицейские дураки, а я – Бэтмен, – с этими словами он отбил короткую барабанную дробь и побежал обратно в дом. – Мама! К нам пришли!

Мама . Она медленно встала, провожая его взглядом. Адреналин струился под ее кожей. Он назвал ее мамой .

Она помедлила на пороге, но после минутной нерешительности переступила его. В следующую секунду из соседней комнаты к ней вышла Лиэнн Марс… Лиэнн Скотт .

Одиннадцать лет прошло с их последней встречи. Одиннадцать лет с тех пор, как Вероника посмотрела на Лиэнн и сказала ей уходить. Веронике было тогда семнадцать, и это решение было одним из самых тяжелых в ее жизни. Но Лиэнн нельзя было доверять. Все лучшее, что в ней было, – любовь, доброта, хорошее настроение, – давно было утоплено на дне бутылки.

И вот Лиэнн стояла в прихожей, не сводя глаз с дочери. Рот ее был разинут, словно она собиралась что-то сказать, но забыла, что именно.

Да и что тут было говорить. После такого долгого молчания, после того, что произошло между ними за эти годы, все слова просто утратили смысл. Но нельзя было стоять в дверях вечно. Вероника неловко улыбнулась матери.

– Здравствуй, мама.

Лиэнн закрыла рот. Она сделала несколько шагов вперед. Вероника догадалась, что мать собирается обнять ее, и непроизвольно отступила на шаг назад. Лиэнн остановилась как вкопанная, безвольно опустив руки.

В соседней комнате мальчик начал отстукивать на своих барабанах рваные синкопы.

Вероника прочистила горло.

– Я пришла по поручению Петры Ландрос. Я буду помогать искать Аврору.

Лиэнн засмеялась. Это был странный нервозный смех, как будто что-то надломилось у нее в горле.

– Ну конечно же. Конечно. Конечно, это должна была быть ты, – она отвернулась. – Проходи.

Вероника проследовала за матерью в комнату с высокими потолками и мягкой мебелью. Около камина стояли элегантные кресла и диван в скандинавском стиле. Одна из стен была почти целиком застеклена. За стеклом был просторный балкон с видом на Нептун. Мальчик с барабанами сидел на толстом ковре, не переставая отбивать ритм.

– Могу я… Тебе что-нибудь принести? – она взглянула на Веронику и тут же отвела глаза. – Воды? Кофе?

– Нет, спасибо.

Она просто клиент , повторяла себе Вероника. Просто еще один перепуганный родитель, у которого пропал ребенок. При этой мысли она чуть не рассмеялась, хотя внутри стало расползаться отнюдь не веселое ощущение пустоты.

Вероника неловко встала у стула, ожидая приглашения присесть. Лиэнн крепко сцепила руки, словно вкладывая в один этот жест все свои надежды. Она перевела взгляд на мальчика.

– Хантер, сынок. Иди в свою комнату и поиграй там один, хорошо? Мне нужно поговорить с… этой леди.

Хантер поднялся с пола, подобрав барабаны, и пристально посмотрел на Веронику испытующим взглядом.

– Вы найдете Рори?

– Рори? – переспросила Вероника и догадалась, что это сокращение от Авроры. Она села на краешек большого углового дивана прямо перед мальчиком. – Буду стараться изо всех сил.

Мальчик насупил брови, и на переносице у него появилась маленькая складочка. Он перевел взгляд на Лиэнн, которая беспокойно наблюдала за ними со стороны.

– Мам, можно я останусь?

Лиэнн закрыла глаза.

– Милый, пожалуйста, сделай, как я прошу. Нам нужно поговорить наедине.

Уголки его губ опустились. Он развернулся и поплелся в другую комнату, с шумом волоча за собой барабаны. Мальчик скрылся в коридоре, и несколько секунд спустя до них донесся грохот хлопнувшей двери.

Лиэнн медленно опустилась в кресло, держась на расстоянии от Вероники, и уставилась себе на колени.

– Ты, наверное, задаешься вопросом…

– Нам не нужно… – перебила Вероника. Она плотно сжала губы и изобразила улыбку. – Все в порядке. Это моя работа. Помочь вам найти Аврору. Ты ничего мне не должна.

– Я не пила уже семь лет. Семь лет, три месяца и двенадцать дней, – Лиэнн как будто пропустила ее слова мимо ушей. – Мы с Таннером встретились в реабилитационной клинике. Рори его дочь. И Хантер его сын, конечно. Думаю, это очевидно. Прости, я просто… распереживалась, – она сделала глубокий вдох, и продолжила уже спокойнее. Она посмотрела прямо на Веронику. Из-за расширившихся темных зрачков взгляд казался каким-то напуганным. – Хантер… Он твой младший брат.

– Да, – тихо ответила Вероника. – Это я поняла.

Она отвела глаза, странное чувство сдавило ей грудь. Земля словно ушла из-под ног, и Вероника уже не понимала, где она и что теперь делать. Она так привыкла злиться на мать и запросто разозлилась бы на нее и сейчас, распалила бы в себе давние обиды, прячась за ними, как за щитом, не подпуская мать слишком близко. Если бы дело было в одной только Лиэнн. Но брат? Она понятия не имела, что с этим делать.

– Сколько ему? Пять? Шесть? – спросила Вероника так тихо, что вопрос почти растворился в огромной комнате. Лиэнн кивнула.