Сергей Асямов - Следствие ведет майор Сейтимбетов

Центральный офис Билайна в народе прозвали «Пчелкой». В его отделке преобладали официальные цвета компании — желтый и черный. Даже все окна и фасадные витражи здания были сделаны из желтого стекла. Сейтимбетов был как-то один раз внутри здания и обратил внимание на то, что это было сделано не ради внешнего эффекта. Воздействие желтого цвета на человека было достаточно сильным, придавало уверенности, поднимало настроение. Это был сильный маркетинговый ход. По всей видимости архитекторы, которые создавали это здание были знакомы с научным трудом Гёте «Учение о цвете», где тот писал, что при взгляде через желтое стекло «радуется глаз, расширяется сердце, светло становится на душе».

Наконец, из здания выскочил Гордеев и бросился сломя голову к Сейтимбетову.

— Есть результат! — радостно прокричал он. — Преступники уехали на голубой «Тойоте», которая ждала их возле подворотни. Я уже сообщил об этом дежурному, он принимает уже меры для задержания таких машин.

— Расскажи подробнее, что ты узнал.

— Я уже отчаялся, — начал рассказывать Сергей. — Опросил десяток сотрудников, но никто ничего не видел. Большая часть была на обеде, а другие просто не смотрели на улицу. Только на третьем этаже натолкнулся на двух симпатичных сотрудниц из рекламного отдела, которые в ходе милой беседы с ними рассказали, что видели двух мужчин, выскочивших из подворотни и запрыгнувших в машину, которая их ждала. Вон окна их кабинета — прямо над входом в офис. Правда, к сожалению, они не смогли запомнить номер машины и приметы мужчин, но обещали вспомнить и сразу позвонить. Я им дал свой номер телефона и обещал вечером угостить чашечкой кофе с пирожными в каком-нибудь кафе.

— Что, так понравились девушки? — с улыбкой спросил майор.

— Ну есть немного, — засмущался Гордеев. — Правда тут дело еще в том, что они рассказали о преступниках только тогда, когда я им пообещал, что приглашу в кафе. Так что это все в интересах дела было.

— Все понятно с тобой, — грустно вздохнул Сейтимбетов. — Позвони дежурному и скажи, что ты ошибся и пусть он отменит объявленный перехват. Опять пусто…

Почему Сейтимбетов принял такое решение? На чем оно было основано?

После работы Сейтимбетов решил заехать к своему другу бизнесмену Куропаткину. Тот еще с утра пораньше позвонил и попросил приехать — ему снова требовалась помощь майора. Он был очень возбужден и пообещал представить какую-то «бомбу». «Наверное опять ему чего-нибудь втюхнули очередные „искусствоведы“, — размышлял Сейтимбетов по дороге к дому Куропаткина. — Сколько раз его уже обманывали, а он все продолжает оставаться доверчивым ребенком. И автограф Пушкина, и статуэтку Микеланджело, и даже саблю Тамерлана приобретал „великий“ коллекционер. Лучше бы он коллекционировал бабочек… Хотя и там ему могли под видом какого-нибудь южноафриканского махаона всучить раскрашенную капустницу. Интересно, чем это он меня собирается сегодня поразить?»

Куропаткин с порога сразу потащил Сейтимбетова в свою обширную гостиную, которая одновременно служила ему и художественной галереей, и подвел к одной картине на стене, на которой был изображен натюрморт с букетом цветов подсолнуха.

— Ну, что скажешь? — хозяин дома вопрошающе посмотрел на Сейтимбетова и с нетерпением ожидал его реакции.

— Ну что сказать, — протянул тот, — хорошая работа… Но вроде тебя никогда не интересовали натюрморты?

— И это все, что ты можешь сказать? Хорошая работа… — возмутился Куропаткин. — Да перед тобой один из шедевров мировой живописи! А он — «хорошая работа»…

— Да не бурчи, Семен! — Сейтимбетов похлопал его по плечу. — Ты ведь знаешь, что я довольно спокойно отношусь к живописи, в отличии от тебя. Это у тебя при виде «шедевров» подкашиваются ноги, трясутся руки и кружится голова.

— Ты как всегда иронизируешь над моими увлечениями, — «пробурчал» Куропаткин, — но посмотрим как у тебя закружится голова, когда ты узнаешь, что это за картина перед тобой и кто ее автор.

— Да неужели это рука самого Великого Мастера? Леонардо, я угадал? — попробовал поиронизировать майор и был поражен реакцией хозяина.

— Ты, ты уверен?… — дрожащим голосом тот переспросил его. — Значит меня не обманули. А я дурак еще сомневался. Надо ведь теперь принять меры к обеспечению ее безопасности. Вот я дурак, повесил ее на стенке. Надо переложить ее в сейф…

— Эй, алё, Сеня! Приди в себя, — Сейтимбетов был уже не рад своей шутке. — расскажи, откуда у тебя эта картина.

— Пару дней назад ко мне обратился один мой знакомый, мы с ним как-то провернули одно удачное дело, и предложил купить у него неизвестное полотно да Винчи — вот этот натюрморт.

— Семен, да будет тебе известно, что великий Леонардо никогда не писал натюрмортов, — произнес Сейтимбетов.

Но Куропаткин его не слышал:

— Да, все так считали. Но этот знакомый рассказал, что эта картина хранилась в его семье на протяжении нескольких поколений в строгой тайне. У них есть все документы, в том числе и исторические, которые подтверждают, что это работа Леонардо. Мало того… Тебе ничего не напоминает эта картина?

— «Подсолнухи» Ван Гога… — улыбнулся майор. — Кстати, меня быстрее можно убедить в том, что это одна из его работ.

— Вот именно, Ван Гог! — воодушевленно произнес Куропаткин. — Прапрадед моего знакомого долгое время вел бизнес в Париже в конце XIX века и познакомился там с Ван Гогом. У художника ведь были большие финансовые проблемы, при жизни его картины не очень то продавались и вот он как-то предложил этому прапрадеду купить у него этот натюрморт. Он рассказал, что это картина кисти самого Леонардо да Винчи.

— А как она к нему попала? — спросил Сейтимбетов. — И почему о ней никто ничего не знал?

— Все знают, что отец Ван Гога был священником, но мало кто знает, что он был одним из рыцарей того самого Приората Сиона, Великим магистром которого в свое время был да Винчи. Смотрел фильм «Код да Винчи»? — спросил Куропаткин и, не дожидаясь ответа, продолжил. — Так вот, отец хранил эту картину, которая досталась ему, по всей видимости, по роду его тайной деятельности. После его смерти картина перешла к Ван Гогу, но в то время у него начались проблемы с психикой и он, видимо, не осознал того, что у него оказалось в руках. Он продал ее за какие-то пять тысяч франков. Это не очень большие деньги в те времена. Но что самое интересное, первые «Подсолнухи» Ван Гога появились как раз в то время, когда он был владельцем этой картины. Так что он заимствовал свой знаменитый сюжет у Леонардо.