Наталья Солнцева - Лабиринт Ворона

– Я следил за Алевтиной Долгушиной, – продолжал он гнуть свое. – А вы случайно попали в поле зрения. Мне нет до вас никакого дела, поверьте…

Он лукавил. Но ведь и Калмыков не лыком шит. Глупо думать, что он возьмет и сразу во всем признается.

– Зачем вы явились, если не за деньгами? Будете кормить меня баснями? При чем тут…

Толстяк осекся и расстегнул пиджак. Его бросило в жар. На лбу выступили бисеринки пота, ладони вспотели.

– Скажите честно, Виталий Андреевич, это вы ее убили?

– Что вы несете… что…

Калмыков вскочил, взмахнул руками и рухнул обратно в кресло. Его лицо исказила болезненная гримаса.

– Она… она…

– Сгорела в доме… – многозначительно произнес Матвей. – Вам это отлично известно. Вы ее убили, потом подожгли дом, чтобы замести следы. Вы не знали, что за вами наблюдают.

Калмыков промычал в ответ что-то нечленораздельное.

– Пожарники обнаружили труп…

– Она… сгорела? Сгорела?! Не может быть… Вы меня на арапа не берите! Вы… да как вы смеете…

Калмыков был похож на раздувшийся шар, из которого медленно вытекает воздух. Он на глазах терял свой запал, свой гонор, краска сбегала с его лица, жар сменился холодом. У него разве что зубы не стучали.

– Следствие пока не располагает данными, кто находился в сгоревшем доме вместе с потерпевшей. Но если вы станете упираться…

– Погодите же! Погодите… – простонал Калмыков. – Я не знал… я и подумать не мог… Вы врете!

– Посудите сами, Виталий Андреевич, какой смысл мне вас обманывать? Хотите, поедем в Ласкино, расспросите местных жителей, заглянете к участковому полицейскому. Он вам будет несказанно рад! Оперативники вовсю ищут убийцу, а он – вот, сам пришел! Вам непременно явку с повинной оформят, гарантирую. Смягчите свою участь, господин Калмыков…

– Заткнись, ты! – сорвался толстяк. Он забыл об имидже преуспевающего дельца и всяческих приличиях. – Заткнись! Она что, правда, сгорела? Да заплачу я тебе! Сколько скажешь, столько и дам! Только не надо здесь пургу гнать…

Неподражаемо! Матвей снисходительно вздохнул:

– Я не за деньгами пришел…

– Какого же тебе рожна надо?

– Расскажите мне все об Алевтине Долгушиной и о том, что произошло между вами вчерашней ночью в этом домике, – он протянул руку и постучал пальцем по фотографии, запечатлевшей номера красного внедорожника и краешек избушки. – Скажете, вас там не было?

– Не было…

– Значит, у меня обман зрения, да? И фотоаппарат тоже ошибся? Видите дату в уголке снимка?

Калмыков израсходовал на вспышку ярости последние силы и обмяк, расплылся по креслу, подобно подтаявшему студню. Солнце пробилось сквозь гардины и позолотило стены и паркетный пол кабинета.

– Сними пиджак… выверни карманы…

Матвей подчинился.

– У меня нет никакого записывающего устройства, – сказал он. – Даю слово.

– И карманы брюк тоже выверни…

– Может, догола раздеться?

– Не помешало бы… Ладно, черт с тобой! Не знаю, чего ты добиваешься, но выбора ты мне не оставил.

– Почему? Вы можете дать показания следователю, а не мне.

– Какие показания?! Я что, преступник?!

– Вы убили Долгушину…

– Бред!

– Тогда вас было трое. И вы вместе с Долгушиной – сообщники. Это еще хуже! Сговор, преднамеренное убийство… все это вместе потянет на солидный срок…

Калмыков вяло шелохнулся и сделал отрицательный жест.

– Чушь собачья… – выдохнул он. – Трое, четверо, целая банда! Еще что придумаешь? У меня хорошие адвокаты, парень…

– Все равно скандала не избежать. А бизнес любит тишину и спокойствие. Ваша репутация пострадает непоправимо! И солидные клиенты откажутся иметь с вами дело.

Толстяк помолчал, прикрыв глаза. Его щеки обвисли и побледнели. Такая резкая смена красноты и бледности говорила о серьезных проблемах со здоровьем. Лариса была права: Калмыкову следует сесть на диету и больше двигаться.

– Тем вечером… мы с Алевтиной повздорили, – неохотно признался он. – Я рассердился. Она довела меня до бешенства…

«Это было не трудно, – отметил про себя Матвей. – Ты, мужик, вспыхиваешь от каждой искры! Нервы никуда не годятся… а в состоянии аффекта человек не ведает, что творит…»

– Так вот… я ее не убивал. Я даже пальцем ее не тронул. Просто уехал и все! Я уехал… а она осталась в доме… живая. Откуда мне знать, что там произошло потом?

– В доме был кто-то еще?

Калмыков покачал головой:

– Только я и она… Мы приехали из города, поужинали… Я не собирался ссориться! Слово за слово… Аля вынудила меня на неприятные откровения.

– Какие, если не секрет?

– Это не имеет отношения к тому… к тому, что случилось…

– Позвольте мне решать.

– Да нечего тут решать! Я вспылил… и, боясь окончательно сорваться, уехал. Мне не хотелось портить с Алей отношения…

– И со злости подожгли дом. А чтобы лучше горел, плеснули бензинчику…

– Я ничего не поджигал. Повторяю, я просто уехал…

– Но дом-то сгорел!

– Не по моей вине… Ищите другого козла отпущения…

Калмыков, остыв, снова перешел на «вы».

– И чей труп нашли на пепелище, вам тоже неизвестно?

– Нет, черт побери! Надеюсь, Аля жива и сможет подтвердить мои слова…

– Вряд ли. Вы знаете, где она живет?

– На Стромынке… но я ни разу у нее не был. Она меня не приглашала к себе домой. Я забирал ее на другой улице…

– Преображенский Вал?

– Вы и это засняли? Как она садится в мою машину?

– Разумеется, – не моргнув глазом, солгал Матвей. – Я добросовестный служака.

– Все-таки вас наняла моя жена… Стерва! Сама…

Он прикусил язык и с укоризной уставился на посетителя. Мол, не противно тебе заниматься семейными разборками?

Матвей, как истинный джентльмен, кинулся выгораживать Ларису.

– Ваша супруга ни при чем, клянусь! Алевтина… моя бывшая… в общем, мы любили друг друга…

«Как далеко я смогу зайти в своем притворстве? – спрашивал он себя, глядя на толстяка. – Чем я лучше этого обманутого мужа, который в свою очередь развлекается на стороне? Я ввязался в это из-за Ларисы и оказался по уши в дерьме!»

– Любили-и… – недоверчиво протянул Калмыков. – Ну и ну! Здоровы же вы сочинять, господин Карелин! Не боитесь, что Алевтина разоблачит вашу ложь?

– Она мертва… И я этого так не оставлю. Признавайтесь, вы заманили ее в глухую деревню, в домик на окраине, где вас никто не увидит? Просчитались…

Калмыков сдавленно засмеялся.

– Я заманил? Ну, вы и фрукт… Если хотите знать, Аля сама настояла, чтобы мы встречались за городом. Она снимала этот дом. Потому что там… свежий воздух, лес, речка…

У него был такой вид, словно он чуть не выболтал государственную тайну. Толстяк изменился в лице и прикусил губу. Для хорошего торговца недвижимостью он давал много воли эмоциям. Впрочем, стресс ослабляет контроль над собой и развязывает человеку язык… А Калмыков явно переживал стрессовую ситуацию.