Екатерина Барсова - Заветный ковчег Гумилева

Ариадна посмотрела куда-то мимо меня.

– Сожалею, но такова жизнь, мы часто расстаемся с тем, к чему успели привыкнуть.

– Вы будете вспоминать меня?

– Милая моя подруга, конечно, буду, – тепло улыбнулась она. – И буду скучать. Непременно буду скучать.

– А может быть… – прошептала я, – может быть, когда-нибудь вы приедете в Париж? Или, кто знает, я приеду к вам в гости!

Ариадна помрачнела.

– Все может быть. Трудно что-то планировать заранее.

И вдруг страшная мысль пронзила меня.

– Скажите, а там, куда вы едете… Это не опасно.? Вам ничего не грозит?

Я поняла, что попала в точку. Ариадна нахмурилась.

– Нет-нет, – быстро сказала она, но сказала как-то неуверенно.

– Прошу вас! – взволнованно воскликнула я. – Если вдруг вам будет угрожать опасность или вы будете нуждаться… Словом, если вам потребуется какая-то помощь, дайте мне слово, что обратитесь ко мне. Я буду рада помочь!

– Даю слово, – сказала Ариадна. – Я обращусь тогда к вам. Спасибо, моя дорогая.

Только что был солнечный погожий денек, и вдруг набежали тучи, солнце то скрывалось в них, то отчаянно светило сквозь серые прорехи, зажигая матовым золотом листву. Пошел дождик – ласковый, частый, он барабанил звонко и радостно. Мне это напомнило, как я когда-то разучивала этюды и гаммы в детстве под руководством моей любимой учительницы музыки мадемуазель Адели.

Мы с Ариадной спрятались от дождя под дерево, стояли и смотрели, как светит солнце и идет дождь. Почему-то меня охватило такое счастье, такое умиление, что слезы потекли по моему лицу, и я невольно выдохнула:

– Как я счастлива!

– Вот и он так говорил, – откликнулась Ариадна. – Говорил, что всегда и всему надо радоваться. Любому мгновению жизни.

Я поняла, что она говорит о своем поэте.

– Как жаль, что его уже нет, – вздохнула Ариадна.

– Но сейчас он есть! – уверенно сказала я. – Он слышит вас и радуется, что вы его помните!

Ариадна заплакала – не скорбно, навзрыд, а просто слезы потекли по ее щекам, как этот дождь, который звенел в листьях.

– Простите, я вас расстроила.

– Нет. Это – радость от того, что он был. И от того, что он, конечно же, есть. Вы сказали совершенно верно. Очень нужные и правильные слова.

Мы взялись за руки и стояли, озаренные солнцем, под дождем, и казалось, что мы в раю – весеннем благостном раю. А потом выглянула радуга, и меня пронзило такое острое счастье, что я поняла – этот момент останется навсегда со мною.

Ариадна уехала, я провожала ее на вокзал. Поезд шел до Марселя, там она должна была сесть на пароход. Для нового паспорта она изменила внешность, теперь у нее была короткая стрижка, что делало ее похожей на студентку Сорбонны. И звали ее теперь по-другому. Хотя для меня она навсегда останется Ариадной.

На прощание Ариадна оставила мне сверток, который я должна была развернуть после ее отъезда. Она взяла с меня слово, что я открою сверток в тот час, когда она сядет на пароход, отправляющийся в Африку.

Через день я сидела в своей комнате и смотрела на часы. Стрелка неумолимо приближалась к семи, и лучи заката залили комнату в розово-карминный свет. Когда занавеска наполнилась алым и стала как парус, я вскрыла сверток. Это был сборник стихов Николая Гумилева. Я открыла посередине.

Анна решила не откладывать дело в долгий ящик и навестить соседа Матвея на следующий же день. Предварительно она заглянула в зоомагазин и выбрала подарки для Пафнутия. Продвигаясь между полок с разнообразными товарами, Анна подивилась: насколько продвинулась вперед торговля в этой сфере: сотни видов кормов, аксессуары, витамины, игрушки, одежда, все для звериного обихода. Выбрав нежное пюре с тунцом и заводную мышку, Анна поехала домой, а по дороге позвонила Матвею, предупредить насчет своего визита.

Он сказал, что ждет.

Дверь открылась, и Матвей стоял на пороге.

– Я рад, что вы зашли, Анна.

– Подумала, что раз есть свободное время – почему бы не заглянуть, – улыбнулась Анна. – Вот подарки для вашего кота.

– Спасибо. Проходите.

Анна сунула ноги в яркие тапочки с вышитыми котами и прошла за Матвеем на кухню.

Темно-бордовая мебель на фоне песочно-лимонных стен, на подоконниках – горшки с пламенеющими геранью и цикламеном. И везде идеальный порядок.

– Как у вас красиво.

– Благодарю. – Матвей смутился. – Я немного прибрался перед вашим приходом. – Как прошел ваш день? Вновь работали?

– Да.

– Вы так и не сказали, чем вы занимаетесь?

– Как и вы не сказали, какая у вас профессия, – парировала Анна.

– Давайте поделимся, – улыбнулся Матвей. – Вы – первая.

– Ну что ж! Дамы всегда начинают. Видимо, это особенности российского менталитета, – вздохнула Анна. – Я работаю в небольшой фирме историко-консультативного профиля. Я и мой начальник по своей специальности – историки, мы рассматриваем все вопросы, так или иначе связанные с историей. Это и консультации, и помощь в написании дипломных, курсовых и кандидатских. Бывает, к нам обращаются по генеалогически-родословным вопросам, – сказала Анна, вспомнив исследование, связанное с внебрачной дочерью Горького и его потомками [5]. – У меня очень интересная работа. Теперь – очередь за вами.

– Да, работа у вас увлекательная. А что касается меня… Даже не знаю, как объяснить, чтобы вас не шокировать, – смущенно проговорил Матвей.

Анна насторожилась.

– Нет-нет, ничего криминального. – Матвей улыбнулся, заметив ее растерянность.

– Вы меня порядком заинтриговали, – сказала Анна.

Но Матвей не спешил продолжать.

– Кстати, где ваш кот? – спросила Анна, когда молчание затянулось. – Я его не вижу.

– Пафнутий появляется по собственному желанию. Здесь я уже ничего не могу поделать. Насилие не терплю ни в каком виде. Поэтому придется ждать, когда он соизволит выйти.

– С характером он у вас, – усмехнулась Анна.

– Это точно. Пришлось друг к другу притираться. Но деваться некуда. Ради мира и спокойствия в семье пришлось ему под меня подстраиваться, а мне – под него.

Анна подумала: а смогла бы она подстраиваться под кошку или собаку, если бы у нее таковые имелись? Представила на секунду, что ей пришлось бы уговаривать кота поесть, а собаку – сойти с дивана, на котором она собиралась прилечь… Анна тихонько рассмеялась.