Михаил Михеев - Запах «Шипра». Повесть

- Заинтересовали вы меня этим мужчиной. Весьма бы хотелось с ним поговорить. Спросить, куда он направился после встречи с вами. Вверх или вниз по лестнице?

Она посмотрела на меня задумчиво, но я больше ничем не могла ей помочь. Мыслей у меня появилось множество, однако надо было в них вначале разобраться самой.

- Вы пока допишите свои показания,- сказала Заплатова.

- Я уже это сделала.

- Когда же вы успели?

- Пока вы беседовали с Прохоровой. Я вспомнила про свою встречу, как только она упомянула про запах одеколона.

Пока Заплатова перечитывала мои записи, я размышляла о том, говорить ей о своих подозрениях сейчас или посоветоваться вначале с полковником Приходько.

А тут он сам весьма кстати появился в дверях и избавил меня от необходимости решать все вопросы самостоятельно.

Ничего не было удивительного в его приходе. Как я узнала потом, он услыхал о происшествии от дежурного по Управлению. Знакомая фамилия пострадавшей заставила его заинтересоваться подробностями, он прибыл за ними сюда, в отделение.

Он вошел не постучав. Следователь Заплатова поднялась, как положено. Мне полковник Приходько только кивнул коротко, как незнакомой женщине, и я поняла, что он и здесь не собирается раскрывать мое инкогнито.

- Вы скоро освободитесь? - спросил он у следователя.

- Уже заканчиваю.

По ее просьбе я подписала отдельно каждый листок своих показаний, как будто никогда раньше не слыхала о таком правиле, и полковник Приходько глянул на меня одобрительно.

Я ушла, оставив их вдвоем.

Холодный ветер гнал по проспекту листья тополей, подталкивал меня в спину. Встречные прохожие придерживали полы плащей и пальто. Я брела вслед за шуршащими листьями. Невесело было у меня на душе.

Сказать, что смерть Вали Бессоновой была для меня тяжелым ударом,- означало мало что сказать.

Я считала, что здесь совершено преступление, и я виновата в том, что Валя умерла. Ее переживания, ее раскаяние были понятны не только мне, но и тем, кому ее признания могли грозить тюремной решеткой.

И тогда Валю решили «убрать».

Я думала, что если бы на моем месте был оперативник с более тонкой интуицией, то он мог бы преступление предотвратить. Я этого не сумела.

Даже столкнувшись нос к носу с убийцей, я ни о чем не догадалась. Посторонилась, дала ему возможность спокойно подняться наверх, к дверям комнаты, где спала беззащитная Валюша Бессонова…

Больше ни о чем я не могла думать. В мыслях я снова и снова возвращалась в квартиру Бессоновой. Постепенно в моем воображении возникла вся картина.

…Он был уверен, что застанет ее одну, не будем же мы с Колесовым у нее ночевать, а все подробности ему могла сообщить по телефону та же Аллахова. Вот только он пришел чуть раньше, чем нужно, и встретился со мной на лестнице. Он подождал, когда мы с Колесовым покинем подъезд. Ключ у него был - та же Аллахова могла на работе вытащить у Бессоновой один из запасных ключей. Видимо, он уже открыл дверь, когда пришли Прохоровы и зажгли в подъезде свет. Он поторопился войти, и вот тут Прохорова и услыхала щелчок американского замка. А дальше все было просто. Бессонова ничем не могла ему помешать. Он прошел на кухню, налил в чайник воды, поставил на плиту, открыл газ. Вернулся в комнату, притворил форточку и ушел. Единственное, чего убийца не сделал,- не переставил, домашние туфли Бессоновой от дивана к кровати. Тогда даже не возникло бы подозрений. Несчастный случай и все. Да я поначалу так и думала. Почему-то мне в голову не пришло, что это не случай, а заранее продуманное убийство. И надо было мне раньше сообразить, что такое можно ожидать. А я вот не сообразила. Почему я не осталась у Бессоновой ночевать; сейчас она была бы жива…

Мы встретились с полковником Приходько на следующий день.

Как всегда, Борис Борисович принес нам чаю, а сам сидел на диванчике тихий и незаметный. Никогда не встречала человека, который мог что-то делать и вести себя так тихо и незаметно, как Борис Борисович.

Мне было не до чая, но полковник Приходько выпил стакан, пока я вела свой детективный монолог. Потом достал сигарету, размял ее в пальцах. Борис Борисович зажег спичку.

- Ну, как? - спросил его полковник.

- Хорошо рассказала.

- Очень хорошо. Складно. Прямо как Жорж Сименон.

Я спохватилась, что речь моя излишне эмоциональна, что я веду себя не как оперативник - работник милиции, а как девочка-школьница.

Полковник Приходько встал, жестом показал, чтобы я сидела, а сам прошелся по комнате, поглядел на меня сбоку.

- Вы за Сименона на меня не обижайтесь, Евгения Сергеевна. Сказал это совсем не в насмешку. Свои соображения вы изложили весьма связно и последовательно. И взволнованность ваша хорошая, нечего ее стесняться. Она идет от увлеченности делом, а без этого у нас работать тоже нельзя. Вот только сокрушаться, что вы всего не предусмотрели, не нужно. Вы можете потерять уверенность, станете всего бояться, везде оглядываться, пребывать во всяческих сомнениях, нерешительно топтаться, вместо того, чтобы идти вперед. Если говорить правду, то подобного резкого хода я от наших подопечных тоже не ожидал. Можно заключить, что этот ваш незнакомец, который прячется за спиной Аллаховой, играет ведущую роль в ее ансамбле и грехов за ним поднакопилось порядочно, коли он пошел на такое… Да и вся группа Аллаховой предстает в новом свете.

Полковник Приходько опять сел за стол, помолчал и добавил:

- Если, конечно, принять за факт, что это-убийство.

- Вы все еще сомневаетесь?

- А вы так уж абсолютно в этом уверены? Ваш человек на лестнице может оказаться совершенно непричастным к тому, в чем мы его подозреваем.

- Чего тогда ему нужно было в подъезде?

- Мало ли чего, мы же не знаем. Случайный человек, пришел - ушел. Чтобы следователь мог занести наши подозрения в протокол, нужно доказать, что наш незнакомец побывал на квартире Бессоновой.

- А звук закрывшегося замка?

- То-то и оно, что это единственное показание свидетельницы, которая могла и присочинить.

- Зачем?

- Хотя бы для занимательности. Разве вам не приходилось слышать, какие истории зачастую сочиняют так называемые очевидцы, только что предупрежденные об ответственности за ложные показания? Человеку хочется сообщить что-то интересное, поэтому он и пускается на всяческие выдумки. Делать это любят не только рыбаки и охотники.

О таких случаях я, конечно, знала, только сейчас не хотелось о них думать. Но и возразить мне тоже было нечего.

Полковник Приходько сунул сигарету в пепельницу.

- Следователю Заплатовой я о наших подозрениях все же намекнул,- продолжал полковник.- Вчера она вместе с экспертом вторично побывала на квартире Бессоновой. Специально ради этого. Отпечатки пальцев они уже не искали, если ваш мужчина там побывал, то, конечно, постарался их не оставлять. Но по воздуху ходить он, разумеется, не мог. Следов там нашлось достаточно, и техники и слесари потоптались порядочно. Словом, сейчас там уголовный розыск разбирается, что и к чему.