Динни Пэн - Сокровища Джарда. Западня XX века. Ловушка для Марианны. Казнить палача. Тайна рабыни Изауры

— Да как вы можете так говорить, — мягко прервала его Марианна. — Вы помогли мне обрести сестру. Вы дали мне возможность выполнить мой родственный долг. Я благодарна вам, Эдмон.

Сама того не желая, она с такой теплотой произнесла последнюю фразу, что испугалась. Настороженно взглянув на Эдмона, Марианна словно утонула в том ласковом потоке, который он направил на нее. Ей казалось, что она знает его — с этим шрамом на щеке, с гривой неподатливых волос — уже целое тысячелетие. Ей показалось, что она помнит его…

Смутная догадка о тайне, которой владеет Эдмон, пронзила Марианну: как он мог найти ее? Ведь никто не смог. Значит, ему было изначально что-то известно…

Будто прочитав ее мысли, Эдмон Мэй сказал:

— Когда отхлынут все тревоги, я буду держать перед вами, Марианна, ответ. Я осознаю это.

— Какой ответ! Что вы! Вы ни в чем не виноваты, Эдмон, на все воля Божья…

— Но слишком часто проводниками Божьей воли на земле выступают люди.

— Вы хотите сказать, Эдмон, — недостойные люди?

— Разные люди, Марианна. Слабые. Или сломленные обстоятельствами. Но это длинный разговор. И он у нас впереди.

— Хорошо, — быстро согласилась Марианна. — Я вижу, что доктор Брикман делает мне знаки с веранды, пора.

Последнее, что услышала Марианна, покидая Остров Роз, были слова Эдмона Мэя: — Я счастлив. Я нашел вас.

… Сначала Марианна будто плыла по теплому морю. Потом лежала на берегу на раскаленном песке. Было томительно, душно, над ней склонялись люди, чьи руки в перчатках постоянно находились в движении…

… Потом ее несли куда-то…

… Еще она помнит долгую-долгую дорогу.

Сквозь дебри забытья и бреда все равно к Марианне пробивалось понимание того, что она помогает сестре. И Господь посылает им, двум близняшкам, разлученным и наконец вновь соединенным, сил и радости.

Поведя взглядом по бревенчатому потолку, Марианна поняла, что очнулась, и сразу вспомнила все: частную клинику, Эдмона, операцию, Брикмана.

— Что с Эстер? — прошептала она.

— Мадам пришла в себя! — раздался ликующий возглас. Он принадлежал худенькому, вертлявому мужчине с обезьяньим лицом, который прыгал вокруг ее тахты. Марианна обнаружила, что лежит уже не в клинике Брикмана, а, скорее всего, на загородной вилле, стилизованной под охотничий домик: оленьи рога на стенах, старинные мушкеты, бревенчатые стены.

— …Позвольте представиться. Меня зовут Андре. А вот тот в углу, жирный поросенок, — Андре показал на толстого, вялого мужчину, сидевшего на табурете, — он — Пьер.

— Операция прошла удачно? — слабым еще голосом спросила Марианна.

— О да, мадам! — весело откликнулся Андре, ловко манипулируя на столике кофейником и чашками. — Поздравляю вас со счастливым избавлением, мадам Лепелетье! Я сам, своими ушами-лопухами слышал, как Брикман оценил эту операцию — экстра-класс! Для вас все складывается удивительно удачно, мадам Лепелетье! А теперь минуту внимания и спокойствия. Сообщаю вам, мадам, что вы похищены. Да. Но куда похищены! На прекрасную загородную виллу! И всего на денек-другой.

— Перестань болтать, скажи условие, — пробурчал из угла вялый Пьер.

— О да, мадам, вы можете погостить здесь, пока не подпишете чек всего на пятьдесят тысяч долларов. Но что такое для вас, мультимиллионерши, пятьдесят тысяч — это все равно что для меня десять центов! Как видите, мы предпочитаем американские доллары…

Собравшись с силами, Марианна решила наконец прояснить ситуацию:

— Вы ошиблись. Я не мадам Лепелетье.

— Конечно-конечно, вы ее горничная, — захихикал Андре. — Все в полном порядке, мадам. Даже сервис будет на уровне ваших привычек. Как вы любите, утром — горячий шоколад.

Он поставил чашку на поднос.

— Но я по утрам предпочитаю крепкий чай, — прошептала Марианна.

— О-о, тогда в шею надо гнать этих мерзких газетных писак! Растрезвонили в “Светской хронике”: горячий шоколад!

“Наверное, Эстер любит шоколад, — подумала Марианна. — Больше не буду спорить. Даже к лучшему, что похитили меня, ведь Эстер ослабла после операции… Интересно, насколько опасно данное предприятие?” — Видимо, лекарства еще продолжали свое воздействие на организм, ведь Марианна почти не ощутила страха, более того: когда услужливый Андре суетливо поставил перед ней чашку крепко заваренного “Липтона” с ароматом жасмина, даже одобрила:

— Что может быть чудеснее жасминного чая летним утром?..

Андре хлопнул от восторга в ладоши и быстро записал что-то в блокнотике.

— Вы стараетесь запомнить мои привычки, Андре?

— Я хочу — с вашего разрешения, мадам, — проучить этих лгунов из “Светской хроники”: нечего подсовывать доверчивому читателю горячий шоколад для Эстер Лепелетье вместо обожаемого ей жасминного чая!

— Вы правы, Андре. Итак, я похищена, — весело подвела итоги Марианна. — Что вы со мной собираетесь делать: мучить? убить?

Андре выпучил глаза и протестующе замахал руками:

— Что вы такое говорите, мадам, Господь с вами! Кто перед вами?! Воры? Грабители? Да нет же! Перед вами — порядочные, достойные люди, верующие, добрые, справедливые, но — захотевшие чуть-чуть подработать!.. Или это возбраняется теперь?

— Это никогда не возбранялось, — улыбнулась Марианна, неожиданно ярко представив себе Эдмона Мэя: вот он стоит перед ней в розарии, и грива буйных волос словно горит на солнце. — Вы знаете, Андре, а меня уже похищали, однажды в детстве…

— Ой! Вы бы рассказали!

— Я ничего не помню.

— Жа-а-аль. Видимо, папаша Лепелетье отвалил тогда похитителям щедрой рукой!.. — помечтал о прошлом Андре.

— А он был очень богатым — Жерар Лепелетье? — простодушно поинтересовалась Марианна, на что Андре в восторге упал на ковер, бил ногами воздух и истерично выкрикивал:

— В “Светской хронике” я прославлю вас, мадам, за ваше чувство юмора! “Мадам Лепелетье как бы походя уточнила, насколько богат был ее отец, оставивший, как знает любезный читатель, оставивший ей многомиллионное состояние”!

Диким вепрем мчался по больничному саду Эдмон Мэй.

Дело в том, что поначалу и сам Мэй, и Брикман были просто удивлены: Марианна, еще слабая, никого не предупредив, покинула клинику. Это показалось странным, но объяснимым: некоторые плохо переносят самую мысль о том, что пребывают в больнице, им хочется на волю. Эдмон бросился вдогонку за беглянкой в ее гостиницу. Но там ничего не знали. Подобная загадочность показалась Эдмону более чем подозрительной, и он спешно вернулся к Брикману, а тот за считанные минуты до появления Мэя обнаружил у себя записку, в которой похитители уверяли, что не причинят вреда мадам Лепелетье и будут заботиться о ее содержании у них в гостях ровно столько, сколько сама мадам пожелает…