Марина Серова - Последнее желание приговоренной

— Хватит! — перебил меня сидящий в кресле человек. — Я не желаю, чтобы мне пересказывали то, что и без того прекрасно мне известно. Да, Юлия Сергеевна. Вы правы. В могиле зарыт не Виктор Клейменов. Виктор Клейменов, как я думаю, вы уже догадались, это я.

— Зачем ты все это говоришь? — воскликнула Людмила Александровна.

— А ты что, не видишь, она пришла сюда со всеми козырями на руках. — Клейменов нехорошо прищурился и добавил: — А главным своим козырем она уже воспользовалась. — И кивнул на труп телохранителя.

— Мне хотелось бы знать, Виктор Сергеевич, прежде чем вас посадят в СИЗО вместе со всей вашей дружной командой… зачем вы имитировали собственную гибель?

— А это очень просто, — невыносимо молодой Клейменов пожал плечами, — дело в том, что на меня уже покушались дважды, как я уже имел честь сообщать вам, Юлия Сергеевна. И я понял, что третье покушение поставит на мне крест. И тогда я, по совету Люды, пошел на рискованный шаг: решил имитировать свою смерть. Причем так, чтобы еще на этом и заработать. А с деньгами у меня было туго. Тогда Люда пошла к Бурмистрову со всеми доказательствами на руках, что я собираюсь сдать его и себя. Ему — крышка. Да и мне рано или поздно — тоже. Все равно Зубарев раскопал бы меня — не с той, так с другой стороны. Мне нужно было исчезнуть. И тогда Люда предложила Бурмистрову «убрать» меня, если тот даст триста тысяч долларов. Понятно? Он — заказчик, она — посредник, я — жертва. И всем выгодно. Спектакль удался на славу: машину расстреляли, и для верности, чтобы нельзя было опознать, что в машине сидел не я, а мой двойник, актер местного театра, — взорвали. А я исчез, чтобы со временем появиться под именем собственного младшего брата, все документы от которого у меня остались. Он пропал без вести несколько лет тому назад.

— А потом, — хрипловатым голосом, так не похожим на его бархатный баритон, заговорил Глеб Константинович, — а потом в игру вступил я. Это долгая история… долгая, но она хороша тем, что ее можно свести буквально к трем словам. Короче, я разработал революционную методику омоложения. Мне удалось получить вещество, которое кардинально омолаживает клетки. Нет… моя методика — не на генном уровне. А я хотел именно такого конечного результата: омолаживать воздействием на гены. Вот для этого мне нужны были деньги, как минимум сто тысяч долларов. Так что вы были правы, Юлия Сергеевна, когда шутили, что полученные от Бурмистрова доллары должны пойти на развитие экспериментальной медицины.

— А вашу отраву, Глеб Константиныч, вы получали из трупов новорожденных младенцев, которых воровали из роддомов ваши подручные?

— Да, — тихо ответил он. — В организме младенца, и тем более эмбриона, содержится вещество под условным названием альфа-фитопротеин. Его нет в организме взрослых. Выделив это вещество, я на основе его синтезировал препарат, названный мной… длинное название, в общем, я называл его аббревиатурой — GLC. Джи-эл-си.

— И сначала омолодились вы сами, — сказала я. — А теперь скажите, Глеб Константиныч… сколько действует ваш препарат и сколько его надо, чтобы вы выглядели вот так молодо? Много трупов младенцев? А если вас посадить в СИЗО, через какое время вы превратитесь в человека своих лет?

Глеб Константинович сгорбился и произнес:

— После окончания приема этого препарата… если приостановить прием, человек станет глубоким стариком уже через месяц.

При этих словах Глеба Людмила Савина буквально окаменела. А Виктор Клейменов тяжело сглотнул и хрипло — словно собственный голос раздирал ему гортань — спросил:

— А что же ты молчал об этом… гнида? — И он встал с кресла, сдирая с себя трубочки, ремни и иголочки.

— А потому что вы не давали мне рта раскрыть! — сказал Глеб. — Потому что я понял, к каким последствиям приведет мой препарат, а вы меня только подталкивали: работай, работай, на этом можно заработать миллионы долларов! Ведь зарабатывали же десятки миллионов на несчастном гербалайфе! Я хотел остановиться, но разве вы мне это позволили! — Он уже почти кричал. — Я хотел даже имитировать собственную смерть, с вашей легкой руки, Виктор Сергеевич. Да, я ошибался! Но моя работа поглотила меня, я не мог думать ни о чем другом, я искал методом проб и ошибок… я думал, я мыслил! Я думал, а вот о чем думали вы? Вы?! Вы только и думали, что о тех миллионах, которые могли бы заработать, продавая это зелье! И вот теперь получите!

— А триста тысяч долларов — это как бы начальный капитал… — проговорила я, а потом, подскочив к Клейменову и буквально отодрав его от Глеба, сорвала с пояса Виктора Сергеевича мобильник и набрала номер Грома: — Андрей Леонидович, это я. Я знаю, что вы еще в городе. Те, кого я обещала притащить с собой за жабры, — рядом со мной. Берите спецназ и приезжайте. Сейчас продиктую, где это…

— Ах ты, сука! — тяжело дыша, воскликнула Людмила Александровна и бросилась на меня. Я, не прерывая разговора с Суровым, ударила ее в голень с такой силой, что она не устояла на ногах и упала лицом вниз.

И уже не стала подниматься, хоть, без сомнения, не потеряла сознания.

Закончив разговор, я перевела взгляд на прижавшихся к стене Глеба и Виктора Сергеевича — таких молодых, казалось, тридцатилетних. Судя по всему, препарат доктора Савина в самом деле был чудом — хотя и чудом очень жестоким и возвращающим молодость только на короткое время… А потом новая доза, новая, новая — и человек всецело зависит от препарата и превращается в старика, как только чудесное лекарство заканчивается…

— Все было грамотно подстроено, Виктор Сергеевич, — сказала я. — Этот «дедушка» с электрошокером. Подстава. «Электронка» Шеремета, исчезновение денег со счета… как вы играли со мной… Издевались. Дескать, вот я тебе о чем рассказываю, все равно это уйдет вместе с тобой. Только я никак не пойму, почему вы подставили именно меня? Ведь, насколько я помню, вы сами просили Грома о помощи. Так?

— Так, — хрипло ответил Клейменов. — Потому что именно ты меня разорила. Точнее, не меня, а моих тарасовских партнеров, через которых у меня шли все дела. И тут начал гореть и я. ФСБ начала копать на них и рано или поздно докопалась бы и до меня. Мне нужно было исчезнуть. И чтобы все поверили в мое физическое устранение, мне надо было наглядно вывести в качестве киллера какую-нибудь видную персону. Желательно — из спецслужб. Желательно — из числа моих старых недругов, которым, если покопаться, есть резон меня убить. Мои тарасовские партнеры были разорены вами, Юля. Вот я и решил ввести вас в игру.

— А, понятно, — сказала я, припоминая, — кажется, я знаю, о ком вы говорите. Я занималась вашими партнерами осенью. Они, кажется, не только ваши, но и Бурмистрова Никиты Никитича?