Ирина Грин - Эффект прозрачных стен

Звонил Крылов.

– Антон Павлович, я уже практически подъезжаю, – заявил Тарасов. (Это Крылова так звали – Антон Павлович, прямо как Чехова.)

– Слушай, Прохор, – по телефону Крылов обращался к Тарасову на «ты», мотивируя это тем, что когда-то носил маленького Прохора на руках. Тарасов, в принципе, не возражал, тем более что на людях Крылов этот факт из своей биографии напрочь забывал. – Тут все срослось, так что можешь не спешить. Я хочу напомнить о вечернем мероприятии. У меня – хоть разорвись – не получится. Вся надежда на тебя. А тут такая ерундовина получилась…

– Что за ерундовина?

– Козлова сегодня на работу не пришла. С Томом беда. Она с утра в клинике. Капельницы какие-то и прочая дребедень. Не до гулянок. Так что придется тебе, Прохор Сергеевич, самому… Да, самому…

Последние слова были приправлены такой изрядной порцией сарказма, что даже глухой почувствовал бы. Людмила Григорьевна Козлова, секретарь Крылова (ей больше нравилась формулировка «помощник руководителя»), бессменно сопровождала Тарасова на все официальные вечерние мероприятия. В меру яркая, в меру красивая, в меру стройная, умная и эрудированная, она была украшением фирмы. Истинного возраста ее никто не знал. По паспорту вроде тридцать пять, но злые языки болтали, что работу в «Железобетоне» она начала, когда Прохор еще не родился. Но это его нисколько не смущало. Заводить отношения с Людмилой Григорьевной он не собирался. Не укладывалась она в его критерии настоящей женщины. Такая не просто подрежет крылья своему спутнику, она их начисто оторвет. Наверное, Тарасов был не одинок в своей оценке, и единственным другом красавицы Людмилы являлся ее кот – вислоухий шотландец Том.

– Черт! – не сдержался Прохор. Очарование момента как ветром сдуло. Появись он на мероприятии один, и женская половина собравшихся решит, что он в свободном поиске, и откроет на него сезон охоты. Уж что-что, а опыт в подобных делах у Тарасова имелся.

– Что-то случилось? – встревоженно спросила Лада.

Он посмотрел на нее и понял – а ведь действительно тревожится.

– Да все в порядке, – с досадой бросил он. Задумался на пару мгновений, а потом выпалил: – А вы не могли бы мне помочь?

Узнав, в чем заключается помощь, она не ломалась, не смущалась, просто сказала твердо:

– Конечно.

Прохор довез ее до дома – подъезда в панельной девятиэтажке, обрамленного двумя чахлыми акациями, – и, договорившись забрать через три часа, задумался, куда же двинуться дальше. На завод можно не ехать, добро от Крылова получено. Остается два варианта: домой или в офис. Тарасов посмотрел на себя в зеркало заднего вида, задумчиво провел рукой по начинавшей отрастать щетине. В отличие от большинства мужчин, щетина не придавала тарасовскому облику брутальности. Напротив, она делала его каким-то жалким, незащищенным. Поэтому он всегда старался бриться перед ответственными мероприятиями. Но сейчас вид еще вполне сносный, можно не заморачиваться и ехать в офис. В его кабинете на всякий случай имеется парадный костюм. Похоже, сейчас как раз такой случай… Стоп! Костюм! Вот же я тормоз! Тарасов еле сдержался, чтобы не треснуть себя хорошенько по лбу. Костюм… Нет, в своем костюме он не сомневался. А вот Лада… У Людмилы Григорьевны имелся целый гардероб вечерних туалетов. Платья, подчеркивающие ее красоту, не переступая при этом грани приличия. А у Лады? Студентки, дочери охранника, человека с ружьем? Тарасов вспомнил смешную челку, скромную юбку… За себя он не волновался, а вот Лада… Зря он ее позвал. Нужно сейчас же позвонить. Сказать, что планы поменялись. Лучше потом пригласить ее в какое-нибудь другое место. Менее претензионное.

Он вытащил телефон, нашел ее номер… Нет, на ходу не получится. Перестроился в правый ряд, притормозил. Нажал на кнопку… И понял, что не сможет отказаться от встречи. Не сможет, и все тут.

Когда Тарасов приехал через три часа, девушка уже ждала его у подъезда. То есть сначала он не понял, что она ждет его. Он не понял, что это Лада. Смешная детская челка превратилась в блестящую гладкую волну, льнущую к нежному, слегка взволнованному лицу. Чуть подведенные зеленые глаза светились ожиданием. В туфлях на каблуках, темном длинном плащике с то ли маленькой сумкой, то ли большим кошельком в руках она казалась картиной, обрамленной двумя акациями. Сейчас они не были чахлыми. Да и акации ли это были? Может, яблони из райского сада? Яблони и яблоки… Мужчины и женщины…

Но еще больше он удивился, когда она сняла свой плащик. Платье ее было странным. Темно-синим, очень простым, лаконичным, без каких-либо попыток подчеркнуть ее красоту и все-таки подчеркивающим. Гораздо больше, чем откровенные платья Людмилы Григорьевны. Дополняла костюм белоснежная нитка жемчуга.

– Очень красивое платье, – сказал Тарасов.

– Правда? – Лада зарделась от удовольствия. – А я боялась, что вам не понравится.

– То, что я не очень разбираюсь в Ван Гоге и нарисованных яблоках, еще не означает, что я не могу оценить красоту женского платья, – он нахмурил брови, изображая возмущение, но она не испугалась, ответила улыбкой, такой же белоснежной, как жемчужины на ее шее.

– Это платье в стиле Жаклин Кеннеди. Я сама сшила.

Она ждала ответной реплики, но Тарасов молчал, сраженный ее словами. Нет, не тем, что она сама сшила платье. Сшила и сшила. Значит, умеет. Но Жаклин Кеннеди… Знаменитая жена знаменитого президента. Женщина, которую называли Американской королевой. Которая была действительно крылатой.

Тем временем вечер шел по сценарию. Речи, тосты… Тарасову тоже пришлось сказать тост. Стоя с бокалом шампанского в руке на небольшом помосте рядом с музыкантами, он поискал глазами Ладу и увидел, как она разговаривает с одним из собственников «Стройинвестхолдинга» со смешной фамилией Посыпкин. Лада улыбалась, а ее собеседник, нагло ухмыляясь, практически пожирал девушку глазами. Тарасов чуть не задохнулся от охватившей его злости. Заранее заготовленные слова смешались в голове в непроизносимую абракадабру. Захотелось запустить бокалом в физиономию Посыпкина. Но в этот момент Лада обернулась, глаза их встретились, и слова встали на место.

И все-таки окончание тоста он скомкал. Не глядя, поставил бокал на стол и стремительно направился к Ладе. Девушке в лаконичном платье и с многословными глазами. Он шел сквозь толпу, не видя никого, кроме этих глаз, словно быстроходный катер, взрывая волны, идет на свет маяка.

Они покинули вечер, когда веселье только начало набирать обороты. Тарасов выпил совсем немного, но не хотел садиться за руль и вызвал такси. Лада тоже выпила и, наверное, только поэтому, устроившись на заднем сиденье машины, тут же скинула туфли. Подняла их с пола и поставила рядом с собой.