AlmaZa - Шиншилла [СИ]

— А что у таких, как я, может быть нового? — Юла низко засмеялась, приятным, но уставшим голосом. — Мне интереснее наблюдать за тем, что в округе происходит. Вокруг всё лучше, затейливее и не так безнадежно, как я.

— Брось, ты не безнадежна, — сказала я рядовую фразу, которую одинаково можно бы произносить и не произносить. Она ничего не значила и вовсе не выражала того, что я думаю. Я и сама не представляла, какие перспективы есть у неё, у меня? У нас всех здесь. Поэтому, конечно, назвать наше будущее безнадежным — это озвучить общеизвестный факт.

— Сегодня опять пристрелили мужика какого-то, — перепрыгнула на другое Юла, но меня тут же в десятикратном размере сильнее заинтриговала наша беседа.

— Какого? Когда? Где?

— Да из бандюганов, вроде Ти Сола нашего, только с другого района.

— Но как? Кто? — не унималась я, снова думая о Химчане и ни о ком больше.

— Ну, кто — это полиция расследует. Пока ищут. А как… — девушка отхлебнула из горлышка и вытерла губы покрасневшими на морозе пальцами, — в новостях сказали, что пулей прямо в голову. Метко, быстро и ловко.

Соображая, что к чему, я медленно покачала головой. Нет, это не мог быть Химчан! Он завязал и признался в этом мне. Он не стал бы мне врать! Я ему верила. Какие причины у меня были доверять ему? Никаких. Всё, что я о нем знала — только со слов, его или его «сестры». Но мне было всё равно. Моё сердце чувствовало, что должно ему верить. Я обернулась к дороге, откуда обычно появлялись посетители и, не успев сориентироваться, уперлась в Химчана, о котором только что философствовала, в меру своих умственных возможностей.

— Ой, — брякнула я, чуть не наступив ему на ногу и смутившись, будто он мог прочесть мои мысли. Вспомнив, что обдумываемое осталось внутри меня, и не было слышно, я поправилась: — Привет.

— Привет, — из его уст даже те же самые клочья пара вылетали красивее и аккуратнее, чем у других, как у одного из тех типов, что умеют пускать колечки сигаретным дымом. В повадке и осанке Химчана кричала интеллигентность, не вяжущаяся ни с этим местом, ни с ремеслом киллера.

— Ты опять к Ти Солу? — меня насторожили зачастившие свидания между ними. Не значило ли это всё же то самое?..

— Нет, я к тебе.

— Что?! — парень произнес это так просто и по-деловому, что меня охватила скованность. Ко мне? Быть не может! — Зачем? Я… я ж работаю…

— Я хочу провести с тобой время. — Эта фраза окончательно добила меня. Одна моя нога подвернулась на ровном месте и я, едва не упав, ухватилась одной рукой за поручень, а за другую была поймана Юлой. Провести со мной время?! Это ведь достаточно однозначно, в нашей-то шлюшной среде. — Поехали.

— П-поехать? — как гостеприимная хозяйка, которая паникует, когда у неё ничего не готово, когда прибывают неожиданные гости, я занервничала и засуетилась, хлопая себя по карманам, проверяя наличие презервативов, ощупывая себя, словно меня самой на месте могло не быть. Я невольно начала оправлять волосы, выравнивать воротник куртки, пока вдруг не озарилась идеей, что ослышалась. Нет, Химчан, конечно, не то имел в виду. Он не мог. — Ты же понимаешь, что я отсюда только по вызову насчет секса отъехать могу? И, ты же знаешь, что я минетчица, в основном. Ты хочешь, чтобы я отсосала?

— Если без этого никак, то, разумеется, будешь сосать, — хладнокровно выдал Химчан и провел рукой приглашающим к машине жестом, — прошу.

— Д-да… ладно, что ж, — посмотрев на Юлу, на Серина в стороне, на здание клуба, как прощающаяся с отчим домом невеста на выданье, я кивнула своей компаньонке и шмыгнула вперед. Да что со мной такое? Всего лишь минет. Тем более, не абы кому, а Химчану. Прекрасный и достойный человек, друг, так сказать. По-дружески вообще можно и нужно обслужить по высшему разряду.

Он открыл передо мной дверцу — этого почти никто для меня не делал, — и я села на пассажирское. Обойдя автомобиль, молодой человек сел за руль и, заведясь, снял с себя белоснежный шарф, сложив его и положив на заднее сиденье. Я следила за его отточенными и изящными движениями пластического хирурга. На меня напала немота, от чего я впала в ещё большую прострацию. Язык прилип к нёбу.

Тронувшись, мы не проехали даже двух перекрестков, как Химчан остановился перед круглосуточным магазином и, не заглушая мотора, быстро растворился в нем. Через минуту он вернулся ко мне. Устроившись между рулем и сиденьем, он сунул руку в карман. Я продолжала находиться в состоянии легкой эйфории, смежной с комой.

— Держи, — протянув мне леденец на палочке, без грамма иронии или хотя бы намека на улыбку, Химчан с родительской строгостью вложил его в мою руку, — соси.

— Его? — мои брови взлетели вверх. Я не верила, что всё вот так закончится.

— Разумеется, ты видишь что-то ещё в ассортименте?

— Но я… думала… а как же минет? — во мне начало загораться возмущение. Он не облапошит меня! Опять старается облегчить мне жизнь и проявить себя благодетелем? Не надо мне этого!

— Ты сказала «отсосать» — отсасывай, — нажав потихоньку на газ, он безмятежно повез меня неизвестно куда, даже не собираясь вести со мной спор о недопонимании. Попытавшись гневно поохать, я распахивала рот, закрывала его, выдавала матерные междометия, но, посмотрев с минуту, не отвлекаясь, на профиль Химчана, внезапно для себя успокоилась и стала разворачивать фантик.

— Ну, и как я узнаю, что цель достигнута и клиент кончил? — перевела я глаза на розовый твердый шарик конфеты.

— Там внутри жвачка, — дорога размеренно и плавно плыла перед нами. Над ней кружились сухие и не лепящиеся снежинки, освещаемые фарами. — Как она появится — значит всё.

— Жвачка? — я хмыкнула. Черт, представить, что леденец это член — нереально. Я никогда даже на продуктах не тренировалась. Но эта игра меня забавляла. И, если эта игра также нравилась Химчану, то я на неё согласна. Мне хотелось порадовать его, хоть чем-то. — Жвачки я люблю…

Закинув в рот леденец, я освободила руку. Между губ осталась торчать палочка. Задние зубы стукнулись о конфету, и я прикусила её ими с характерным коротким хрустом.

— Ай-ай-ай! — закричал ни с того, ни с сего Химчан, отпустив руль и нажав по тормозам. Благо, улица была пустая в столь поздний час, и никто нам в задницу не въехал. Я бросила взгляд в переднее стекло и, убедившись, что мы никого не переехали, вернула внимание к Химчану. Что с ним? Плохо стало? Заболело что-то? Он свел брови ниже некуда и, тяжело дыша, смотрел на меня.

— Что? Что случилось?! — желая коснуться его и проверить его сохранность, в то же время меня удерживало воспоминание о его нелюбви к прикосновениям.

— Ты ещё спрашиваешь? — сердито, но достаточно фальшиво и наиграно, прошипел Химчан, как обжегшийся. — Называешь себя профессионалом и пускаешь в ход зубы, Шилла, как не стыдно? Это очень больно!