AlmaZa - Шиншилла [СИ]

Мы припарковались на стоянке аэропорта и почти бегом двинулись внутрь. Снег пошёл ещё гуще и мы, скользя по нему, но не поддаваясь его напористым помехам, быстро достигли цели. Внутри было шумно, и ходили прибывающие и убывающие люди. Там и тут виднелась охрана. Мы делали вид, что не обращаем на неё никакого внимания. Подбежав к билетной кассе, мы выяснили, что ближайший рейс летит в Нью-Йорк. У Химчана, больше года прожившего в Японии и совершавшего разные перелёты для выполнения заказов, все документы позволяли лететь, куда угодно. Я дернулась, запоздало поняв, что у меня-то с собой документов и нет…

— Черт… мой паспорт ведь у Ти Сола в сейфе, в клубе… — шлепнула я себя по лбу.

— Ты что, тоже собиралась лететь? — удивился Дэниэл.

— Что значит собиралась? И собираюсь! — Химчан строго посмотрел на меня, покачав головой, пока ему оформляли билет. Для убыстрения процесса пришлось показать удостоверение господина Бана, гласящее о должности и звании. — И нечего мне тут качать головой! Куда ты, туда и я.

— Шилла, но это как бы нельзя так просто сделать. — Я тигрицей посмотрела на Дэниэла, сказавшего это. — Ты же несовершеннолетняя, тебя не выпустят без нотариально заверенного разрешения одного из родителей.

— Но я сирота, вообще-то, — прыснула я.

— Тогда опекуна, органа опеки, опекунского совета. В любом случае, кто-то должен подписать этот документ. — Я сглотнула слюну испуга. Опекун. Матерь Божья, моя мачеха! Она являлась моим официальным опекуном. Эта ведьма, которая меня ненавидит. Которую я ненавижу. И я должна пойти к ней и просить, чтобы она дала мне возможность улететь вместе с любимым человеком? Унижаться, зная, какую она мину скорчит, и как будет оскорблять меня? Я посмотрела на Химчана, ждущего, когда ему дадут билет. Что ж, к мачехе, так к мачехе.

— Сколько оформляется эта бумажка? — насторожилась я.

— Да быстро, за день можно сделать.

— Хим, как мне найти тебя в Нью-Йорке, когда я улажу это затруднение? — обратилась я к нему. Он брал билет.

— Никак, Шилла, — он обернулся, непробиваемо окинув меня холодным взглядом. — Ты не должна следовать за мной.

— Что?! Ты в своем уме? Как это не должна? — Он пошел к терминалу, и мы побрели следом скорым шагом. — Хим, что ты такое говоришь? Я прилечу за тобой, даже если ты улетишь к пингвинам!

— Шилла! — Химчан остановился и, не делая никаких движений, глазами велел мне не спорить с ним. Но мне это было всё равно. Я буду спорить, буду! — Зачем? Что ты там будешь делать?

— Я? Да всё равно, что угодно! Я буду с тобой — остальное не важно!

— Ох уж этот юношеский идеализм, — крутанул он зрачками глаз по белкам и поставил их на место. — Шилла, у тебя тут молодой человек, у тебя тут друзья. Тут твоя жизнь.

— Ты моя жизнь! — крикнула я громковато для зала, так что на нас даже посмотрели проходившие мимо. Я спохватилась и притихла. Слезы подступали к моим глазам. — Что мне тут без тебя? Ты… ты же знаешь…

— Я не люблю тебя, Шилла, — жестоко и беспощадно изрек он. Дэниэл шумно выдохнул, поставив руки в бока и отведя лицо в сторону от нас. Я открыла рот, но рыдания начали хлюпать против моей воли. Зачем он так?

— Я знаю, знаю, что не любишь… но у меня есть шанс, я же знаю, — проклятые слезы, они всё-таки потекли! Нет, нет, как вы смеете? Предательницы-слезинки! И нужно им было именно сейчас показать мою слабость, когда я хочу быть сильной? А я сильная, а не жалкая. Жалкую Хим не полюбит. — Я же больше не буду проституткой, и в школу вернусь… точно, я же могу пойти в школу в Нью-Йорке! Я буду учиться, Хим…

— Шилла, прекрати плакать, прошу тебя, — его челюсть побелела от напряжения, он отвел глаза, чтобы не смотреть на меня. По-моему, ему больно стало. Не неприятно, а именно больно.

— Я не плачу! — с громким всхлипом попыталась отрицать я.

— Шилла, если ты не перестанешь плакать, я никуда не улечу, меня посадят и грохнут, — попытался он своеобразно меня успокоить или даже пошутить. Я спешно вытерла слезы с щек, но на них появлялись новые. — Я… я не хочу быть причиной твоих слез, я не могу видеть твои слезы…

— Это не из-за тебя! — солгала я, затряся головой. Химчан нервно потопал одной ногой и, не выдержав, резко вышел вперед и дернул меня на себя, уткнув лицом в своё плечо. — Правда, не из-за тебя… лети, ты спасись, главное!

— Шилла, тебе со мной никогда не будет хорошо. Я плохой, я жестокий, я отвратительный. Я так или иначе буду делать тебе больно, даже неосознанно, я ничего не могу дать тебе и обещать, я преступник, беглец. Забудь меня, пожалуйста, забудь и всё! — он говорил это, а сам гладил меня по голове, прижимая всё сильнее.

— Никогда! Не забуду! Я прилечу следом, найду тебя! Я буду ждать, когда ты меня полюбишь. А ты полюбишь, слово Шиллы! — я вцепилась в него мертвой хваткой, понимая, что надо отпустить его, но тело будто свело предсмертной судорогой. Оно очерствело, не желая отходить от Химчана. Он поднял лицо и обратился к Дэниэлу.

— Пожалуйста, позаботься о ней и Херин. Я… — он протянул руку и Дэниэл с готовностью пожал её. — Я желаю тебе счастья с сестрой, — тот не успел улыбнуться, как Химчан ровным тоном без перепадов добавил, — но если ты, скотина, её обидишь хоть раз, мне терять нечего. Я тебя за яйца прибью на том же месте, где поймаю.

— Спасибо, — мягко, без обид усмехнулся тот, — ты хороший парень.

— Строить из себя саму добродетель — это тоже одно из обязательных условий образа злодея, — Химчан прищурил глаза, оценивая визави, и тот, кажется, тоже казался ему отличным индивидом.

— Это же из книги Ким Сынока? — определил Дэниэл.

— Именно, — Химчан, наконец, попытался отвести меня от себя. Это у него не вышло, несмотря на то, что он потянул очень сильно. — Шилла, мне пора! — Я закивала, но пальцы не разнимались. — Шилла!

— Обещай, что дашь себя найти, что дашь какой-то знак, что не исчезнешь… Хим, обещай! — Он дернул меня ещё раз, но я приникла к его груди с прежней настойчивостью.

— Шилла… я сказал тебе, что не могу тебе ничего обещать. И не буду. Дэн, забери её! — Теперь меня не только отпихивали, но и отдирали с другой стороны. Нехотя размыкая пальцы, я едва не порвала куртку Химчану. Ногти впились в неё и желали врасти в эту плоть, стать неразделимым целым.

— Хим… — Дэниэл резко дернул меня и я окончательно потеряла соприкосновение с Красной маской. — Хим!

Всё ещё недвижимый, он слегка пошатнулся от рывка. Наши глаза встретились, уже на расстоянии. Меня держал Дэниэл, чтобы я не сорвалась и вновь не бросилась вперед. Наши взгляды остановились друг на друге, замедлив всё вокруг. Я всегда смеялась над этим эффектом в фильмах, когда всё словно замирало вокруг главных героев, но сейчас я ощутила именно это. Всё вокруг никуда не спешило, ползло, и только наши жизни летели, неслись, не могли затормозить и помиловать нас. Меня, моё сердце. Время уже построило эшафот для него.