Михаил Черненок - Следствием установлено

Антон выжидательно замер. Жариков почмокал гаснущим окурком и заговорил:

– В шестьдесят восьмом году я еще работал шофером. Был в то время у меня сменщиком Бухарев Григорий Петрович, возрастом и внешностью – как вы рассказывали. Шоферишко – так себе, в придачу – выпивоха. Поначалу я этого не знал, ну и сдуру как-то в долг тридцатку ему отвалил. Вскоре после этого за пьянку автоинспекция у него права отобрала, и его с работы, как говорят, без выходного пособия… Я и надежду потерял, что долг стребую, а года два назад в гастрономе встретились. Смотрю, бутылку берет. Подхожу: «Что ж ты, друг ситный, водочку попиваешь, а о долге забыл?» Он заюлил, как кошка, которой на хвост наступили, вижу, улизнуть настроился. А тут сотрудник милиции в гастроном входит. Я в шутку: «Сейчас, мол, подзову». Бухарева будто кипятком обдали, достает портсигар: «Возьми, серебряный. Как деньги появятся, сразу приду, обменяемся». Думаю, с паршивой козы – хоть шерсти клок. Забрал портсигар, считал, дешевая подделка, а знатоки говорят, по правде серебро.

– В какой организации вы с Бухаревым работали? – сухо осведомился Антон.

– Да я уж четверть века в одной работаю, – Жариков с сожалением затушил окурок. – И он здесь же работал. Сейчас попробую найти его личное дело. Не так давно архив перебирал, видел.

Он открыл шкаф, долго перекладывал с места на место запылившиеся тощие папки, наконец выбрал одну из них.

Антон развернул корочки. В папке лежало малограмотное заявление о приеме на работу, личный листок по учету кадров и две выписки из приказов: одна с зачислением на работу шофером, другая об увольнении. В личном листке тем же почерком, что и на заявлении, было написано: «Бухарев Григорий Петрович, год рождения 1921, образование 7 классов, курсы шоферов», В дальнейших графах были обычные ответы: «да», «нет». Антон торопливо прочитал их и возвратился к графе «Были ли судимы» – против нее стояло «да».

– Не рассказывал, за что он был судим? – спросил Жарикова.

– Говорил, по пьяному делу что-то накуролесил, да это и не удивительно. Страшно заводной был, когда пьяный. С полуоборота, как говорят шоферы, заводился. Зверел прямо-таки человек.

Антон стал перечитывать листок по учету. Ему показалось, будто он что-то упустил, и только когда дочитал вторично до конца, догадался, что в листке нет домашнего адреса Бухарева. Жариков, узнав об этом, сказал:

– Пустяки. Хоть и давно, но приходилось у него бывать. По шоферской памяти попробую найти, если нужно. Вот только, проживает ли он по прежнему адресу?

Бухарев жил на частной квартире в отдаленном районе города. Новые многоэтажные корпуса наступали на приземистые покосившиеся дома и засыпушки, начавшие свое существование в трудные послевоенные годы. Антон с Жариковым долго плутали по пыльным улочкам и переулкам, прежде чем постучать в дверь низенькой выбеленной известью мазанки. На стук никто не ответил. Жариков постучал энергичнее, и только после этого чуть шевельнулась цветная оконная занавеска и еле слышный через стекло голос спросил:

– Кого надо?

– Григория, квартиранта вашего,

– Никаких квартирантов у меня нет, – грубо пробормотал все тот же голос.

– Откройте. Мы из милиции, – сказал Антон.

За дверью скрипнули половицы, что-то зашуршало, и послышалось требовательное:

– А ну, покажь документ.

Антон достал удостоверение личности и просунул его между косяком и дверью. Но и после этого дверь долго не открывали. Поскрипывали половицы, слышалось бормотание, словно вслух читали по слогам. Отворилась дверь неожиданно. Появившаяся в ее проеме похожая на бабу-ягу старуха, возвращая удостоверение, сердито спросила:

– Чего вы ищете вчерашний день?

– Нам квартиранта вашего надо, – сказал Антон, – Бухарева.

– Мой квартирант давно в милиции сидит. Или утек, подлец?

Форменная одежда Антона, видимо, внушила старухе доверие, и она мало-помалу разговорилась. Как поняли из ее рассказа Антон и Жариков, Бухарев последнее время старухе за квартиру не платил, нигде не работал, пьянствовал и «вожжался со всякой шантрапой».

– Грабежом они занимались, – сделала заключение старуха. – С месяц тому назад притащили два чемодана с женскими вещами и давай делить. Тут я их и шуганула. «Вон, – говорю, аспиды и тунеядцы, из моего дома!» Окрысились. «Только пикнешь, – говорят, – мигом прикончим». Испугать хотели, анафемы. А чего мне бояться? Девятый десяток приканчиваю. Отжила свое. Добралась до уголовного розыска и обсказала все, как батюшке на исповеди. Вскорости прикатили на своем воронке милицейские и накрыли моего квартиранта вместе с женским шмутьем. В розыске-то еще меня и благодарили. Беленький такой старичок спасибо говорил, что помогла задержать опасного преступника. Сказывал, будто Гришка-кровопивец женщину загубил. Стрелять таких подлецов надо!

– Дома ваш квартирант выпивал? – спросил Антон. – Пиво пил?

– Каждый божий день. Декалон и тот пил, не только пиво.

– Как он пивные бутылки открывал?

– Обыкновенно, об угол табуретки.

– Зубами никогда не пробовал?

– Э-э, милай, – старуха махнула рукой. – Зубы ему давно в драке выхлестали.

Жариков подтвердил:

– Это и я, тогда в гастрономе, приметил: маловато у Бухарева зубов осталось. Вот раньше он действительно любил ими щегольнуть где надо и не надо. То бутылки открывал, то по спору проволоку перекусывал. И без пива дня не проводил. Только на моей памяти, наверное, полную цистерну выпил.

Сомнений не оставалось. Бухарев был тем самым шофером ЗИЛа с бежевой кабиной, всучившим Столбову туфли и косынку, тем самым «дядей Гришей», у которого стажировался Щелчков. Оставалось выяснить, как эти вещи и серебряный портсигар, бесспорно принадлежавший Зорькину, попали к Бухареву.

В гостиницу Антон заявился уже в одиннадцатом часу вечера. Схватил в охапку щупленького Славу Голубева и закружил его в вальсе, восхищенно приговаривая:

– Какой ты молодец, Славка! Какой молодец! Если бы не ты, у Жарикова не кончились бы папиросы и я не увидел бы его серебряный портсигар. Славка! Я с тобой в разведку готов идти…

– Отпусти, ребра сломаешь! – вырывался ничего не понимающий Слава. – Ты можешь объяснить по-человечески?

– Нашелся дядя Гриша! Бухарев его фамилия. Судя по всему, в следственном изоляторе сидит. Я виделся со старушкой, у которой он квартировал, – Антон отпустил Славу и с размаха сел на свою койку. – Завтра я с самого раннего утра бегу в уголовный розыск. Дело Бухарева, кажется, ведет Степан Степанович Стуков. Это один из толковых инспекторов. Я его знаю. А ты позвонишь подполковнику и доложишь, что откопали мы с тобой «дядю Гришу». Понял, Славка?!

– Чего тут не понять? – Голубев подмигнул Антону:– А ты сомневался, Фома неверующий.