Анатолий Ромов - Смерть по высшим расценкам

Увидев, что Джон снова смотрит в окно, Павел понял: отвечать придется ему.

— Лина, мы бы с удовольствием поехали с вами, но к двенадцати нас ждет Фред Луксман. Если мы поедем с вами, то опоздаем.

— Луксман ждет вас обоих?

— Да, Джон только что разговаривал с его секретаршей.

— Ну да, Джон говорил мне, он хочет, чтобы вы что-то расследовали. — Вздохнула. — Ладно, поезжайте. Только… — Тронула свою старую тенниску. — Не могу же я все время ходить вот в этом. Я хотела еще заехать в Стэмфордский молл, чтобы купить там какие-то вещи. Может, сделаем так: вы сейчас поедете к Луксману, а я поеду с вами, и Джон покажет, где находится этот «Фуд эмпориум»? Потом вы поедете дальше, а я займусь своими делами? Джон, ты не против?

— Нисколько.

— Тогда что, я снова сяду в твой «сааб»? Я уже к нему приноровилась, хорошо?

— Конечно. Машины Пола нам вполне хватит.

После того как Павел остановил «форд» возле Ривердейлского шопинг-центра, Джон вышел и подошел к «саабу», в котором сидела Лина. Пригнувшись к окну, сказал:

— Вот Ривердейлский шопинг-центр, а в дальнем левом углу — супермаркет «Фуд эмпориум». Видишь его?

Наблюдать, как она пригибается, чтобы разглядеть супермаркет, было мучительно трудно. Ведь сейчас он ясно видел, что нагибается и смахивает со лба прядь волос, мешающую ей разглядеть супермаркет, одна из красивейших женщин, когда-либо встреченных им. При этом совсем еще недавно эта женщина была его женщиной, но сейчас этого уже нет, сейчас она уже чужая ему. Он ясно осознавал это, поэтому видеть ее руки, ее шею, ее волосы было для него пыткой.

— Вижу, но не очень хорошо. — Она посмотрела на него, и его бросило в жар. — Вообще, что ты стоишь, сядь в машину, чтобы показать отсюда.

Да, взгляд, которым она его одарила, все еще имел над ним власть. Помедлив, он кивнул:

— Хорошо. — Обойдя машину, сел с ней рядом. — Вон он, Ривердейлский шопинг-центр, видишь?

— Да, Джон, я вижу Ривердейлский шопинг-центр. Но вообще я хотела задать тебе вопрос: ты что, на меня обиделся?

Сейчас в нем бушевала буря чувств, но все же он смог перебороть себя и сказать спокойно:

— Лина, ты что. С чего ты взяла, что я на тебя обиделся?

— Просто мне показалось. Если ты на меня не обиделся, я ужасно рада. — Он промолчал, и она добавила: — Вообще, запомни, я буду тебе всю жизнь благодарна за то, что ты для меня сделал.

— Лина, перестань. Я ничего для тебя не сделал.

— Сделал. Ну хорошо, я перестала. — Мягко улыбнувшись, тронула его за руку: — Значит, «Фуд эмпориум» — это вон тот? В дальнем левом углу?

— Да, это он. — Он вдруг понял: он не может на нее сердиться. — Пойдешь туда прямо сейчас?

— Знаешь, нет, сейчас я поеду в Стэмфордский молл. Ты ведь отлично понимаешь, я не могу жить с одними джинсами и с одной тенниской. Я поеду в Стэмфордский молл и накуплю себе всего, чего хочу, и только после этого поеду в «Фуд эмпориум», чтобы купить продукты. И приготовить обед для вас… — Задрав подбородок, продекламировала: — Мужчин, которые меня защищают. Хорошо?

— Хорошо.

— После того, как у вас с Луксманом все закончится, позвоните мне, ладно?

— Ладно.

Когда они вошли в кабинет Луксмана, тот восседал за столом в просторной светлой куртке. Джон представил Павла, на что миллиардер отреагировал слабым жестом руки, означающим, видимо, одобрение:

— Очень приятно, я много слышал о вас от Джона. Я могу называть вас по имени, просто Пол?

— Конечно, сэр.

— Прекрасно. В любом случае садитесь, молодые люди. — Подождав, пока они сядут, Луксман встал, сделал несколько шагов в сторону окна и остановился. — Что ж, попробую изложить вам суть дела. Я узнал, что в организме Кеннета при вскрытии нашли наркотики. Причем сильные. Ну и… Видите ли, джентльмены, Кеннету, когда он… Когда в прошлый понедельник он так нелепо погиб, ему ведь было уже пятьдесят два года. У него был сложившийся организм. Здоровый, крепкий организм, которому наркотики были совершенно чужды. Он вырос практически у меня на руках, и я знаю точно: он никогда не притрагивался к наркотикам. Ни в школьные годы, ни студентом, ни уже зрелым человеком. Он был неплохим спортсменом, отлично катался на горных лыжах, к которым приучил его я сам. Каждый год, начиная с семи лет, я брал его с собой в Аспен. Он рос здоровым юношей, не курил, практически не пил и абсолютно не интересовался наркотиками. Но знаете, в последние полтора-два года я стал замечать, что бывают дни, когда с ним происходит что-то не то.

— В каком смысле «не то»? — спросил Павел.

— В том смысле, что меняется его поведение. Но я не придавал этому значения. Не придавал. Да я вообще и не думал, что это наркотики. Вы понимаете меня?

— Понимаем, — сказал Павел. — У нас будут кое-какие уточнения, когда вы закончите.

— Может, уточните сейчас?

— Сэр, мы с Джоном считаем, это могли быть не обычные наркотики, а особые психотропы, используемые опытными преступниками. Вообще, обычно психотропы такого рода изготовляются спецслужбами.

— Спецслужбами… Я как-то об этом не подумал. Ладно, не буду пока распространяться на эту тему, перейду к сути. — Луксман снова свел ладони вместе. — Надеюсь, вы знаете, что такое траст [7] Траст, или трастовый фонд (фин.) — юридически узаконенное объединение капиталов двух или более сторон, используемое для какой-то определенной цели. ?

— Конечно, — сказал Джон.

— Да, сэр, мы знаем, что такое траст, — подтвердил Павел.

— Так вот, основной причиной моего обращения к вам стало то, что я узнал в пятницу от адвоката моего сына. А узнал я, что полгода назад Кеннет, скрыв это от меня, перевел все деньги, лежащие на его счете в «Бэнк оф Нью-Йорк», в траст, образованный им совместно с компанией «Биг эппл алюминиум глоуб». Этот траст размещен в банке «Нью-Йорк траст». Единственная цель, которую ставит перед этим трастом его устав, — инвестиция средств в корпорацию «Алюминиум глоуб». Как можно легко догадаться, компания «Биг эппл алюминиум глоуб» является дочерней организацией корпорации «Алюминиум глоуб». Кеннет вложил в траст почти миллиард — девятьсот восемьдесят миллионов долларов, но это не его деньги, они фактически заработаны мною.

На счете же Кеннета они лежали по простой причине — мне семьдесят девять лет, и я не хотел, чтобы после моей смерти Кеннету пришлось отдать ни за что ни про что несколько сотен миллионов долларов как налог на наследство. Но, как видите, судьба распорядилась иначе, не Кеннет стал моим наследником, а я являюсь наследником собственного сына. И теперь над этими деньгами нависла угроза быть украденными. Траст является безвозвратным, а это означает, что в случае смерти одного из двух основателей та часть капитала, которую вложил Кеннет, не может быть изъята. — Приложив ладонь ко лбу, Луксман некоторое время сидел в этой позе. — Молодые люди, у меня нет никаких сомнений: «Алюминиум глоуб» решила получить деньги моего сына, прибегнув к мошенничеству. Что вы скажете по этому поводу?