Анатолий Ромов - Смерть по высшим расценкам

— Надо же… Что, этот сын был ведь сравнительно молодой?

— Сравнительно. Когда его застрелили, ему было пятьдесят два года.

— Господи, в самом расцвете лет. Я забыла, как его зовут, хотя Фред мне говорил.

— Его звали Кеннет.

— Да, теперь вспомнила, Кеннет. И кто же его застрелил?

— Лариса Александровна, приготовьтесь. Возьмите себя в руки.

— Павел, вы меня так готовите, будто собираетесь открыть какую-то ужасную тайну. Хорошо, я приготовилась. Кто?

— Лина.

Повернувшись, Лариса Александровна посмотрела на него в упор.

— Господи, Павел, ну что вы такое говорите? Вы что, хотите сказать, Лина застрелила сына Фреда Луксмана?

— Я хочу сказать именно это. Но застрелила она его потому, что перед этим Кеннет Луксман хотел ее задушить.

— И… И… И почему же он хотел ее задушить?

— Трудно сказать. Сейчас я почти уверен, что он находился под влиянием каких-то психотропных средств. Но я не сказал вам главного. До того, как Лина, обороняясь, вынуждена была застрелить Кеннета Луксмана, у нее с ним был длительный роман. Почти три года они жили как муж и жена.

Откинувшись на сиденье, Лариса Александровна некоторое время сидела молча. Наконец сказала тихо:

— Надеюсь, детей у них нет?

— Нет.

— О господи… Слава богу… — Сцепив пальцы, стала внимательно изучать их и в конце концов развела руки. — И давно она убила Кеннета Луксмана?

— Недавно, в начале марта.

— Теперь я понимаю… — Осторожно потрогала виски, прижала ладони к щекам, опустила. — Теперь я понимаю, почему вы меня так готовили. Такое на меня обрушить.

— Лариса Александровна, лучше сразу сказать правду. Вообще, чтобы вы знали всю правду до конца, скажу, что Лина прилетела в Москву под чужой фамилией, как Линн Венд ере.

— Линн Вендерс? Но почему?

— Потому что ее разыскивает полиция. И не только полиция, но и Интерпол. Она в бегах. Но перед законом она чиста, и рано или поздно мы это докажем.

— Рано или поздно… Но сейчас-то что делать?

— Ждать. Ждать и терпеть.

Пожилая женщина снова сделала несколько совершенно необязательных движений — потерла руку, поправила волосы, тронула брошку. Вздохнула:

— Ладно, будем ждать и терпеть. — Провела ладонью по лицу, будто отгоняя что-то. — Да-да, я помню…

— Помните что? — спросил Джон.

— Помню, как один раз Лина упомянула в письме, что у нее есть какой-то мужчина, очень богатый. Но я понятия не имела, что это Кеннет Луксман.

— Думаю, она имела в виду как раз Кеннета Луксмана.

— Получается, она жила со своим сводным братом.

— Получается, — подтвердил Павел. — Но, во-первых, она не знала, что живет с сводным братом. Во-вторых, то, что она встретилась со своим сводным братом, произошло не случайно.

— Не случайно?

— Нет. У меня нет никакого сомнения, что их свели.

— И кто же их свел?

— Их свел тот, кому Фред Луксман поручил разыскать Лину.

— Что, Фред кому-то поручил разыскать Лину?

— Да. Он поручил разыскать Лину тому самому Кирьякову, о котором я вас спрашивал. Помните?

— Помню. Но вы же сказали, этот Кирьяков — бандит?

— Это здесь он известен как бандит. А в Нью-Йорке Кирьяков известен как Джордж Кирьят, уважаемый бизнесмен.

— Значит, Фред все эти годы разыскивал Лину?

— Да. Кирьяков, конечно, давно разыскал Лину и давно знал, что она и есть Полина Князева, но скрыл это от Луксмана. Скрыл, потому что надеялся, прикрываясь Линой, провернуть дело, которое сулило ему миллиардную прибыль. Интересно, что он почти уже провернул его.

— О господи… И что же это за дело?

— Лариса Александровна, мы еще немало будем об этом говорить, но давайте пока это отложим. Думаю, теперь вам ясно, почему Кирьяков с такой методичностью хочет убить Лину и вас?

— Ну… да. Лина ведь наследница.

— Единственная наследница, причем наследница миллиардного состояния. А вы — единственный человек, который может это подтвердить.

Выехав на Новую Басманную, Павел почти сразу остановил машину у тротуара.

— Подъезжать к дому опасно, там может быть засада. Лариса Александровна, вы должны дать мне ключи от своей квартиры. Я войду в нее первым, а Джон пока побудет с вами.

— Хорошо. — Открыв сумочку, протянула ключи: — Вот.

Спрятав ключи, Павел вышел из машины. Пригнулся:

— Джон, распорядок тот же. Я проверяю дом и квартиру, и если все в порядке, звоню тебе. После этого вы с Ларисой Александровной подъезжаете и поднимаетесь наверх. И звоните в дверь, ну, скажем, четыре раза.

— А если не все будет в порядке?

— Если не все будет в порядке, я все равно тебе звоню. И мы решаем, что делать.

— Хорошо.

Учитывая, что засада может ждать бабушку Лины на любом этаже, Павел решил подняться по лестнице пешком. На восьмом этаже у двери с номером 56 встал у стены, вне пределов видимости дверного глазка. Пригнувшись, внимательно осмотрел поверхность двери возле замочных скважин. Не найдя царапин, потертостей и других следов взлома, достал ключи, открыл дверь и вошел в квартиру.

Квартира состояла из двух небольших комнат, туалета, ванной и кухни. Двери в обе комнаты были широко распахнуты, и он подумал, что вряд ли люди, вставшие в засаду, оставили бы обе двери открытыми.

Убедившись, что в квартире никого нет, набрал номер Джона и сказал, что путь свободен.

Когда он впустил в квартиру Ларису Александровну и Джона, хозяйка квартиры вздохнула, показывая стопку писем и газет, которую держала в руках:

— Видите, сколько корреспонденции накопилось.

— Вижу. Лариса Александровна, посмотрите, все ли в порядке в квартире.

Осмотрев обе комнаты, Лариса Александровна сообщила:

— Все на своих местах. Даже, извините, пыль.

— Значит, здесь в самом деле, кроме вас, никого не было. Лариса Александровна, вы обещали показать документы и фотографии, помните?

— Да, конечно, подождите пока на кухне. — Ушла в одну из комнат и вскоре вернулась с тремя альбомами. Открыв один, достала три бумажки. — Вот копия метрики, а это вырезки из газет «Вечерняя Москва» и «Неделя» двадцатилетней давности. А вот фото. — Положила альбомы на стол. — Посмотрите. А я пока соберу кое-какие вещи. В эту квартиру, наверное, я вернусь не скоро.

По очереди посмотрев копию метрики и вырезки из газет, а также детские фото Лины, Павел и Джон переглянулись.

— Что скажешь? — спросил Павел.

— Скажу, что эти фото и эти бумажки бесценны, если, конечно, Луксман не переменил своего отношения к дочери.

— Вряд ли он его переменит. Ему семьдесят девять, в таком возрасте отношения к детям не меняют. Тем более к единственной дочери.

Заглянув в кухню, Лариса Александровна сказала:

— Я готова.

— Лариса Александровна, возьмите с собой все ваши документы, — сказал Павел. — Вы должны будете вылететь с нами в Америку.