Нова Рен Сума - 17 потерянных

Не какое-то дурное предчувствие, а именно простое любопытство заставило ее последовать в ту ночь за Эбби. Ее разбудило шлепанье ног Эбби по полу, словно она была беспечна до такой степени, что практически умоляла остановить ее.

Когда дверь домика захлопнулась и тень ее любимой вожатой промелькнула за окном, девочка встала с кровати и на цыпочках вышла на улицу. Почувствовала под голыми ступнями колючие листья и грязный гравий и пожалела, что не надела ботинки. Но тут она увидела, как Эбби проносится мимо столовой, где вожатые громко и беззаботно веселились, когда вверенные им детишки засыпали, и поняла, что ей придется бежать. И опять пожалела, что забыла о ботинках.

Девочка благополучно миновала вожатых — они смеялись, открывали бутылки, и никому из них не пришло в голову выглянуть из окна и застукать — и увидела Эбби рядом с велосипедным навесом у края дороги. Что сделает Эбби, когда поймет, что она не одна? Примет ее с распростертыми объятиями? Посадит на руль взятого напрокат велосипеда и позволит присоединиться к ней на холме, чтобы лежать между ними и разглядывать в небе созвездия? А еще того лучше, поменяет свое решение и вообще не поедет на свидание с Люком?

Она не знала этого. Но определенно не ожидала, что Эбби настолько разозлится.

Эбби фыркнула на нее, обозвала любопытной засранкой и несколькими словами похуже и велела убираться обратно в домик, пока их обеих не выгнали из лагеря. Девочка сказала, что брать напрокат велосипеды могут только вожатые — она верила в подобные, никого не интересующие правила, — а Эбби всего-навсего стажерка и ей это не позволено, и тогда та взбесилась еще больше.

Девочка обиделась и сдалась, а затем уныло смотрела, как Эбби катит к большой дороге на старом, ржавом велосипеде марки «Швинн».

Так я себе это представляла.

Я могла поставить себя на место их обеих: свидетельницы, не желающей отпускать любимую вожатую, или же самой Эбби — ветер в волосах, неясная в темноте дорога, последние мгновения великолепной свободы.

Люк Кастро что-то там мастерил в гараже, когда я подкатила к нему на фургоне. Дверь была открыта, и я увидела его с того места, где припарковалась — в конце подъездной дорожки. Видна была мне лишь пара торчащих из-под машины ног, и поначалу я испугалась, что эта самая машина свалилась откуда-то сверху и придавила его.

Я знала, что передо мной Люк — парень, к которому Эбби испытывала симпатию, а может, и любила — поскольку сразу почувствовала, что та бывала здесь прежде. Почувствовала, где именно она ходила по лужайке: земля там много месяцев спустя была теплой — снег растаял, и небольшие пятна травы оказались обнаженными.

Люк, должно быть, услышал звук мотора, потому что выкатился из-под машины, сел и уставился на меня. Махать в знак приветствия он не стал.

Сначала я сомневалась, а узнаю ли я его с такого расстояния по воспоминаниям Эбби, но у меня быстро все получилось. Джеми был прав: Люк Кастро окончил школу год тому назад и, очевидно, не пошел учиться в колледж либо же приехал на каникулы, потому что в настоящее время жил в доме своих родителей по адресу, имевшемуся в прошлогодней школьной телефонной книге.

Люк смотрел на мой фургон так, что, казалось, его глаза уже просверлили дырки в ветровом стекле. Я гадала, кого он видит на водительском сиденье, за кого меня принимает. Потом вышла из машины и направилась к нему.

Я не слишком высокая и не слишком маленькая. У меня, как говорят, длинные пальцы и длинные для моего роста ноги и, как я сама это заметила, длинный нос. Серег в ушах нет, на губах нет помады, но подвеска находится где положено — круглый дымчатый камень на длинном шнурке спрятан под всеми слоями одежды, и узнать об этом может лишь тот, кто приложит руку к моей груди. И почувствует горячий твердый выступ.

С того места в гараже, где стоял Люк, он мог видеть лишь лицо под капюшоном на фоне малопонятного фургона. Я сняла капюшон красного худи — одного из худи Джеми. Он оставил его у меня несколько недель тому назад, и я не стала стирать или возвращать одежду. Как только Люк увидел мое лицо вблизи и понял, что перед ним девушка, он расслабился.

Опустил гаечный ключ, вышел из гаража и приблизился ко мне. Оказывается, он выглядит не совсем так, как в воспоминаниях Эбби. Для начала: его тело было… полнее; он весил, наверное, фунтов на тридцать больше Джеми. Он был также не столь «светящимся», каким я его запомнила. Очевидно, тогда на него падал свет взгляда Эбби, а теперь он был просто парнем, стоящим на подъездной дорожке в свете полудня. Симпатичным, с излишне правильными чертами лица — я никогда не западала на таких красавчиков и потому поймала себя на мысли о том, что дивлюсь на Эбби и гадаю, что же она за девушка, раз умудрилась втюриться в подобного типа.

Могла ли Эбби ошибаться на его счет? Я вспомнила декларацию любви, вырезанную буква за буквой на деревянной стене, рядом с которой по ночам лежала ее голова:

ЭББИ СИНКЛЕР

♥

ЛЮК КАСТРО

НАВСЕГДА

Чего не знаю, того не знаю. Передо мной стоял ее парень. Здесь и сейчас.

Мои ноги сами понесли к нему.

— Люк? Ты меня помнишь? Я Лорен. Я…

— Девушка Джеми Росси, — перебил он, словно это обстоятельство говорило обо мне парням куда больше, чем что-либо еще. — Что случилось? Что я натворил на этот раз? — Свои слова он сопроводил такой ослепительной улыбкой, будто был счастлив прославиться на весь город довольно неприглядными поступками.

— Понятия не имею, — пожала плечами я. — А ты что-то натворил?

Он разинул рот еще шире, не распознав холода в моем голосе. Более того, он даже не смотрел мне в лицо.

— Эй, мне нравится твой фургон, — подмигнул он. — Никаких тебе окон. Хорошее, укромное средство передвижения. — На фургон он тоже не смотрел. Его глаза шарили вниз-вверх по моим ногам. Затем его предвкушающий удовольствие взгляд переместился, наконец, выше, и когда это случилось, он ясно дал мне понять, что плевать хотел на то, что у меня есть бойфренд. Или кто я вообще такая — он был готов стянуть джинсы-скинни с любой смазливой телки, оказавшейся на его подъездной дорожке. Я сняла куртку и подняла капюшон.

Так отреагировало мое тело, и так сработал мой мозг, но затем интересы Эбби взяли верх. Ее дыхание заполнило мою голову. Я не могла забыть о ней, пусть даже Люк Кастро был совсем рядом со мной во всей его сногсшибательной красе.

Какую-то секунду — словно Эбби вонзилась ногтями мне в кожу — я не хотела говорить, почему я тут объявилась. А хотела сделать то, что сделала бы она. Хотела быть ей, добравшейся сюда на велосипеде той июльской ночью. Стать ею, и поцеловать его, и позволить ему снять с себя узкие джинсы, увидеть, как выглядит мужское тело без одежды. Было довольно прохладно, но от подобных мыслей становилось жарко. Я никогда не была ни с кем, кроме Джеми, и нас связывала друг с другом лишь очень тонкая ниточка. Как же легко порвать ее.