Ларс Миттинг - Шестнадцать деревьев Соммы

Нужно найти ключ от сарая, сказал я себе. Затащить туда лодку. Чтобы меня не засекли. Не придется точить лясы. Не придется слушать, что остров вообще-то мне не принадлежит.

Под водосточными трубами стояли деревянные бочки, полные дождевой воды. Я нагнулся к воде и начал пить — выплевывал ниточки водорослей и все пил, пил… Тут я услышал лодочный мотор.

Я поскорее присел на корточки. Надеялся, что это просто рыбак проплывает с другой стороны острова. Но рев мотора усиливался, и вскоре я уже разглядел нос лодки, огибавшей выступающую скалу. Перед « Патной» она остановилась , покачиваясь на волнах.

Она стояла, опираясь коленом на банку и положив руку на румпель маленькой обшарпанной деревянной лодчонки со старым подвесным мотором в сорок лошадиных сил. Моего возраста, в стеганом жилете. Она заметила « Патну» , убрала рукой волосы со лба и взглянула в мою сторону.

Когда я поднялся во весь рост, она вздрогнула. Но не поприветствовала меня — просто стояла и смотрела. Будто перед свежеокрашенным домом, раздумывая, хорошо ли получилось. Потом дала газу и направила лодку по широкой дуге, так что солнце светило ей в спину, когда она повернула к берегу. Причалив возле сарая, сошла на берег.

От травы вокруг нее поднимался пар. Девушка была не особенно высокой, немного грубо сложенной, с темно-каштановыми кудрявыми волосами. Внешность, не приметная в толпе. Но что-то витало вокруг нее, появившейся из блистающего моря. Она приближалась без улыбки и, остановившись в паре метров от меня и спросив, что я тут делаю, тоже не стала улыбаться.

— Came yesterday evening [15] Приехал вчера вечером ( англ. ). , — ответил я.

— Знаю, — сказала она. — Я спросила, что ты делаешь здесь?

Звонкое «р». Долгие и глубокие «o». Не такие, как на диалекте Шетландских островов. Шотландия, она говорила, как говорят шотландцы. Голос не соответствовал ее лицу. Она выглядела беззащитной, а голос был как у директора банка.

— Приглядываюсь, — ответил я.

— Is that so-o-o [16] Это что же ( англ. ). , — она сделала шаг поближе, — вы в Норвегии называете полночь вечером?

Я стал подыскивать слова. Неправильно было сказать « evening»? Нужных слов я не нашел и спросил:

— What do you mean? [17] Что ты имеешь в виду? ( англ. ).

— Ты приплыл сюда уже после двенадцати. Я гуляла и видела, что ты уже на полпути сюда.

— Откуда ты знаешь, что я норвежец? — поинтересовался я. — По выговору?

— Н-ну-у, — протянула она, проходя мимо меня. — Ты разговариваешь, как врач-иностранец.

— И поэтому ты догадалась, что я норвежец?

— Нет, — сказала девушка и перевела взгляд с меня на строения. — Потому что на Ансте возле сарая для лодок стоит автомобиль с норвежскими номерами.

Взгляд ее карих глаз был тверд, словно они были созданы, чтобы мерить взглядом, а не восхищаться. У нее была манера чуть прищуривать их перед тем, как сказать что-нибудь. Когда я рассказал ей, что Эйнар мой родственник, она как будто расстроилась, но это впечатление тут же рассеялось.

— Ты же мог подождать рассвета, — сказала девушка. — Попросить кого-нибудь перевезти тебя на нормальной лодке.

Я пожал плечами.

— Так почему ты поплыл ночью? — допытывалась она.

— To let the river run its course [18] Чтобы дать реке следовать своим путем ( англ. ). , — сказал я.

Незнакомка усмехнулась, но снисходительно, показывая, что моя реплика неуклюжа, но все же приемлема. Может быть, я выразился глупо и помпезно. Врач-иностранец вряд ли сказал бы так.

— А ты, — спросил я, — ты здесь часто бываешь?

Она передернула плечами и неспешно двинулась к дому, не глядя, следую ли я за ней.

«И что теперь? — подумал я. — Сесть и сделать вид, будто я очень занят?»

— Бываю иногда, — сказала она, когда я нагнал ее. — Хожу по берегу с корзинкой, смотрю, может, выбросит что интересное приливом.

— Ну и часто выбрасывает?

— Случается, — кивнула девушка. — Но ты в корзинке не поместишься.

Бедра у нее были широкие, и брюки туго их обтягивали. Ляжки толстые, грудки маленькие, но лицо чувственное, а ее самоуверенная манера держаться заставила меня поплестись за ней. Как только секундой позже я осознал, что произошло, то ужасно разозлился на себя.

— А чей этот остров? — поинтересовался я, когда мы подошли к дому.

Девушка нахмурилась, разглядывая кованый ключ в двери, — вся связка раскачивалась на ветру.

— Ну, теперь, — пояснил я. — когда он умер.

— Этот остров принадлежит семье Уинтерфинчей, — сказала она. — И всегда принадлежал.

— Они живут на Ансте?

— В Эдинбурге. Иногда приезжают на лето.

— Ты их знаешь?

— Все знают семью Уинтерфинчей, — равнодушно произнесла девушка и прищурила глаза, разглядывая прихожую. Сделала шаг назад, не оборачиваясь, и показала на крышу. — Знаешь, зачем ее так укрепили?

А я и не заметил. Покрытием служила толстая каменная плитка, затянутая сверху металлической сеткой.

— Сетка защищает от брызг, — сказала моя собеседница. — Чтобы плитку не сорвало. Интересно, как тут бывает в шторм. Наверное, самые высокие волны бьют под самые окна.

Она стояла так близко, что я прочитал выпуклые буквы у нее на пуговицах. « Кордингс» . Я никогда не слышал о марке «Кордингс», но у меня появилось подозрение, что это было не дешевле «Лейки». Я пытался зацепиться за что-нибудь в этой девушке, что как-то объяснило бы мне ее. Она казалась старше меня, но не прожитыми годами. Будто была из другой эпохи.

Наконец я нашел подходящее понятие. Она была леди . Спокойные и решительные движения, элегантная манера, с которой она вышла из лодки, легкая избалованность, скрывающаяся за сдержанным выражением лица.

Она подошла к одной из хозяйственных построек. Подергала навесной замок.

— Как это вышло, что у тебя есть ключи?

— Дома были, — сказал я. — Наверное, мой дедушка сменил замки, когда приезжал сюда похоронить его.

— Я думаю, они здесь годами не появлялись, — заметила местная жительница. — Я о Уинтерфинчах.

— Эйнар арендовал у них остров? — уточнил я.

— Можно и так сказать, полагаю. Почему ты ходишь в его одежде?

Сразу дает отпор. Отвечает вопросом на вопрос. Знать, девушке приходилось постоять за себя, а один из ее приемов — дать другому почувствовать себя простаком.

— Свою промочил, — объяснил я. — Больше не нашел ничего.

— Неудивительно. Он в этой одежде и ходил.

— Так ты его знала? — вырвалось у меня. — Ты знала Эйнара?

Она повторила его имя. Произнеся его как Аайнарр.

— Я его иногда видела, когда была младше. An unken body.

Тут она сообразила, что я ее не понимаю.

— Unken. Чудак. Одиночка, — пояснила она. — С такими не водят знакомство.