Марина Серова - Страховка от любви

– А кто вам сказал, что Плотникову убили деревенские отморозки?

– Так Валерий сказал после похорон. Если честно, то вы меня своим визитом в магазин очень удивили. Вас, похоже, Анькин отец нанял. Он состоятельный человек, к тому же сейчас в столице живет. Там, наверное, это в порядке вещей…

– Что именно?

– Нанимать частного детектива. Крайнов вас из Москвы выписал?

– Оксана, вы не поверите, но я местная, и мои услуги в Тарасове очень даже востребованы.

– Да? А я с ними никогда раньше не сталкивалась. Если уж вас интересует мое мнение, то я скажу. Я тоже считаю, что Плотникова напоролась на даче на грабителей, вот они ее и убили. Эта дача досталась Ане от родителей. Там было чем поживиться.

– Например?

– Антиквариат разный – картины, статуэтки, серебряные ложки, вилки.

– То есть вы бывали на даче у Плотниковых и все это видели своими собственными глазами?

– Да, приходилось. Аня меня туда как-то приглашала, еще до своего замужества. Летом там здорово, скажу я вам! Шашлыки можно жарить, лежать в гамаке под яблонями… Не хватает только бассейна. – Девушка мечтательно вздохнула.

– Оксана, мне это показалось или трагическая гибель приятельницы вас не слишком задела? – спросила я, внимательно наблюдая за реакцией кассирши из «Фауны».

– А вы хотите, чтобы я до сих пор билась в истерике? – фыркнула блондинка.

– Зачем такие крайности?

– Нет, когда я узнала, что Аню убили, эта новость оглушила меня. Я была просто в шоке. Знаете, у меня в горле застрял такой огромный ком, что я дышать не могла, не то что говорить. А перед самыми похоронами я хоть и напилась валерьянки, но все равно не могла сдержать слез. Тушь потекла… Я только-только стала отходить от этого, а тут вы со своими вопросами.

После услышанного не задать следующий вопрос было просто невозможно:

– То есть вы не горите особым желанием помочь моему расследованию?

– А что тут помогать? По-моему, над женщинами их рода лежит проклятие, они все умирают. У Аньки ведь дочка должна была родиться, но случился выкидыш. Потом ее мать умерла. И что характерно, она была вполне здоровой женщиной, и вдруг – раз, и инфаркт. Зимой йорк, йоркширский терьер, – поправилась Оксана, – по кличке Влада под машину попала. А теперь вот Аню убили… Знаете, если уж ей суждено было умереть, то это произошло бы в любом случае. Даже если бы она не поехала в тот злополучный вторник в Поликарповку, ей в городе могла сосулька на голову упасть, я уж не говорю о возможном ДТП. Анька была такой лихачкой!

– Оксана, а вы фаталистка, – заметила я.

– Может, и так. Уж какая есть!

Я решила сменить тему разговора.

– Выходит, Борис Федорович переехал в Москву после смерти своей супруги?

– Да, ему и раньше предлагали там место в Министерстве транспорта. Но София Александровна не хотела уезжать из Тарасова, а после ее смерти Крайнов принял предложение. И вот знаете, что интересно? Он там довольно быстро нашел себе женщину, тоже Софию, правда, Николаевну. Аня ее терпеть не могла. А та – ее.

– Откуда вы знаете?

– Так Аня сказала.

– Но ведь это же выходит за рамки рабочей темы, – заметила я.

– Я тогда сама удивилась, что она стала со мной откровенничать. Пришла Анька тогда на работу вся такая взвинченная, я и спросила ее, что случилось. Думала, что она, как всегда, отмахнется, а она стала про мачеху рассказывать. Оказывается, ее отец в Москве женился. Так вот, не успела мачеха переступить порог Анькиной квартиры, как сразу же стала со своими советами к ней лезть. Это не так, то не эдак, лучше сделать по-другому. Плотникова, разумеется, была совсем не в восторге, что какая-то посторонняя тетка учит ее жить. Можно сказать, у них случилась нелюбовь с первого взгляда, – разговорилась вдруг кассирша.

– Оксана, а вы можете привести какие-то конкретные примеры?

– Это все бытовые мелочи, но они Аньку сильно раздражали. Помню, она пришла на работу и стала мне жаловаться, что мачеха к ней придирается хуже свекрови. Портьеры будто бы показались Софии Николаевне немодными, а еда, которую Анна готовила, слишком калорийной… У Крайновой, в смысле у Плотниковой, знаете ли, проблем с фигурой никогда не было, она могла питаться одними тортиками, и это никак не отражалось на ее весе. А София Николаевна, похоже, боялась располнеть, поэтому предпочитала пищу без лишних калорий. «Может, это и полезно для здоровья, но отвратительно на вкус», – так Анька о стряпне своей мачехи отзывалась.

– А что же Борис Федорович? Как он реагировал на взаимоотношения второй жены с дочерью?

– Насколько я знаю, он никогда не вмешивался в их разборки, а точнее, делал вид, что ничего не замечает. – Оксана посмотрела на часы в мобильнике и спросила: – У вас есть еще ко мне вопросы?

– Да. Скажите, вам Аня о своей школьной подруге, Кате Харламовой, случайно ничего не рассказывала?

– О Харламовой? Да, была у Аньки такая одноклассница. Она еще взяла ее свидетельницей на свою свадьбу, а та такую подлянку ей устроила – надела бледно-голубое, почти белое платье в пол. Все подружки невесты должны были быть в платьях голубого или синего цвета. Я вот специально купила себе такое, хотя мне не идет синий цвет, а вот Харламова отличилась. Формально ее наряд, конечно, соответствовал нужной цветовой гамме, но поскольку у Ани тоже было не белое платье, а скорее цвета топленого молока, то на фотографиях не сразу поймешь, кто невеста. Фаты у Аньки не было, она сказала, что ей не идет фата.

– Неужели Аня с Катей рассорились из-за такой ерунды, как цвет и длина платья?

– Может, еще что-то было, я не знаю. Но она эту Харламову просто возненавидела. – Кассирша снова взглянула на дисплей своего мобильника.

– Оксана, пожалуй, я не буду вас больше задерживать. Вы, я вижу, куда-то спешите. Давайте только обменяемся номерами телефонов.

– Зачем?

– Вдруг вы что-то вспомните, или у меня возникнут к вам новые вопросы. – Я протянула девушке свою визитку, а затем попросила позвонить мне, чтобы я запомнила ее номер.

Кассирша выполнила мою просьбу, выпорхнула из «Ситроена», накинула на голову капюшон и пошла в сторону ближайшей многоэтажки. Когда она завернула за угол, я стала выруливать с парковки.

По дороге домой я пыталась размышлять над той скудной информацией, которую почерпнула от сослуживицы Ани Плотниковой. По существу, Оксана лишь добавила несколько штрихов к психологическому портрету Анны, да и то размытых. В музее или на вернисаже для того, чтобы получше разглядеть картину, выполненную такими крупными нечеткими мазками, надо отойти подальше, вблизи все расплывается. Так и портрет Ани, нарисованный Оксаной, тоже расплывался. Скорее всего, нужно было отойти подальше, но не в пространстве, а во времени, чтобы картинка стала более четкой.