Людмила Феррис - Смерть в белом халате

— Мама, как твои дела? — сын навещал ее каждый день, и у них была особая связь.

Она понимала своего ребенка, настаивала, чтобы он учился, расстроилась, когда он бросил институт.

Когда она в соседней комнате услышала разговор, что Мухаб и его друзья собираются прикончить доктора Архипова, в ней что-то оборвалось. Во-первых, она поняла, что ей не удалось уберечь от влияния Мухаба любимого сына, да и что она могла сделать, как помочь мальчику, если не выходит из комнаты? Во-вторых, требовалось им помешать убить Архипова. Когда-то доктор спас ей жизнь, и она не может не отплатить ему тем же.

Случайно ей на глаза попалась газета «Наш город», и Домна увидела рекламу редакционной горячей линии. Домна решила, что она позвонит Юлии Сорневой, она с интересом читала ее статьи, и чувствовалось, что журналистка человек хороший и остро понимающий проблемы. Боролась за справедливость.

В нужное время она набрала нужный редакционный номер.

— Я могу поговорить с Юлией Сорневой?

— Я вас слушаю, — ответил приятный женский голос.

Домна поняла, что сделала все правильно.

— Вы извините, конечно, что я к вам… — начала она. — Но я должна кому-то сказать. Скоро может произойти убийство.

Журналистка на том конце провода напряглась и спросила:

— А вы в полицию обращались?

— Нет, там меня за сумасшедшую сочтут. Я читаю ваши статьи, Юля, мне кажется, что вы честный человек.

— Спасибо, конечно, за доверие, но я журналист, и моя работа — писать. Я не занимаюсь преступлениями, тем более теми, которые произойдут. Может, вам все-таки позвонить в полицию?

— Его завтра хотят убить! Сделайте что-нибудь! — воскликнула Домна.

— Кого? Кто и кого хочет убить?

— Они хотят убить Германа Николаевича Архипова, главного врача городской больницы!

Проговорив это, Домна повесила трубку. Она чувствовала, что ей поверили. Теперь она спокойна, и шанс выжить у доктора Архипова появился. Пусть попытка спасения выглядела немного глупой и нелепой, но она облегчила Домне муки совести.

А поводов мучиться было достаточно. Домна боялась Мухаба, ему не нравилось, что сын часто бывает у нее и что мать оказывает на него воздействие, хочет оградить Антона от его влияния.

— Женщина, не лезь в мужские дела! — обычно так говорил ей Исмаилов.

Она бы и не лезла никогда, но это дела ее сына, ее кровиночки, за которого она отдаст жизнь, не задумываясь.

Женщина душой понимала, что Мухаб никогда не выпустит сына из своих цепких рук. Ее материнское сердце изболелось, потому что знало, с Антоном случилась беда. Когда после нескольких дней отсутствия сын зашел в ее комнату, чтобы проститься, она не выдержала:

— Я никуда тебя не отпущу!

— Мама, это ненадолго. Так решил отец.

Тогда Домна спросила, что с доктором Архиповым, Антон побледнел, а потом зашел Мухаб и начал душить ее подушкой. Любимый мальчик спасал ее жизнь, толкнув отца. Кто же знал, что Исмаилов ударится головой о камин и рана будет смертельной?

Домна как-то сразу успокоилась — она знала, что ее любимому мужчине больше ничего не угрожает.

— Ты сейчас соберешься и уедешь на вокзал, уедешь из города. Найдешь работу месяца на два-три, лучше в Москве, там затеряться легче, а потом можно возвращаться домой. Я дам о себе знать, — она задумалась. — Ты позвонишь Розе Ерашовой, дочери тети Шуры, она тебе поможет, а я найду, как связаться с ней. Ты помнишь Розу, она к нам приходила с тетей Шурой?

— А как же это все? — Антон обвел рукой вокруг. — Как отец? Меня будут искать как убийцу.

— Уезжай, сынок. Я через полчаса вызову полицию и скажу, что это я убила Мухаба. Уезжай. Мать знает, что делает. Храни тебя бог.

Он пытался что-то сказать, обнял ее и заплакал.

— Мама, мама.

— Я так тебя люблю, мой мальчик. Все будет хорошо, поверь мне. Все будет хорошо.

Когда Антон ушел, она сидела неподвижно в своем инвалидном кресле несколько часов. Он должен подальше уехать из города. Она его спасет, она мать и не допустит, чтобы единственному ребенку что-то угрожало. На мертвого Исмаилова, лежавшего у камина, Домна даже не взглянула.

Эту ночь Юля Сорнева вспоминала как безумную и шальную. Сначала они с Вадиком Тымчишиным слушали невероятную историю Архипова и Шумской, то и дело перебивая Германа Николаевича возгласами:

— Не может быть? Как? И операцию? Как, вы сами?

Герман рассказывал так, словно это было смешное и веселое приключение:

— Нас спасло то, что во вражеских рядах царила неразбериха, они просто стреляли друг в друга. Мы были вынуждены спасать врагов. Прекрасная медсестра Евгения виртуозно мне сначала помогала, а потом сбежала со мной практически от операционного стола. Если бы не эта история, мы бы с вами на дороге не встретились.

Шумская только устало улыбалась.

— Ой, ну сказочник! Нашел, тоже мне, медсестру.

— А сначала не хотела мне помогать, потом ничего, разошлась.

— Ну что ты придумываешь? Я сразу согласилась.

Юля была счастлива, что эта история закончилась хорошо. Слушала бодрый голос Архипова, смотрела на радостную Шумскую, и на душе становилось легко. Юлька даже совсем забыла, что она собиралась перенести историю на газетные страницы. Ей не хотелось ни о чем писать, хотелось только радоваться, что она видит друзей живыми и здоровыми. Разве это можно передать словами?

Все вместе они поехали в полицию, и Юлька с Вадиком долго ждали Германа и Евгению в коридоре, потом развезли их по домам, а потом только Тымчишин отвез домой Юлю.

— Ну вот, подруга, приехали. Запоминающийся у нас сегодня был день.

— Да, до сих пор прийти в себя не могу. Вадик, а как ты думаешь, кому нужно было похищать Архипова? Связано ли это с убийством Окуневского? Я ведь ничего Герману Николаевичу про Окуневского не сказала.

— Скажешь еще. Да он и без тебя узнает, завтра на работе. Слушай, подруга, а давай-ка по кофейку? Мне кажется, я заслужил.

— Вадичек, конечно, заслужил. Ты самый лучший и выдержанный водитель в мире. И самый хороший друг. Только давай не сегодня, у меня нет сил. Я падаю от усталости, хочу спать.

— Вот, Сорнева, какая ты! Как друга побаловать, так сразу сил нет.

— Ну Вадик!

— Когда ты люстру не хотела со мной покупать, я едва это пережил, а вот кофе не прощу!

— Простишь, простишь, — Юля чмокнула его в щечку и открыла дверь машины. — Ну, правда, сил нет.

— То есть люстру сегодня не покупаем?

— Завтра, Вадичек, все завтра.

В подъезде было очень тихо, как и положено ночью. Юля порадовалась, что папа в командировке, а то бы волновался и переживал, что его единственная дочь пришла под утро. Нет, конечно, отец понимает, что она взрослая и имеет право гулять до сколько хочет, и у них было семейное правило — позвонить и предупредить в случае чего, но отец бы все равно волновался.