Лариса Соболева - Желтые розы для актрисы

Она прошла к гримировальному столу, опустилась на стул, но, поставив на стол сумку, замерла, глядя на свое отражение в зеркале.

— М-да… — произнес Алексей. — Я прослушал весьма любопытный, срежиссированный спектакль. Даже мне, человеку несведущему в вашей кухне, видна махровая режиссура. Сашка, скажи честно, этот гадюшник стоит того, чтобы в нем провести свою жизнь? Ради этого ты оставила дочь?

— Не стоит, — согласилась она, выкладывая на стол грим. — Но мои условия останутся неизменными.

— Я помню.

Разумеется, с Тамилой сначала созвонился, она поинтересовалась, где он добыл ее номер, Иннокентий сказал правду: Алексей дал. Ах, Алексей… И она согласилась переговорить с ним, а свидание назначила в редакции. К его приезду оплот четвертой власти, имеющий желтоватый оттенок, пустовал, лишь кое-где в кабинетах продолжали работу те, кто свой кусок зарабатывает, находясь днем и ночью в постоянной гонке за материалом. Дверь, где торчала у компа Тамила, была распахнула, но Иннокентий остановился и постучал, девушка перевела глаза с монитора на него…

— Иннокентий? (Он кивнул.) Заходите.

А она очень и очень… Саша назвала ее хорошенькой, он бы сказал по-другому: пикантная, почему-то на ум пришло это слово. Тамила указала на стул напротив:

— Минут пять посидите? Я только допишу несколько фраз, пока мысль крутится. А вы журнальчики полистайте.

Их разделял стол, заваленный журналами, газетами, фломастерами и маркерами, листами бумаги — обычный рабочий беспорядок. Даже три книжки стояли на углу, это в век цифровой информации, когда книжки хранят в электронном виде. Бегло печатая и глядя в монитор, Тамила спросила:

— Может, кофе?

— Спасибо, но сегодня я уже ведро кофе выпил.

— А чая нет… Вы говорите, говорите. Я умею два дела делать.

Что ж, раз девушка просит, он готов:

— Меня интересуют две смерти трехгодичной давности… жены Роберта Гелы и его матери. А еще хотелось бы поговорить по поводу подставы Алексея в спальне… вы, полагаю, помните тот незабываемый момент?

— А с чего это вдруг? — не отрываясь от монитора и печатанья, спросила она. — Все эти события пылью покрылись за давностью.

— Иногда преступления раскрываются и через десять лет, хватает крошечной улики, чтобы достать дело с полки.

Наконец Тамила удосужилась и на него посмотреть, не скрывая, что удивлена, переспросила:

— Преступление? В каком смысле?

— В прямом, в каком же еще. Меня наняли разобраться.

— Кто нанял?

— Алексей. Давайте с него и начнем?

— А что, баба на кровати тоже преступление? — подняла она брови с улыбкой. — Нет, конечно, с моральной точки зрения — да, но… это и все.

— Не все, — в ответ улыбнулся Иннокентий. — В постели Алексея лежала проститутка, обманом проникшая в квартиру и опоившая его клофелином. Как странно, она ничего не взяла там, лишь выполнила чье-то задание — полежала голая в постели с голым и бесчувственным Алексеем.

— А цель?

— Например, чтоб вы привезли Александру — девушку Алексея, и она своими глазами увидела безобразие на кровати.

Тамила откинулась на спинку кресла, покусывала авторучку и ехидно улыбалась, глядя на него, как на полного идиота. Она совершенно не испугалась фактически обвинения в подлости, после паузы вздохнула и вернулась к своему занятию, бросив ему:

— Следующие вопросы или что там у вас?.. Только чушь всякую не несите, а то мне некогда.

— Чушь? Возможно, это была бы чушь, если б не анализ крови Алексея, сделанный в тот же день, а также экспертиза чашек — в одной был клофелин. Но дело обстоит еще хуже: проститутка убита.

Тамила отнеслась к убитой равнодушно:

— Которая на кровати лежала с Алексеем?

— Она.

— И что? Ко мне какие у вас претензии?

— Полагаю, вы что-то знаете об этом. Поделитесь, а?

Она поставила точку в тексте, резко подняв руку от клавиатуры, также резко выдохнула, что означало — конец ее работе, и поднялась. На подоконнике стоял электрочайник, Тамила подогрела его, в две чашки налила растворимого кофе, одну поставила перед Иннокентием, мол, не хочешь — не пей, мое дело предложить. Со второй вернулась в свое кресло, м-да, самообладание у нее на пять баллов:

— Кофе у нас не айс, скорее, это психологический трюк для рабочего процесса, а не для наслаждения и поддержки рабочего состояния. Если захотите натурального, в коридоре стоит автомат. Так. А теперь давайте определимся: я подозреваемая или просто свидетель?

— Просто свидетель, — сказал Иннокентий. — Но! И фигурант в данном деле. А я по долгу службы обязан прокачать все версии, даже самые безумные, одна из них — вы знали, что и зачем делаете.

— Спасибо за откровенность. Итак, мне нужно оправдать себя в ваших глазах… А я этого делать не буду. Виновата — доказывайте, но с какой стати мне оправдываться в том, в чем не виновата?

Конечно, она права. Да он и не рассчитывал, что Тамила признается: я с убийцей контачила, помогала ему всех косить. Она слишком умна, поэтому Иннокентий не стал обводными путями к ней подбираться, а в лоб лепил, правда, приемчик мало помог полностью расположить к себе эту зубастую куколку.

— Понимаете, Тамила, я все равно доберусь до истины. У меня хороший гонорар, который необходимо отработать — каждое удачное дело повышает мой имидж, рейтинг. Чем круче имидж, тем выше гонорары, не так ли? Кроме того, я очень въедливый, мне нравится то, чем занимаюсь. А поскольку у нас с вами много общего, вы же тоже любите в чужих тайнах копаться, я вправе рассчитывать на вашу помощь. Иначе со всем основанием занесу вас в список подозреваемых и тогда… буду искать доказательства.

— О-о-ой, — застонала Тамила, слегка разозлившись. — Вы умеете принуждать. Ну, что, что вы хотите услышать? Три года назад, да больше!.. Но вижу, вам известно все то, что известно мне. Итак… Я знаю, что Алешке подсунули девку, напоив клофелином, от него же это и услышала, когда он взвалил вину за инцидент в его квартире на отца и Роберта.

— Алексей считает их заговорщиками против него?

— Одного из них, но не знает, кто именно. Так вот, когда открылась правда, Саше уже ничего невозможно было доказать да и сказать — она просто не брала трубку, уехала. Не простившись даже со мной. А я в то же утро, когда мы увидели в спальне бабу и Алешку, села на самолет и улетела. Кстати, уговаривала Сашку не рефлексировать, а сделать вид, будто ничего не видела, она поступила по-своему, то есть глупо. Послушалась бы меня — и про клофелин узнала. Честно говоря, я обиделась. О погибшей шлюхе ничего не знаю, Алексей перестал делиться со всеми, всех подозревает черте в чем. Дальше что у вас?

— Вы фотографировали у ресторана труп матери Роберта — Катрин. Я могу взглянуть на фотографии?