Лариса Соболева - Любовница Синей бороды

— Довольно, я понял. Значит, символов на картине нет?

— Не-а, — подтвердила она.

— Дело в том, что к картине прилагается веер, он и есть ключ…

— Так давайте его, — протянула костлявую руку Джильда.

— Его украли.

— Что ж так плохо? Картину у вас украли, ключ к ней тоже. Одно могу сказать: без вашего ключа мы не разгадаем шифровку. А вы уверены, что эта дивчина с шифром?

— На сто процентов, — заявил Щукин.

— Тогда пардон. Ищите веер.

Архип Лукич спускался по лестнице, замедляя шаг. Можно сказать, дело летит в трубу. Картина не найдена, а два подозреваемых… Архип Лукич достал телефон, быстро набрал номер:

— Прокуратура беспокоит. Мне нужен заведующий отделением.

— Он в операционной.

— Тогда кого-нибудь ниже рангом. — Подождал минуты три, рассматривая ступеньки. Когда в трубке раздался мужской голос, Архип Лукич поинтересовался: — В ваше отделение поступил ночью мужчина с тяжелым огнестрельным ранением…

— Есть такой. Прооперировали. В себя он, разумеется, не приходил.

— Выживет? Очень бы хотелось, чтобы он…

— Прогнозы строить рано, но надежда есть. Простите, меня зовут.

— Мне этого мало — надежды, — проворчал Щукин, вешая мобильник на ремень. Он шагнул на следующую ступеньку и вдруг снова замер — телефон зазвонил. — Слушаю?

— Архип Лукич! Есть! — вопил Вадик, чему-то безмерно радуясь.

— Что есть? — без всякой надежды спросил Щукин.

— Мы уехали, а на месте происшествия была обнаружена еще одна машина, на которой приехал тот, второй. Думаю, он ехал за Орловым. Возможно, хотел убрать обоих. Короче, вторую машину нашли на обочине, отпечатки на руле и так далее… Говорят…

— Суть! — коротко приказал Щукин.

— В машине сделали обыск, нашли… Догадайтесь, что?

— Картину?

— Нет. Веер. Очень старый. В коробочке…

— Еду! — воскликнул Щукин и по-молодецки сбежал вниз.

— Он!!! — воскликнул Монтеверио, протягивая к вееру руки. — Это он! Мой веер! Какая удача. Как вы нашли его?

— Извините, синьор Монтеверио, но все подробности позже. Сейчас разрешите отвезти ваш веер человеку, который попытается понять, что прячет картина.

— Да, да, пожалуйста, — волнуясь, сказал итальянец. — Буду рад. Я мечтаю узнать… Но мне хотелось бы напомнить, что без картины ничего не получится.

Щукин был окрылен нежданной находкой. На первом месте у него было желание узнать причину, по которой картину выкрали, — ведь пострадало столько людей! — а уж потом думать, где найти саму картину. Не теряя времени, веер доставили Джильде. Она долго рассматривала «прикольную вещицу», пожимая плечами, чем огорчала Щукина с каждой минутой больше и больше.

— И на веере нет символов?! — догадался он.

— Явных не вижу, — сказала она, погасив окурок в пепельнице. Затянувшись новой сигаретой, сосредоточенно рассматривала то резной веер на столе, то веер на мониторе. — Признаюсь, я думала, что два веера будут как-то связаны друг с другом. Связи пока не вижу. На картине веер из перьев павлина, а этот из…

— Слоновой кости, — подсказал Щукин.

— Два абсолютно разных… Может, эти резные черточки на костяном веере что-то значат? Но они какие-то… хаотичные. Ладно, вы идите, а я подумаю. Самой до ужаса знать хочется, как этот веер работает.

Щукин впал в уныние. Картина не найдена, и, возможно, ему не суждено ее найти. Из двух подозреваемых один без памяти, второй без души (она еще ночью отлетела). После ночного происшествия в голове сплошной бардак и нет четкого представления, зачем сделано столько лишних движений со стороны преступников и почему один из них стрелял в другого. Кстати, главной из неясностей является убийство мужа Лады. Оно словно из другой оперы! Да беда в том, что опера-то одна, потому что действующие лица одни и те же. При всем при том все расползлось. А раз в деле нет четких объяснений, раз не найден главный предмет — картина, то дело… провалилось. Но нет, рано еще так говорить!

Неудача заела Архипа Лукича страшно. Сейчас он проживал в уме все события, происшедшие с тех самых пор, как приехал в музей, где случилась катастрофа — пропала всеми любимая картина. На автопилоте он добрался домой. Мысли не оставляли его ни на секунду, он собирал воедино все детали, неточности и неясности, вспоминал, от кого они исходили, — это тоже было важно. От кого — это своеобразная подсказка, вернее, повод задаться вопросом: намеренно, по глупости, от растерянности или еще по какой причине тебя ввели в заблуждение?

Повалил снег с дождем. Иона, видя Наташу в окне, вышел на середину улицы и встал прямо перед домом. Тех, кто знал его, не осталось в живых, значит, бояться некого. А Наташа должна увидеть его, должна понять, что не одна со своей бедой. Ведь она так молода, ей нужна поддержка… Старик-управляющий стоял под окнами, задрав голову вверх, и беззвучно уговаривал Наташу хоть одним глазком посмотреть вниз. Она точно услышала его — опустила голову и вздрогнула. Заметалась у окна, замахала руками, Иона кивнул в ответ и пошел к коляске, постоянно оглядываясь. Наташа смотрела ему вслед…

Анджей неслышно вошел в молельню — небольшую комнату с выбеленными стенами, где не было никакой мебели. Стоя на коленях перед распятием на стене, молилась пани Гражина. Будучи зол, Анджей все же не посмел начать прямо в молельне неприятный разговор, он задержался у входа, глядя на выточенный профиль женщины в черном — родной и чужой одновременно. О чем она молилась и кому? Анджей всегда задавал себе этот вопрос. Он давно уверовал, что пани Гражину создал из льда и стали, затем закалил в адском горниле сам сатана, поэтому, когда она обращалась к богу, он недоумевал — чего она просит у него, уж не прощения ли?

— Ты всегда являешься бесшумно, — вдруг без тени упрека, как констатация факта, прозвучал скрипучий голос пани Гражины.

— Я ваш ученик, мадам. — В тоне Анджея тоже не слышалось интонационной окраски, поэтому нельзя было определить, гордится он этой своей «школой» или стыдится ее.

Она не отрывала очей от распятия и Анджея, видимо, заметила боковым зрением. Ее голос всегда ровен, тих, спокоен. Пани Гражина редко переходила на крик, редко ее голос звучал неуверенно, редко по нему можно определить, в каком она настроении. Впрочем, эта женщина прошла тернистый путь и научилась управлять собой, а также людскими страстями.

— У тебя спешное дело? — спросила пани Гражина.

Видимо, появление Анджея в молельне все же озадачило ее. Прерывать молитвы негоже, общение с богом требует тишины и одиночества. Но богу ли она молилась?

— Молитесь, сударыня, молитесь, я подожду, — ответил он, но не ушел, а остался стоять у двери, задержав взгляд на величественном профиле…