Наталья Александрова - Шаг над пропастью

Он переглянулся со своей ассистенткой и сухо проговорил:

– Ирина, позаботься о нашей гостье!

Ирина вздрогнула, подошла к нему ближе, переспросила:

– Ты имеешь в виду…

– Да, именно это! – подтвердил Алоиз и добавил одними губами, так что слышать его могла только Ирина: – Она слишком много знает. Она смеет предъявлять права на артефакт. Она посмела назвать его своим!

– Но я… но я никогда… – Ирина заметно побледнела, отступила на шаг, как будто опасаясь удара.

– Все когда-нибудь случается впервые, – холодно ответил Алоиз.

– Но я… я не смогу…

Алоиз снял очки и уставился на Ирину своими тускло-зелеными глазами. Она покачнулась, на мгновение опустила веки, но тут же глубоко вздохнула и проговорила будничным тоном:

– Хорошо, Алоиз, я о ней позабочусь!

Августа Васильевна ничего не поняла из этого странного разговора. То есть она поняла только, что Алоиз поможет ей вернуть ее законную собственность.

– Пройдемте со мной! – Ирина повернулась к ней и сдержанно улыбнулась. – Вы хотите выпить кофе?

– Кофе? Да! – Августа неожиданно почувствовала, что и правда очень хочет кофе и что-нибудь съела бы. Перенесенные волнения, сильные чувства всегда вызывали у нее аппетит.

– Пойдемте! – повторила ассистентка Алоиза.

Она не заметила, что Алоиз проводил ее странным взглядом своих слепых глаз, как будто прощаясь навсегда.

Женщины вышли из комнаты через боковую дверь и оказались на лестничной площадке перед клеткой лифта. Здесь пахло пылью и краской, на стене красовались надписи и рисунки, творчество сексуально озабоченных подростков. Ирина нажала на кнопку, и сверху, дребезжа и грохоча, поползла допотопная кабина.

Августа удивленно покосилась на свою спутницу, и та, не дожидаясь вопроса, проговорила:

– Внизу у нас только галерея, а комната для приема гостей на верхнем этаже. Конечно, это неудобно, но так уж получилось…

Они с трудом втиснулись в тесную кабину и поднялись на шестой этаж. Но и здесь путешествие не закончилось – Ирина указала на узкую металлическую лесенку, поднимавшуюся еще выше.

Августа уже не рада была, что попросила кофе.

Однако не возвращаться же теперь…

Она поднялась по лесенке. Ступени гремели под ногами, как корабельный трап.

Перед ней было большое, открытое настежь окно, за ним виднелись разноцветные городские крыши, а внизу, под ногами, темнел маленький квадратик двора.

По низкому карнизу, раздувая зоб и громко воркуя, расхаживал голубь.

– Куда теперь? – растерянно спросила Августа, повернувшись к спутнице.

– Сюда, – ответила та и неожиданно толкнула Августу в плечо.

Августа покачнулась, потеряла равновесие и шагнула в пустоту, в распахнутое окно. В последний момент она вцепилась в оконную раму и повисла над пропастью. Испуганный голубь взлетел, громко хлопая крыльями.

Августа висела на раме, медленно раскачиваясь. Под ее весом ржавые петли с треском отдирались от оконного косяка, рама медленно, страшно кренилась. Ирина выглянула в окно, попыталась подтолкнуть падающую – и тут Августа мертвой хваткой вцепилась в подол ее длинной бесформенной юбки.

Ирина вскрикнула, попыталась оторвать руки от подола, но ее уже тащила в пустоту страшная, непреодолимая сила…

В то же мгновение рама с треском оторвалась. Августу подхватил горячий городской воздух, и на какое-то безумное мгновение женщине показалось, что она научилась летать.

Они и вправду полетели – внизу Августа, за ней – Ирина с расширенными от ужаса глазами, но полет продлился недолго и закончился страшным глухим ударом и вечной тьмой.

На кладбище стояла тишина.

Из-за угла часовни вышел, опираясь на длинный суковатый посох, нищий старик с редкой белоснежной бородой. Он протянул ко мне смуглую морщинистую руку и проговорил негромким, дребезжащим старческим голосом:

– Подай мне сколько-нибудь, высокородная царевна! Подай бедному старику!

– Я не царевна, – проговорила я, улыбнувшись одними губами. – Я немногим богаче тебя, дедушка!

Однако я наскребла в кармане какую-то мелочь и положила ее в сложенную лодочкой ладонь.

– Благослови тебя Бог, царевна! – проговорил старик, поклонившись. – Тебе вот туда!

Я пошла вперед по той дорожке, на которой незадолго до того рассталась с экскурсоводом.

Дорожка становилась все уже и уже, могилы по сторонам – все старее, а главное – они были все более заброшенными. Вместо гранитных и мраморных памятников из травы выглядывали невзрачные плиты с полустертыми надписями и покосившиеся кресты. Трава на дорожке росла все гуще, видно было, что здесь уже давно никто не ходил.

Впрочем, я была не права: навстречу мне брели, негромко разговаривая, пятеро пожилых гастарбайтеров – поношенные, заляпанные краской спецовки, бесформенные шапочки, плоские восточные лица в сетке морщин, узкие глаза. Один из них катил тачку, в которую было сложено несколько лопат и тяжелая кирка.

Я посторонилась, пропуская их. Один из работяг покосился на меня, проговорил с сильным акцентом:

– Дэвушка, ты туда нэ ходи, нога сломаешь!

Я отмахнулась от него и пошла дальше.

Наконец дорожка и вовсе пропала среди густого бурьяна. Прямо передо мной рос куст жасмина, густо усеянный цветами и распространявший терпкий сладковатый запах.

Я по инерции шагнула вперед, раздвинула ветки, полные цветов и листьев, и увидела впереди, за зеленой завесой, маленькую уединенную полянку, на которой находилось несколько старинных надгробий, скрытых кустами от посторонних глаз.

Обойдя жасминовый куст, я огляделась по сторонам.

Я действительно оказалась на небольшой круглой поляне, со всех сторон окруженной цветущими кустами жасмина, наполненной его дурманящим, приторным запахом.

Эту часть кладбища наверняка давно никто не посещал. Между могилами выросла густая высокая трава, но сами надгробия хорошо сохранились. В самом центре стоял памятник, который я не могла не узнать, – уменьшенное подобие античного храма с четырьмя колоннами по углам, с треугольным фронтоном и круглым куполом. Все в точности как на снимке в дореволюционной газете, в точности как на бронзовой лампе из мастерской Василия Ивановича.

Вокруг этого центрального памятника по сторонам поляны располагались еще несколько надгробий – не таких высоких и помпезных, но тоже довольно старых и хорошо сохранившихся.

Но меня интересовала могила моего предка полковника Гузеева.

Я подошла к ней, прочитала надпись на фасаде античного храма: «Здесь покоится полковник Антон Иванович Гузеев, верно служивший Богу, Царю и Отечеству».

Ниже были выбиты даты рождения и смерти.

Ну вот, я пришла сюда, на могилу своего прапрапрадеда, – и что теперь? Разные люди много раз повторяли мне, что я избрана какими-то высшими силами, звездами, мировым правительством или кем-то еще, что передо мной стоит высокая цель – и я должна к этой цели стремиться, забыв о своих собственных низменных интересах вроде жилья, работы и средств к существованию. И я, как последняя дура, носилась по городу в поисках неизвестного артефакта. И наконец оказалась здесь, в заброшенном уголке кладбища, – и теперь не знаю, что делать.