Сергей Зверев - Вечный кайф

— Милиция! — проорал Арнольд.

И тут началась коррида. Джентльменам дам бить неудобно. Дамы же брыкались, как взбесившиеся кенгуру. А Свинота издавала визг, как сирена оповещения о воздушной тревоге.

Рукав Арнольду оторвали сразу, когда он только руку потянул к Свиноте. И пошла куча-мала. Тут, как по заказу, появилась патрульная машина.

— ОБНОН! — крикнул Асеев, показывая жетон, похожий на звезду шерифа, — их нам недавно выдали, и указал на девок. — Взять!

Патрульные попались хилые. Они навалились на Свиноту. А дальше, говорят, зрелище было достойное кинематографа. Свинота вращается, как ротор, а патрульные по инерции разлетаются по кустам.

Дальше терпеть подобное было невозможно. Асеев залепил Свиноте такого пинка, что она устремилась вслед за патрульными. А Асеев невежливо заломил ее подружке руку. На пухлых руках щелкнули наручники.

У Свиноты при себе был героиновый «чек» — его в присутствии женщин-понятых изъяла, как положено по правилам, Татьяна. И на хате нашли немножко наркоты.

— Арнольд, тебе вообще нельзя на задержания ездить, — усмехнулся я, выслушав эту историю.

— Источник повышенной опасности, — поддакнул Галицын.

Это верно. Арнольд при задержаниях постоянно попадает в какие-то истории, которые потом передаются из уст в уста и становятся анекдотами.

Ох, какие сцены украсили историю нашего отдела… Приоткрывается дверь наркопритона, Арнольд с криком «милиция!» разбегается, дверь захлопывают, и он размазывается по ней мордой…

Мы едем с ним на машине, по улице беззаботно фланирует под дождем барыга, которого нужно взять.

— Я выскакиваю, бью по ногам, заваливаю, — возбужденно потирает руки Арнольд.

Я торможу. Арнольд выскакивает. И пропадает.

Оглядываюсь — нет Арнольда, один барыга стоит. Ну все, думаю, убил, гад, боевого товарища. Пистолет выдергиваю:

— Руки на капот! — ору, целясь в чурбана.

Тут Арнольд появляется:

— Все в порядке.

Оказывается, он выскочил из машины, поскользнулся и плюхнулся в самую глубокую на улице лужу. Чурка-барыга над ним нагнулся и спрашивает с сочувствием:

— Молодой человек, вам помочь?..

А еще раз на улице брали троих барыг на тачке. Арнольд сидел в засаде. Даю приказ — задержание. Барыга врубает мотор, пытается тронуть машину с места. Арнольд выскакивает из укрытия и мчится навстречу. Хотел продемонстрировать коронный номер — вскочить на капот и вышибить ногой лобовое стекло. Разбежался, как локомотив. Князь тем временем барыге по балде съездил, выдернул ключ из гнезда, машина заглохла. А Арнольд остановиться не может — скорость большая. По инерции тыкается в машину, бьет ногой в бампер и кричит:

— Стоять, сука!..

И вот теперь этот рукав злосчастный.

— Ай, что будет, что будет, — надрывалась Свинота, обхватив голову руками и раскачиваясь из стороны в сторону.

— Чего надрываешься? — спросил я. — Не хочется в тюрьму?

— Не хочу-у-у!

— Сама колешься?

— Не колю-ю-юсь!

— Просто торгуешь?

— Мужа кормить надо. Дочь надо кормить! Ай, что буде-е-ет!

— Скажешь, где оптом берешь, — помилуем, — кивнул я.

— Ай, скажу. Ай, скажу… Ноги целовать буду, если выпустишь… Ай, что буде-е-ет!

— Все, прикрой фонтан, — велел я. — Рассказывай, где «геру» берешь.

— У Софы. Таджикский «гера». У нее еще дешевле, чем у таджиков.

— Почему? — поинтересовался Асеев.

— У Софы знакомый — Пистон, он на какого-то Моджахеда работает. Хранит наркоту, которую таджики привозят. Ну и с веса получает…

— Что, втихаря бодяжит таджикский «герыч»? — удивился я.

— Ага-а…

— Значит, самого Моджахеда накалывает?

— Да-а-а.

— Моджахед ему голову-то отрежет, — усмехнулся я. — Откуда ты это знаешь?

— Как — откуда? — удивилась Свинота. — Софа под Пистоном лежала. Все знает.

— Как Пистона звать? Фамилия?

— Колян. Фамилию не знаю.

— Где живет? — напрягал я ее. — Телефоны?

— Ничего не знаю-ю, — вновь заголосила Свинота.

— И где сейчас твоя Софа? Лежит?

— Под кем лежит? — не поняла Свинота.

— У тебя хочу узнать.

— Она дома-а.

— Ладно, мы тебе поможем, девушка. — Я присел около Свиноты и потрепал по похожей на свиной окорок коленке. — Мы тебе даем деньги. Ты у Софы героин берешь. Мы берем Софу. Вопросы есть?

— Это я ее заложу, получается?

— Получается… Понимаешь, жизнь такая. Или ты ее продашь, или твоя дочка будет с мужем-алкашом расти. Глядишь, тоже алкашкой станет.

— Я согласная! — громко и решительно произнесла Свинота.

У меня внутри подвело от ощущения, что нежданно-негаданно свалилась удача. Мы неожиданно получили доступ к окружению Моджахеда. Теперь только надо использовать представившийся шанс. Может, тут и разберемся с порченым героином.

— Вот и отлично, — сказал я. — Сейчас придешь в себя и будешь звонить.

— Буду, — Свинота всхлипнула.

— А то куртки рвать. Шустрая, — Арнольд зло посмотрел на нее.

— А чего вы?..

— Ну что? Что теперь с курткой делать? — никак не мог успокоиться Арнольд, держа в руке свою новенькую джинсовку с оторванным рукавом. — Теперь не пришьешь нормально.

— Дай. — Я взял у него куртку. И рывком оторвал другой рукав.

— Ох, — как от боли вскрикнул Арнольд.

— Нормальная безрукавка, — сказал я. — Можно даже сказать — жилет.

— А, — махнул рукой Арнольд и напялил ее. — Буду хипповать.

Дальше все пошло как по маслу. Вечером мы уже стояли у машины, защелкнув браслетики на черноволосой, похожей на ведьму с Брокена, но на ведьму привлекательную, Софе. Она только что толкнула Свиноте полграмма зелья.

— Продала меня, тварь такая! — покачала головой Софа, ошпаривая глазами Свиноту.

— Меня тоже продали, — заголосила Свинота. — Все друг друга продают.

— Ничего, я тебе устрою, тварина! — пообещала Софа.

— Что ты? — осведомился я у нее. — Ты в тюрьме на пяток лет зависнешь.

Софа раскрыла рот. Так с раскрытым ртом и запихали ее на заднее сиденье моей машины. Я уселся на переднее сиденье. Асеев присел рядом с задержанной. Арнольд прислонился к открытой дверце.

— Пистон — твой хахаль? — спросил я.

— Кто? — с нарочитым непониманием воскликнула Софа.

— Что, забыла благодетеля своего?

— Ну, хахаль.

— Давно?

— Уже год.

— И как мужик? — гыкнул Арнольд.

— Он меня любит!

— Прав-да-а? — всплеснул руками Арнольд, глядя на нее, как на сказавшего милую глупость трехлетнего карапуза.

— Да, — с вызовом ответила она.

— Интересен нам Пистон, — сказал я.

— Чем это? — поджала губу Софа.

— С научной точки зрения. Как одичавший подвид гомо сапиенса.

— Чего?

— Притом подвид вымирающий.

— Почему вымирающий?

— Потому что Моджахед, заметь, кличка к нему не зря прилипла, действительно кровавый дикарь с гор… Так вот, Моджахед Пистону отрежет голову. На хрен, чтобы не мешалась, — зловеще улыбнулся я.