Федор Анич - Нет смысла без тебя

Арсен сказал, что смерть ее матери была спланирована спецслужбами в подтверждение слов о бесчисленном количестве цыган, на которых напали ОМОН и полицейские спецотряды. Им нужны были жертвы. Ее убили свои же.

— А Саша? Что с Сашей?

— Его успели спасти, мой друг увез его, посадил на поезд. Скоро твой брат будет в руках полиции, дорогая. Не переживай, с Сашей все будет хорошо.

И действительно так и оказалось. Они уже уехали из Иркутска, когда по телевидению передали, что Александр Лавров был найден в одном из поездов, следующих в Москву. Что с ним все в порядке и его поместили под программу защиты свидетелей, так как он, по мнению журналистов, знает, как выглядит Наркобарон.

Лиза оплакала родителей. У нее не было возможности посетить похороны ни матери, ни отца. Она даже не могла прийти на их могилки, все, что у нее было, — только память о них и несколько фотографий в фотоальбоме на страничке в социальной сети. Она не хотела возвращаться в дом, где никого не было, даже за вещами. Да это было и невозможно: в квартире все запорошено порошком для проявления отпечатков, а дверь опечатана. Лиза посчитала, что должна уехать. Все равно от ее прежней жизни не осталось ничего и никого…

Но кое-что ей было нужно. Она попросила Арсена зайти в их квартиру и взять две вещи: фотографию семьи, что стояла на тумбочке у ее кровати, и письмо в первом ящике той же тумбочки, на котором написано «Моей девочке». Арсен выполнил ее просьбу.

И они уехали. Сначала на машине в Омск, где остановились в съемной квартире в центре города, а потом в Нижний Новгород. В конце концов приехали в Подмосковье, в город Жуковский. Арсен уехал из Иркутска абсолютно легально, продал квартиру, машину и забрал деньги; у Лизы же не было ничего — ни денег, ни документов. Она числилась безвестно отсутствующей.

Ее живот рос, и нужно было что-то решать с документами, ведь ей скоро рожать. Арсен нашел каких-то людей, которые раздобыли Лизе паспорт. В него вписали ее настоящее имя и фамилию Арсена. Она стала Елизаветой Цибульской.

В Жуковском они сняли большой дом, который Арсен обустроил по вкусу Лизы. Он уезжал в город на работу — консультировал предприятия по финансовым рискам и международной отчетности. Больших денег это не приносило, но работа Арсену была очень нужна. Лиза сидела дома и ждала рождения ребенка.

Малыш родился двадцать второго мая. Здоровый и крепкий мальчик. Его назвали Никитой. Малыш был похож на папу, но глаза у него были мамины, безмятежные и ярко-голубые. Но Лиза подозревала, что со временем кровь возьмет свое, и глаза у Никиты Цибульского будут карими, как у Арсена.

Лиза была невероятно привязана к ребенку. Она оказалась сумасшедшей матерью, в которой жило так много страхов за свое дитя: Лиза боялась, что малыш захлебнется во сне, упадет и свернет себе шею, подавится молоком во время кормления, отлежит себе ручку, заболеет страшным вирусом… Она не отходила от сына ни на минуту, и это позволило ей хоть как-то забыть о том, что у Никитки никогда не будет ни дедушки, ни бабушки.

Арсен не связывался с отцом, он не знал, куда делся табор. Единственное, что он выяснил, так это то, что отец приезжал к Карме, а это значит, что он покинул страну. Это их успокоило. Въехать на территорию страны Барон сможет так же легко, как и выехать, но едва ли осмелится в ближайшее время, потому что Саша Лавров в руках полиции и уже наверняка составлен фоторобот Наркобарона. Но у подозреваемого не было имени, а значит, у полиции не было ничего.

А потом Лиза вдруг осознала, что во всем виновата она. Это было ее решение. Это она разрушила свою семью, обрекла себя и брата стать другими людьми. И если «почему» она знает и даже, наверное, простила себя, то на вопрос «как?» ответить до сих пор не может.

Как она могла принять такое решение?

О своем приезде в Иркутск Игорь Марину не предупредил. Он решил сделать ей сюрприз. Позвонил и сказал, что хотел бы выпить с ней кофе.

— Дорогой мой, но я, увы, волшебства сделать не смогу, — ответила Марина. — Мало того что я на дежурстве, так еще и в Иркутске.

— А ты просто спустись в кафе, — сказал он.

Удивленная Марина появилась в кафе на первом этаже и, вскрикнув, радостно кинулась к Игорю. И Игорь, который уже устал удивляться своему поведению рядом с этой женщиной, расплывшись в улыбке, крепко ее обнял и поцеловал. Зеленый хирургический костюм, ставший модным после американских медицинских сериалов, сидел на ней идеально, подчеркивал стройность фигуры, и Игорю стоило больших усилий не потрогать ее за попу.

— Ты чего здесь?

— Тебя повидать прилетел.

— Смешно пошутил. А если взаправду?

— По делу приехал. И мне нужна твоя помощь.

— Тебе придется подождать: я должна завершить обход пациентов, а потом у меня перерыв полтора часа до следующей операции. Пойдем, я провожу тебя в свой кабинет, подождешь меня там.

Игорь не был поклонником медицинских драм по телевизору, но все же несколько эпизодов видел. И кабинет хирурга представлял себе совершенно по-другому. Стоит начать с того, что кабинета как такового не было. Это оказалось большое помещение с выстроенными в ряд железными шкафчиками на замочках, посередине — деревянные лавки. Как раздевалка в спортивном зале. А в глубине маленькая комнатка, с одним большим диваном, столом, на котором лежали книги, бумаги, чашка с остатками чая и раскрытый ноутбук. Стол был большой, круглый, рядом — множество стульев.

— Я сегодня одна, так что сюда никто не придет, — сказала Марина.

— А другие врачи?

— Ординаторы и интерны сюда не заходят, у них свои помещения. Это кабинет хирурга. И как я уже сказала, я сегодня работаю одна. А ты надолго приехал?

— Планирую улететь завтра утром.

— Отлично. Ну ладно, жди меня здесь, я скоро.

И она действительно вернулась очень скоро. Игорь, правда, в ее отсутствие полюбопытничал, залез в разложенные на столе книги. Однако первые же абзацы текста отбили в нем любое желание читать все это — там описывалось, как проводить лоботомию и другие не менее жуткие операции на мозге. Ему всегда казалось, что мозг — это настолько интимная часть человека, что после вскрытия черепушки от человека не остается ничего целостного, он становится сразу как товар, бывший в употреблении.

Но, конечно, легко судить о вещах, о которых ничего не знаешь. Что бы он думал об операциях на мозге, разрастись в его полушариях гигантская опухоль или начни пульсировать бомба-аневризма? Наверняка мнение сразу станет не таким предвзятым, и ничего плохого в операции, которая спасет жизнь, он уже не увидит.

Марина принесла два картонных стаканчика с кофе, и они сели на диван.

— Какая тебе помощь нужна? — спросила она.