Федор Анич - Нет смысла без тебя

Марина перешла на работу в городскую клинику и теперь трудилась посменно, но без ночных. Игорь постоянно был в разъездах. Этим они друг для друга объяснили причины, по которым все еще живут не вместе.

Но на самом деле все было не так. И Игорь отдавал себе отчет в том, что, если ничего не исправить в ближайшее время, может произойти что-то из двух: либо они расстанутся, либо привыкнут к такой жизни — и это останется навсегда. Ни первого, ни второго ему бы не хотелось. Причем даже для себя Игорь не мог решить, что будет страшнее: первое или второе, жизнь с Мариной на расстоянии, свидания урывками, по пять-шесть дней в полгода, или полное удаление ее из своей жизни?..

Он чувствовал себя счастливым, только когда приезжала Марина. С того самого дня, 29 мая, когда убили Сашу Лаврова на сцене в «Олимпийском», его дом стал для него чужим. Все вокруг замирало в ожидании, когда вернется Марина. Вещи выглядели серыми и убогими, уборка не приносила ощущение чистоты, еда была невкусной, атмосфера неуютной, а постель — холодной. И как эта маленькая, хрупкая женщина могла зажечь собой весь его мир? Сделать из серой мрачности уютный мирок, в котором им было так хорошо вместе?..

С ней Игорь был совсем другим. В присутствии этой женщины он не мог злиться. Не мог, и все тут. На любые его попытки она начинала смеяться, как в тот день, когда он ее допрашивал, — просто весело смеялась — и все, и его губы растягивались в улыбке, и ничего он с собой поделать не мог.

Марина стала бы для него прекрасной женой, если бы не два обстоятельства. У нее на иждивении находился отец семидесяти девяти лет, инвалид, которому нужен был постоянный уход и забота, и бросить его Марина не хотела. Не то чтобы не могла — не хотела. Этот человек был очень важен для нее, он единственный родной человек. Когда Игорь заикнулся, что она и в Москве смогла бы найти себе хорошую работу — врачи ведь нужны везде, она ответила, что могла бы, конечно. Но вот отец. К своему стыду, Игорь не предложил Марине переехать к нему вместе с отцом. К появлению в доме инвалида, практически прикованного к постели, он был не готов.

И еще тут было кое-что. Кое-что, что не позволяло Игорю пригласить в свою трехкомнатную квартиру женщину, которую он любил, вместе с ее отцом.

Его собственные родители.

И мать, и отец живы. И оба — в доме престарелых. Он отправил их туда три года назад, когда оказалось, что отец совсем плох и без посторонней помощи не может, а мать не тянет одна. И Игорю приходилось мыть отца, стирать вещи, в общем, заниматься работой, имя которой — забота о престарелых близких. Мать категорически отказалась от идеи поместить отца в дом престарелых одного и заявила, что поедет туда с ним. Хотя сама она не нуждалась в посторонней помощи.

И Игорь сдал туда обоих.

Он пытался оправдаться перед собой, что у него нет ни времени, ни сил на то, чтобы обеспечить должный уход отцу, а одна мать не справится. Но это было лишь отчасти правдой. У него не было такого желания. Он просто не хотел видеть каждый день глаза отца, который стыдится своего состояния; не мог смотреть на мать, которая все никак не поймет, как такое могло произойти с ними, такими молодыми и счастливыми; как они в один момент превратились в рухлядь. Как ее любимый муж-весельчак Серега превратился в старика…

Игорь навещает родителей пару раз в месяц и видит, что отец все сдает и сдает и мама потихоньку превращается в слабую старушку. Смотреть на это невыносимо.

Пригласи он Марину с ее отцом в свою квартиру, это станет высшей степенью несправедливости по отношению к его собственным родителям. Такого Игорь допустить не мог.

Но и без Марины он не мог. И говорить об этом с ней тоже не мог — а вдруг она сама попросится с отцом к нему? Что тогда ей ответить? Игорь содрогался от одной мысли о таком разговоре. Для нее этот слабый немощный старик — близкий человек, и, безусловно, такая позиция ее обидит.

Но Марина не поднимала эту тему. Наверное, потому, что Игорь рассказал ей, где его родители. Скорее всего, она все поняла, не глупая. От этого не легче.

Каждый раз, когда Марина собиралась улетать от него в свой Иркутск, Игорь думал о своих родителях и об отце Марины. Он пытался найти выход, но не видел его. И каждый раз это угнетало так сильно, что если бы он умел плакать, то обязательно бы заплакал. От безысходности.

Звонок мобильного прервал его размышления. Игорь не знал номера, поэтому встал с дивана, на котором они с Мариной смотрели фильм, и вышел в кухню.

— Слушаю, — ответил он.

— Игорь Романов?

— Верно. С кем я говорю?

— Мое имя Арсен. Мне нужна ваша помощь.

— Объяснитесь.

— Я не могу говорить по телефону, это совершенно не телефонный разговор. Но это очень важно. Я в Москве и готов с вами увидеться хоть сейчас.

— Приходите ко мне на работу, завтра с утра. К десяти часам.

— Нет, на работу к вам я не приду, это для меня слишком опасно. Я могу встретиться с вами в людном месте, ненадолго.

— Послушайте, если вам нужна помощь, обратитесь в полицию. Я совершенно не тот человек, которого интересуют чужие проблемы.

— О да, я наслышан об этом. Но я думаю, в моей ситуации помочь можете только вы, к сожалению. — В голосе звонившего Игорь услышал презрение. Ну и черт с ним! С таким Игорь сталкивался постоянно. — Лучше бы встретиться сейчас. Или вы сможете только утром?

— Я сказал вам все. Никаких людных мест, никакого «сейчас», вы приходите ко мне на работу завтра в десять утра — и точка. Если вам нужна экстренная помощь или ваша жизнь в опасности — звоните в полицию. Номер подсказать? Сто двенадцать с мобильного.

— Игорь Сергеевич, я понимаю вашу неприязнь к звонку в ваш законный отпускной день, ваши коллеги сказали мне об этом, поэтому мне пришлось разыскать ваш мобильный. Но это и вправду очень важно.

Игорь тяжело вздохнул. У него не было дел в производстве — по крайней мере, открытых. Сейчас он занимался только подготовкой дел к судебным заседаниям, вместе с прокуратурой. Расследования могли начаться в любую секунду, но когда он уходил в отпуск, открытых у него не было. Возможно, сегодня, в среду, босс расписал на него очередное дело, которое ему передадут только завтра утром, но всем заинтересованным лицам имя следователя в дежурной части уже могли назвать.

— По какому вы делу?

— Я не могу сказать.

— А я не могу понять, насколько это срочно и важно, потому что я в отпуске и, возможно, ваше дело мне передадут только завтра. И если мое начальство не вызвало меня из отпуска сегодня, значит, либо дежурный следователь делает всю неотложную работу, либо такой неотложной работы в вашем деле сейчас пока нет! Все, мне больше некогда с вами говорить. Завтра в десять утра в офисе. Адрес у вас есть, коль уж номер моего мобильного вы раздобыли. Спокойной ночи.