Марина Серова - Проклятие желтых цветов

Я все время старалась быть на полшага впереди своей клиентки, чтобы в случае опасности прикрыть Родионову, но при этом не забывала поглядывать назад, ведь угроза могла исходить отовсюду. Мы благополучно добрались до мастерской. Светлана вставила ключ в замок, повернула его и толкнула дверь.

— Погодите. — Я отстранила ее и первой вошла туда, где рождались шедевры. Оглядев взглядом довольно просторное помещение, я сказала: — Чисто! Можете заходить.

— Спасибо, Евгения! Здесь я чувствую себя в полной безопасности. Я всегда закрываюсь, когда работаю, чтобы мне никто не мешал, так что вы можете пока прогуляться по Центру, изучить все его помещения, а то и вовсе отлучиться отсюда часов до шести вечера. Раньше я не освобожусь, а если вдруг вдохновение меня покинет, я вам позвоню.

— Хорошо, я не буду нарушать ваших привычек, но сначала мне надо досконально все тут осмотреть.

— Женя, это лишнее, окна здесь зарешечены, ключи я на вахту не сдаю.

— И тем не менее. — Я закрыла дверь и направилась к ближайшему окну. Оно выходило во двор и на нем действительно была металлическая решетка, причем открывающаяся. Так что в случае чрезвычайной ситуации надо было лишь открыть замок висевшим рядом ключом, распахнуть решетку, затем окно и быстро покинуть помещение. Я справилась бы с этим заданием секунд за сорок, а вот неподготовленному человеку и десяти минут, пожалуй, будет мало. Тренировочку бы здесь устроить…

— Вот видите, Евгения, — Светлана прервала мои размышления, — тут мне ничто не угрожает.

— Надеюсь… — Увидев на полу впереди себя черную тень, я моментально развернулась и в прыжке поймала гипсовый бюст, падающий с верхней полки стеллажа.

Несколько секунд мы со Светой молча смотрели друг на друга. Потом я почувствовала тупую боль в груди. Поймав бюст, который весил не меньше десяти килограммов, я, вероятно, сломала ребро.

— Женя, вы были великолепны! Если бы вы только могли видеть себя со стороны! Какой изгиб тела! Какая мимика!

Реакция Родионовой меня удивила, причем настолько, что я продолжала держать тяжеленный бюст, вместо того чтобы поставить его на пол.

— То есть вы сейчас не испугались?

— Не успела, — призналась Светлана. — Все так быстро произошло. Но как вы поняли, что он падает, ведь вы уже повернулись к стеллажу спиной?

— Я увидела тень. — Я наклонилась, чтобы поставить гипсовую голову на пол. Меня пронзила резкая боль, но я сдержалась, чтобы не ойкнуть.

— Женя, вы не ушиблись? — запоздало поинтересовалась клиентка.

Неужели она всерьез думала, что можно поймать этот кусок гипса и ничего не почувствовать? Это же не баскетбольный мяч, хотя и от него на теле остаются синяки.

— Я в порядке. А вы, Светлана, по-прежнему будете утверждать, что вам здесь находиться безопасно?

— Я до сих пор думала, что так и есть, но теперь я в этом не уверена. — Родионова уставилась туда, откуда упал бюст. — Маяковский стоял там два года, это уменьшенная копия того бюста, который потом был отлит в бронзе. Почему он вдруг упал и именно сейчас?

«Хорошо, что уменьшенная», — подумала я, а потом спросила:

— У вас есть лестница, чтобы залезть наверх и проверить, нет ли там какого-то механизма, заставившего бюст упасть в нужное время.

— Да, здесь есть стремянка, — Светлана указала рукой в угол мастерской.

Я сходила за ней и полезла наверх. Каждое движение отдавалось болью в правом нижнем ребре, но боль была более или менее терпимой, что позволяло мне надеяться на то, что перелома все-таки нет. На полке, с которой свалилась гипсовая голова поэта-трибуна, не было ничего, что могло бы привести бюст в движение. Но поверить в случайность означало потерять бдительность. Я стала исходить в своих дальнейших размышлениях из того, что это была неудачная попытка покушения на мою клиентку. Возможно, кто-то сознательно переставил бюст на самый край, и он упал от сквозняка, возникшего при открывании двери.

— Женя, как вы думаете, почему Маяковский упал? Его ведь года два никто не трогал.

— Правда? А я не заметила пыли на полке.

— Выходит, кто-то специально передвинул бюст на самый край, рассчитывая на то, что он упадет, когда я сюда зайду? — Родионова высказала свое предположение, которое совпало с моим.

— Возможно, хотя вероятность того, что он упал бы именно на входящего человека, ничтожно мала. И потом, пыли не было на всей полке, а не только на пустом месте. Я провела рукой за бюстиком женщины, который соседствовал с Маяковским, там чисто.

— Это Марина Цветаева. Не видно ее характер, да? — Светлана смущенно потупила взгляд. — Мне и самой не понравилось то, что у меня получилось, поэтому я не стала его отливать. Возможно, я когда-нибудь вернусь к Цветаевой… Ой, как же я забыла! Серафима здесь недавно убиралась по моей просьбе.

— Кто такая Серафима?

— Это наша домработница. Пожалуй, она единственный человек, кому я могла доверить генеральную уборку здесь. Она такая аккуратистка! Вы скоро сами с ней познакомитесь.

— И когда она здесь убиралась?

— На прошлой неделе. Перед празднованием юбилея я нанимала клининговую службу, но сюда посторонних людей пустить не могла. Понимаете, я не люблю никому показывать свои незаконченные работы, — Света оглянулась назад, туда, где под чехлами стояли две ее незавершенные работы. — Серафима такой человек… — Родионова задумалась, подбирая подходящий эпитет, но так и не нашла слово, наиболее точно описывающее домработницу, поэтому стала рассуждать: — Если ей сказали не смотреть, что под чехлами, значит, она не будет этого делать. Если ее попросили ничего не менять местами, значит, она это выполнит.

— То есть здесь, кроме вас, была только ваша домработница?

— Нет, еще у меня есть два помощника, Петр и Макс. Но они не были тут с пятницы. Мы с Антоном были последними, кто уходил отсюда. Неужели тот, кто мне угрожает, каким-то образом проник сюда в выходные? — спросила Светлана, причем скорее себя, чем меня. Она уставилась в глубокой задумчивости на дверь. Меня снова посетила мысль, что Родионова знает, кто ей угрожает, и в данный момент прикидывает, мог ли он сюда каким-то образом попасть.

— Знаете, Света, при желании постороннему человеку проникнуть сюда не составит никаких проблем. Зайти в здание может любой, открыть эту дверь без родного ключа особой сложности тоже не представляет. Надо менять все двери, а также окна, особенно те, что выходят на улицу.

— Нет-нет! Это здание является классическим образцом архитектуры середины прошлого века. Когда мы взяли его в аренду, оно мало чем отличалось от соседних зданий, но мы постепенно реставрируем его, стараясь не нарушать стиль. Вы предлагаете мне поменять эту дверь на типовую металлическую? Ни за что! Я нашла ее, можно сказать, на свалке и привезла сюда на своей машине. Орнамент по периметру ручной работы. Он был поврежден. Я лично его восстановила, хотя резьба по дереву — это не мой конек. Эта дверь — моя гордость! Евгения, я для того вас и наняла, чтобы ничего кардинально не менять вокруг себя. Вот меня сегодня назвали Роденовой, но мы с великим скульптором совершенно разные. Он говорил, что никакого вдохновения в принципе не существует, нужно только терпение. Это не про меня. Я могу творить только по вдохновению, а потому никогда не принимаюсь за новую работу с заранее обдуманными планами. Все происходит спонтанно, для меня важно поймать идею и воплотить ее в скульптуре, причем так, чтобы она была понятна людям. Пока я не буду чувствовать себя в безопасности, вдохновение ко мне не вернется, — произнесла Родионова, глядя на гипсовую голову Маяковского, потом резко повернулась ко мне: — Женя, вы можете обеспечить мою безопасность? Я понимаю, это непросто. Если вы сомневаетесь, то я буду искать того, кто сможет это сделать.