Александр Устинов - NEXT-2. Следующий. Книга 2. Империя

— Что?

Санчо нервно сглотнул.

— Так ты помнишь, Лавр? — с каким-то священным ужасом произнес он, переходя зачем-то на шепот.

— Помню?.. Что именно? — Лавриков расправил свой модный галстук.

— Ее. Катю.

В кабинете вновь повисла мертвая тишина.

— Помню, — честно признался разжалованный авторитет. — Я всегда все помню, Санчо. Вот только виду стараюсь не показывать. Все какую-то марку держу. Даже перед самим собой. А зачем? Зачем, спрашивается? Кого я этим обмануть хочу? Если только себя. Больше некого.

— Ешеньки! — совсем стушевался Мошкин. — Я не знал этого, Лавр. Прости.

— Ничего. — Федор Павлович вновь окутался дымом, — Я не злопамятен. Да и потом, сам посмотри, в итоге все вернулось на круги своя. Как и должно было быть. По закону. Я имею в виду человеческий закон, — добавил с глумливой улыбкой. — А что касается самой Кати… — Лавр пожал плечами. — Значит, не судьба.

Александр молчал, тупо уставившись на носки своих лакированных туфель. Сказать ему в этот момент было абсолютно нечего. Он тоже помнил ту историю восемнадцатилетней давности. Пусть не всю и не во всех подробностях, но он помнил главное. Что та живая и веселая девчушка в Сочи была родной сестрой его Клавы. Иногда Санчо с ужасом рисовал себе перспективы, которые неизбежно возникнут, если Розгина узнает, кто в свое время повлиял на решение Лаврикова. Совесть, что ли, проснулась у него на старости лет? Не слишком ли поздно? От очередных невеселых дум Александра оторвал Лавриков.

— Ну ладно о грустном, — громко произнес он, будто подводя невидимую черту. — То дело прошлое уже. Что там с вещами и с переездом?

— Все в порядке. — Мошкин был рад соскочить с неприятной темы и как-то весь сразу подобрался. — Перевозку всю завершили. Сегодня ночевка на новом месте.

— Ну вот и ладушки. — Лавр загасил окурок в пепельнице и удовлетворенно потер руки. — А то уже как-то затянулась эта волокита. Самому надоело. И главное, навалилось все как-то сразу. Переезд, выборы, у Федечки сессия.

— Так что там с выборами? — вернулся Санчо к тому разговору, который и начал было, едва появился в рабочих апартаментах Лавра. — Тебя уже можно поздравить с депутатским креслом? Ты теперь народный избранник? Или как?

— Или как, — улыбнулся Федор Павлович и, поднявшись из-за стола, вновь продефилировал к окну. Пробка на улице заметно рассосалась благодаря прибытию на место работников ГИБДД, но до конца порядок движения восстановлен еще не был. — Идет подсчет голосов. Сам сижу как на иголках в ожидании результата. Сказали бы сразу: да — да, нет — нет, и я бы отправился домой.

— А чего же они так долго тянут? — изумился Мошкин.

— Ты меня спрашиваешь? Вопрос явно не по адресу. Взял бы и смотался на разведку.

— Нет, я не могу. — Санчо протестующе замотал своей большой головой. — Ты что?

— А что такое?

— Боязно мне.

Федор Павлович рассмеялся.

— Смотри, оказывается, какой ты у нас боязливый стал, — сыронизировал он.

— Так это же политика, — аргументировал Санчо.

— А как же ты, Санчо, собираешься стать помощником депутата в случае успеха нашего безнадежного дела?.. — не отставал с нападками Лавриков. — Работать в политике и бояться ее…

— Так то помощником, — бестактно перебил его Мошкин. — За тобой мне ничего не страшно, Лавр. Как за каменной стеной.

Желаемый эффект был благополучно достигнут. Последние слова соратника приятно польстили Федору Павловичу, и он, наконец, к полному облегчению Санчо, отвязался от старого друга. Им оставалось покорно ждать результатов подсчета голосов. Все зависело теперь исключительно от электората. Надо же, слово-то какое приятное!

— Сдал?..

— Сдал.

— А отметка какая?

— Пять! — Федечка гордо вскинул кверху растопыренную пятерню, видимо, для того, чтобы произнесенное слово прозвучало более убедительно.

— А кто ж сомневался, — живо откликнулась Клавдия. — Я вот, например, ни капельки.

Розгина встретила племянника перед зданием университета, как они заранее и договаривались. Федечка назвал приблизительное время окончания экзамена, но тетка, естественно, прибыла на место заранее. Где-то около часа ей пришлось потомиться в ожидании. Клавдия хотела первой поздравить юношу с окончанием первого курса и самолично отвезти на дачу, куда их семейство и перебралось на постоянное проживание. На работу она сегодня все равно не попала, так посвятит время близким.

Они прошли к машине, и Розгина, сняв ее с сигнализации, расположилась на водительском месте. Федечка обошел транспортное средство по периметру и распахнул противоположную дверцу.

— Потрясно смотришься, тетя! — с чувством выдал он.

— В каком смысле? — не поняла Клавдия.

— В смысле — за рулем. Мне нравится.

Розгина только пару недель назад сдала экзамен по вождению и получила права. Водить машину было ее давней заветной мечтой, на осуществление которой она наконец-то и решилась. Санчо, правда, был здорово против этих благих стремлений, но уж его-то уговорить для Клавдии раз плюнуть. Достаточно разок пригрозить, что, мол, брошу, — и все. Мошкин как шелковый становится. За что в общем-то и любим.

Клавдия повернула ключ в замке зажигания, привела автомобиль в боевую готовность и уже секунду спустя грамотно вырулила со стояки, расположенной перед зданием университета. Федечка опустил боковое стекло, и приятный теплый ветерок облизал его улыбающееся лицо.

— И каково себя чувствовать студентом второго курса? — Клавдия чуть повернула голову в сторону племянника и задорно подмигнула ему.

— Ничего, — нарочито небрежно бросил парень. — Знаешь, прибавляет веса в собственных глазах. — Он помолчал непродолжительное время и обратился к тетке со встречными вопросами: — А что там у отца? Не освободился еще? Результаты есть?

Розгина неопределенно пожала плечами.

— Санчо звонил мне около часа тому назад, — сообщила она. — Насколько я поняла, на тот момент еще ничего не было известно. Ожидали результатов подсчета голосов. Как только весь процесс завершится, они прибудут на дачу. Он так сказал мне.

Федечке весьма импонировала идея отца переключиться с криминала на политику. Конечно, он знал, что в этом вопросе не обошлось без подключения старых лавровских связей и, соответственно, интереса некоторых отдельно взятых лиц с сомнительным прошлым, но родитель твердо обещал ему не нарушать букву закона без существенных на то причин, как он добавил при этом. В последнее время Лавриков пребывал не в очень хорошем настроении, на что, без сомнения, повлияли события годичной давности, шлейф от которых периодически дотягивался до былого законника. Нет, в кругу семьи, и особенно в присутствии родного сына, Лавр был на седьмом небе от счастья, а вот оставаясь наедине с самим собой… Он не знал, куда себя деть от безделья. Ему как воздух нужна была бурная деятельность. И Федечка это понимал.