Александр Устинов - NEXT-2. Следующий. Книга 2. Империя

— Еще и «далее» есть?

— Граф не хватит, — заверил отпрыска Лавриков.

— Нет уж! — неожиданно запротестовала Клавдия, поднимаясь во весь рост и теперь взирая на сухощавого Лавра, как парящий в поднебесье коршун на потенциальную жертву. — Сегодня Федечка — мой. Твои тюремные проценты он и завтра посчитает, каникулы у него не кончились. А он мне в магазине нужен позарез. Единственный день, когда никто не помешает.

— Чего это вдруг? — недовольно отреагировал Федор Павлович.

Мало того что женщина вставляла ему палки в колеса по работе, так еще и лишила общения с сыном в предназначенный для этих целей выходной день.

— Не вдруг, а по необходимости, — сурово заявила Розгина. — Бухгалтерша как забеременела, так все запущено. Бесконечный токсикоз в отчетности. И без Фединого аудита я скоро сама на нарах окажусь.

Высказывание показалось Лавру забавным. Он невольно расплылся в улыбке, представив Клавдию в тюремной робе, гордо возлежащую на жестких нарах.

— Мы с Санчо будем тебя навещать, — клятвенно заверил он женщину. — И маляву пошлем, чтоб с авторитетами кушала.

Он громко рассмеялся, и даже Санчо, не удержавшись, позволил себе робкую, едва заметную улыбку. Вот только сама Клавдия не разделила веселья собеседника по этому поводу. Она свернула из пальцев фигуру в форме кукиша и, склонившись вперед, сунула ее Лавру под самый нос.

— Во! — громко произнесла она. — Не дождетесь! Федечка!

Она решительно зашагала по узкой дорожке вдоль яблоневых деревьев к домику. Федечка вопросительно взглянул на отца. Тот беспомощно развел руками в стороны.

— А я что? Тетя просит.

— Юноша! — тут же подхватил Мошкин. — Тетя просит.

Розгин уже было зашагал вслед за женщиной, но Лавриков проворно подался вперед и ухватил сына за руку.

— Но чтобы никаких… супермаркетов, — напомнил он сурово. — Чтоб даже в мыслях не было! Иначе всерьез накажу, как никогда не наказывал. Мне ваши головы пустозвонные на шеях нужны, а не в канаве придорожной… Коля где?

— В ночь уехал, — любезно подсказал гневному депутату Санчо. — Выходной законный у человека… Да я сам их отвезу, надежней так будет.

Последнее высказывание Александра заставило Лавра слегка растеряться.

— А я, получается, один останусь?

— Получается.

— Не привык я один. — Федор Павлович виновато потупился, сконфуженный тем обстоятельством, что ему приходилось признаваться близким людям в собственных слабостях.

— Да ладно, папа, — улыбнулся Федечка. — Не бойся. В тиши потрудишься над законодательной инициативой. А если хулиганы — кричи. Тут соседей вокруг туча. Прибегут, помогут.

— А если по шее? — Лавр шутливо замахнулся на потомка.

— На шее — голова, — невозмутимо отреагировал тот. — Твоя любимая часть моего тела. Сам только что говорил о ее бесценности.

— Засранец, иначе не скажешь, — резюмировал Лавриков. — И речь шла не о ее бесценности, а о ее пустозвонности.

— Это уже детали. — Розгин пожал плечами.

Они одновременно засмеялись, а спустя всего секунду к их веселью присоединился и Мошкин, ухая при этом, как филин.

Водители многих новомодных и, как им казалось прежде, достаточно быстрых иномарок с удивлением взирали на то, как стремительно и энергично обходил их хваленый автотранспорт на загородном шоссе черный «бьюик» выпуска шестидесятых годов. Разглядеть пассажиров в салоне было невозможно. Не позволяли тонированные стекла.

Сидящая же за рулем «бьюика» Ангелина Виннер, напротив, не обращала ни малейшего внимания на устремленные в ее сторону заинтересованные взгляды. Она пристально взирала на убегающую под колеса автомобиля недавно заасфальтированную трассу и, положив всего одну руку на руль, второй энергично размахивала в воздухе. Зажатая между пальцев тонкая дамская сигарета в опасной близости маячила перед лицом расположившегося справа на пассажирском сиденье Семирядина. Андрей, раздосадованный неблагоприятным результатом обыска на квартире покойного Кирсанова, приводил себя в приличное расположение духа при помощи баночного пива «Холстен». Сейчас он расправлялся уже со второй емкостью, небрежно отослав первую за окно в придорожную канаву.

— Не мог же он с собой таскать груду документов? — рассуждала вслух Виннер, продолжая хаотично жестикулировать.

Теоретически Андрей был согласен со своей сообщницей. Маловероятно, что документы были при Владимире на момент его смерти, в тот злополучный день, когда компаньон приезжал к нему в гости на так и не состоявшийся шашлык. Однако не стоило и исключать подобную возможность. Кирсанов мог только что оформить все необходимые документы и положить их, к примеру, в бардачок автомобиля. В некоторой степени подобный расклад был бы только на руку заговорщикам. Хотя…

— Существует масса укромных уголков, — криво ухмыльнулся Семирядин, высказывая вслух не самые оптимистические мысли, успевшие посетить его похмельную голову. — Банковские сейфы самой разной вместительности…

— Значит, у какого-нибудь Буратино должен быть золотой ключик, — резонно заключила Ангелина и уже с более мрачным выражением лица добавила: — Не оплавившийся, надеюсь.

Андрей не разделял ее надежд, прозвучавших в последних словах. Вот это уже было совсем некстати. Если в сгоревшем автомобиле, на котором ехали Владимир и Ольга, хранились не сами документы, а что-то прямо указывающее на их местонахождение, проблемы росли и множились на глазах. Каким образом теперь можно отыскать разгадку? Обратиться за помощью к какой-нибудь ясновидящей? Семирядин сильно сомневался, что это поможет. Да и глупо как-то.

— Знать бы еще, где холст с нарисованным очагом, — вымолвил он в итоге и с чувством приложился губами к жестяной банке пива.

В салоне автомобиля повисла непродолжительная пауза, которую госпожа Виннер заполнила несколькими короткими затяжками. Табачный дым повис в салоне тяжелым смогом, но женщина почему-то не спешила открывать окно.

— Как противно спотыкаться на таких детских глупых детективных трюках! — посетовала она и чуть повернула голову к своему попутчику. — Вы нашли нотариуса?

— Чего его искать? — Семирядин громко и некультурно рыгнул. Присутствие рядом дамы не остановило его природных позывов. Да и стоило ли считать сидящую справа особу дамой? — Возьмем мальчика в оборот, потом я и нотариусом займусь.

— Нотариусом займусь я сама, — огорошила его Ангелина.

— Почему?

Она презрительно фыркнула и ткнула окурок во встроенную под приборной панелью пепельницу.

— Потому что вы — слабенький, Андрей Матвеевич.

Болезненное самолюбие Семирядина было безбожно ущемлено. Он сделал еще один внушительный глоток, осушив тару до дна, и с усмешкой покосился на собеседницу.