Александр Устинов - NEXT-2. Следующий. Книга 2. Империя

— Умойся, почисти зубы, потом мы тебе доложим текущий репертуар, — по-отцовски строго осадил его Лавр.

Федечка недовольно поморщился в ответ.

— Пап, не начинай ты дидактику с утра пораньше, — взмолился он.

— Какой «пораньше»?!

— Ну, попозже. — Не в силах подавить рвущуюся наружу зевоту, Розгин прикрыл распахнувшийся во всю ширину рот ладонью. — Умываться и чистить зубы гигиеничней после еды, — высказал он вычитанную где-то недавно сентенцию.

— А в трусах к столу являться гигиеничней, чем в штанах? — не унимался Лавриков.

На протяжении долгих лет не имея возможности реализовать на практике свои родительские чувства, Федор Павлович теперь активно наверстывал упущенное. Понимал эту его нехитрую политику и Федечка, а потому ничуть не обижался на отца за извечные нравоучения.

— На мне — шорты, — буднично отреагировал юноша и уже без дальнейших дискуссий на эту тему уселся к общему столу на единственное свободное место.

Клавдия сразу придвинула племяннику тарелку с оладьями. Тяжелую пищу вроде картофеля и котлет по утрам предпочитал только Санчо. Впрочем, Розгина знала, что ее кавалер и оладий успеет перехватить в добром количестве. Не меньше, чем остальные, а то, может, и в два раза больше.

— Пусть уж кушает. — Она, естественно, имела в виду в настоящий момент Федечку, а не Александра. Тот и так о себе позаботится. — А то снова остынут.

Ее добродушный и миролюбивый тон, с которым Клавдия редко обращалась к кому бы то ни было в доме, кроме племянника, заставил Лавра неодобрительно фыркнуть. Но от высказываний вслух недавний вор в законе воздержался. Некоторое время все четверо в полном молчании, следуя известной русской поговорке, были заняты насыщением желудков. Жевали, запивали и так далее.

Первым завершив трапезу, Федор Павлович утер губы салфеткой и внимательно уставился на сидящего напротив сына. Федечка без труда почувствовал на себе этот взгляд и ответно поднял глаза на родителя.

— Опять что-нибудь не так? — Юноша выдавил из себя робкую улыбку.

— Не, все так, — покачал головой Лавриков. — Спросить хочу. Можно?

— Можно, — великодушно разрешил ему Федечка.

— Нашарил-то много за ночь?

Розгин покосился на самоотверженно расправляющегося с продуктами питания Санчо и победоносно хмыкнул. Парня так и распирала гордость. Он даже был немного удивлен, что вопрос исходил не от обратившегося к нему ранее с просьбой Мошкина, а от отца и так запоздало.

— До фига и выше, — честно признался он, и мальчишеские глаза озорно заблестели при этом. — Целая буря вокруг этой «Империи». Шекспир.

Брови Федора Павловича рельефно изогнулись в удивленной гримасе. Он отложил в сторону салфетку и слегка наклонился вперед.

— Разве у нас империи остались?

— Я только одну московскую изучал.

Санчо тактично откашлялся. Он резонно предположил, что пришло его время вмешаться в дебаты и разъяснить боссу суть обсуждаемого вопроса. Признаваться в собственной инициативе, проявленной вчера, не очень хотелось, но похоже, что выбора у Александра не было. Федечка и так, сам того не подозревая, сдал сообщника по полной программе. Мошкин подавил вздох. Ладно. Так или иначе, все равно пришлось бы ставить Лавра в известность. Он облизал губы шершавым языком и повернул голову в сторону Федора Павловича.

— Лавр, мы вчера про торговую сеть толковали, — осторожно напомнил он собеседнику. — «Империя» называется. — Не желая дискутировать с Лавриковым на эту тему в гордом одиночестве, Мошкин поспешил подключить к разговору и Клавдию, попутно обратившись к ней с пояснением: — Там у хозяина покойного твоя одноклассница служила, Лизавета.

— Ну-ка, ну-ка, Федечка, — мгновенно заинтересовалась беседой женщина. — Выкладывай в деталях. Это очень важно.

Ее реакцию нисколько не разделил Лавриков. Напротив, она была у Федора Павловича прямо противоположной.

— Для кого важно? — спросил он раздраженно, повышая при этом голос на полтона.

— Для меня! — огрызнулась Розгина.

— Кажется, нам пора закрывать коммуну и разъезжаться по отдельным углам, — сварливо заявил Лавриков, но его интонации чрезвычайно обеспокоили заварившего всю эту кашу Мошкина.

— Езжай, господи! — поморщилась Клавдия. — Испугал… Пропадешь через два дня неухоженным.

— Можно подумать…

Однако очередную попытку Лавра войти в конфронтацию с домашними оппонентами прервал его собственный сын. Отодвинув в центр стола свою опустевшую тарелку, Федечка решительно и громко произнес:

— Тихо, родня! Не шумите. День надо начинать с положительных эмоций.

— Вот! — обрадованно высказался Санчо. — Одинаково мыслим.

— Только день кончается!

С этими словами Федор Павлович буквально испепелил взором подавшего так некстати голос Александра. Тот мгновенно стушевался и скромно потупил взгляд маленьких поросячьих глазенок себе в тарелку, уже заполненную оладьями.

— Зато ночью я совершил несколько чрезвычайно изящных взломов, — с радостной улыбкой продолжил Федечка, казалось не обративший внимания на возникшие за столом разногласия.

— Правильно, — сокрушенно покачал головой Лавриков. — Единственный сын — уголовник.

Розгин ехидно усмехнулся.

— В нашем УПК статей за хакерство нет, — парировал он. — Тем более я — без ущерба, из чистого любопытства.

— Федечка, кончай болтать и давай по теме! — поторопила юношу Клавдия.

— Я по теме, тетечка. — Парень намеренно тянул время, порождая встречное любопытство. Но и выговориться ему тоже хотелось. Чисто мальчишеский азарт. — Есть международная фирма с виртуальным офисом на Кипре — «Глобал миат продактс», кажется. Так вот эта фирма настойчиво хотела слиться с нашей магазинной империей. А «император», наверно, не хотел.

— Кирсанов? — уточнила Клава.

— Кирсанов.

— Откуда ты знаешь, что не хотел? — В голосе женщины засквозило неприкрытое недоверие.

Федечка откинулся на спинку стула и величественно скрестил руки на груди. Парень усердно изображал из себя всемогущего мага, способного по мановению волшебной палочки в умелых руках извлечь из пустого цилиндра белоснежного пушистого кролика.

— Судя по перекрестным ссылкам и фрагментам из зарубежных публикаций, — заговорил он с интонациями делового человека и бизнесмена в седьмом поколении, — в этом «Глобале» собрались не самые приличные люди. Скот покупали у фермеров подпольно — забитый и якобы сожженный во время эпидемий. Коровки там, телята, барашки. И — в глубокую заморозку, потом сюда — контрабандой, под видом гуманитарного транзита для Афгана. Все в грандиозных объемах.

Услышанное приятно удивило Мошкина. Он даже на пару секунд перестал жевать и растянул пухлые губы в улыбке.