Александр Устинов - NEXT. Следующий. Книга 1. Отец — это звучит гордо

— Не говори! — Лавриков с досадой шлепнул себя по отставленному колену, всем своим видом показывая, что он принимает саркастическую игру юноши. — Бубны всегда вылезают совсем некстати…

Федечка с явным пониманием покачал головой. Дескать, кто же не сталкивался с подобной проблемой. Однако долго обсуждать подобные аспекты компьютерных процессов он не намеревался. У молодого человека имелись к Лавру вопросы и посерьезнее. Так сказать, жизненно необходимые!

— А как можно чего-нибудь поесть? Проголодался.

Федор Павлович подпрыгнул в кресле, как ужаленный в неприличное место. Рука молниеносно подхватила со стола переносную трубку радиотелефона.

— Что ж ты раньше молчал? — нахмурился авторитет, хотя в эту секунду он больше злился на самого себя. Надо же было проморгать столь важный момент. Едва не заморил голодом родного сына. Тоже мне папаша!

— Раньше работал, — с достоинством ответил юноша. — Теперь думать буду.

Лавр быстро набрал на кнопочной панели какой-то короткий номер и приложил трубку к уху. Ожидание не было слишком долгим.

— Э, чего там с ужином? — строго спросил он у невидимого собеседника. — Через пять минут спускаемся. — Вор в законе отключил связь и поднял глаза на Розгина. Виновато раздвинул губы в несмелой улыбке. — Пять минут потерпи.

— Хорошо. — Федечка склонил голову набок и внимательно всмотрелся в изображение на экране лавровского монитора. — У меня такая картинка тоже висела в последних рабочих файлах.

Федор Павлович повернулся к объекту изучения. До раскладки пасьянса он действительно пытался проанализировать карту городских застроек, на которую еще вчера обратил его внимание экономический советник. Но прийти к разумному решению данного вопроса так и не удалось.

— Заводик, — доверительно сообщил Лавр сыну, бестактно указывая пальцем на светящийся прямоугольник. — Купить его собираюсь.

— Я поглядел сопутствующие данные, — ответствовал юноша. — Там ссылки перекрестные были.

— Ну и как? — заинтересовался Лавр. — Обнаружил что-нибудь достойное внимания?

— Ничего. — Юноша поморщился. — Заводик дохлый. И вряд ли оклемается.

— Дело не в том, дохлый он или живой. — Авторитет обиженно поджал губы. — Дело в… территориальной целостности.

Розгин небрежно пожал плечами.

— С точки зрения экономики это чушь, — вынес он свой профессиональный вердикт.

— А с точки зрения порядка — совсем не чушь!

— Какого порядка?

Настойчивость самоуверенного паренька слегка разозлила Лаврикова. Мысленно он представлял, о чем ведет речь, но как объяснить это положение при помощи слов? К тому же родному сыну. Надо и лишнего не наболтать в порыве откровенных признаний.

— Ну, уклада, традиций… — с некоторой долей раздражения пустился в замысловатые объяснения Федор Павлович, но уже секунду спустя его взор столкнулся с каким-то неадекватным, как ему показалось, выражением лица Федечки. — Чего ты улыбаешься?

— Я серьезен, — открестился юноша от абсурдного обвинения в свой адрес.

— Нет, ты не серьезен! — Лавр пружинисто оттолкнулся руками от подлокотников кресла и поднялся во весь рост. — Ты смеешься! Внутренне! А я чувствую!

— Я тоже чувствую, — как ни в чем не бывало парировал юноша. — Что уклад, традиции — ну смешно это все. И так и эдак чушь выходит.

Лавриков нахмурился. Правая рука скользнула в боковой карман. Из просторного домашнего халата Лавр выудил на свет божий пачку сигарет, сосредоточенно покрутил ее между тонких, длинных, как у пианиста, пальцев, но курить в присутствии потомка все же раздумал. Во-первых, потому, что курение, как он знал, вредно для пассивных поглотителей табачного дыма не менее, чем для активных, а во-вторых, дурной пример родителя. Нехорошо это.

— Молод ты пока, чтоб о таких вещах судить! — решительно осадил он попытку сына порушить собственные жизненные приоритеты.

Однако тон Лавра и его напускная суровость нисколько не смутили Федечку. Он продолжал стоять перед криминальным авторитетом, широко расправив плечи и выкатив грудь колесом. Парень не относил себя к подчиненным, которые обязаны прогибаться под своего работодателя. Юношеская дерзость — основа внутренней независимости.

— Вы меня наняли на должность независимого человечка, — напомнил Розгин Лаврикову его же собственное изречение. — Чтоб судить без оглядки на ваше мнение! Так?

— Так. — Лавр печально покачал головой, и его гневный запал улетучился, как по мановению волшебной палочки. — Никуда не денешься. Поймал на слове.

— Я не ловил, — рассмеялся молодой человек. — Сами поймались. — И он уже более серьезно заглянул в лицо криминального авторитета, стремительно меняя тему разговора: — Вы — бандит, Лавр?.. Извините, отчество забыл.

— Можно просто Лавр. — Федор Павлович откровенно растерялся от столь прямого и бесхитростного вопроса.

— О’кей, — не стал возражать Федечка. — Просто так просто. — С этими словами он выжидательно уставился на стоящего перед ним собеседника.

Лавр заложил руки в карманы и поднял взгляд к потолку. Как ни крути, а неприятный для него вопрос уже был задан, и на него придется отвечать.

— Кто тебе сказал про бандита? — Лавриков сошел с места и перебазировался к окну. Отвернувшись теперь от сына, он наклонился вперед и оперся руками о подоконник. Спина авторитета ссутулилась.

— Никто, — честно ответил Розгин. — Достаточно глянуть на характер документов, на то, как вы живете.

В кабинете хозяина снова повисла непродолжительная пауза. Общение с сыном давалось Лавру вовсе не так просто, как он рассчитывал изначально, в то время, когда еще не был знаком с Федечкой.

— Нет, — выдал, наконец, Федор Павлович. — Я не совсем бандит, Федечка. Я — законник. Уважаемый человек, который следит за справедливым распределением финансовых потоков в определенном… э-э… районе. Если надо — помогает людям, попавшим в беду. Разбирает ссоры на более низком уровне. Примиряет, порицает…

— Вор в законе по-русски, да? — перебил его юноша.

Лавр резко развернулся.

— Если даже да, что из того? — Каждое слово давалось авторитету с большим трудом. Он будто выдавливал их из себя. — У каждого — своя судьба. И прожить ее надо так, чтобы не было мучительно больно… Чтоб позор не жег, — уже скромно, без излишней помпезности завершил он свою тираду.

— Не, ничего. — Парню пришлось по душе данное объяснение. — Я не против, я понимаю!.. Выдерни криминальную составляющую из жизни страны, страна просто рухнет, — выдвинул он собственную философскую сентенцию, которая просто поразила Федора Павловича. — Развалится за пять секунд в реальном времени. Это же конец света случится без криминала.