Александр Устинов - NEXT. Следующий. Книга 1. Отец — это звучит гордо

Побитое оспой лицо мужчины осветилось счастливой улыбкой, и он, с чувством выполненного долга выключив мобильник, убрал его в карман. Мотор плавно заурчал, и автомобиль неспешно тронулся с места.

В этот самый момент на автомобильную стоянку, расположенную напротив ресторана, вкатился невзрачненький «жигуленок» салатового цвета, с немного помятым левым крылом. За рулем советского авто восседал Санчо с мрачным выражением лица. Выходить из салона Мошкин не стал, он и так прекрасно держал в поле зрения сидящих под навесом Лаврикова и Розгина. Он только побольше приспустил лобовое стекло и, откинувшись на спинку непривычно жесткого сиденья, толкнул пальцем торчащую в магнитоле аудиокассету. Ритмично забегали огоньки, после чего «жигуленок» шестой модели наполнился звуками итальянской оперной арии.

Сутулый официант с тоненькой линией усиков над верхней губой осторожно поставил на столик поднос с заказанными блюдами. Два горшочка с запеченным мясом и высокие бокалы с морсом. Лавриков радостно потер руки в предвкушении. Наблюдавший за Федором Павловичем издалека Санчо сокрушенно покачал головой и хотел уже было нарушить процесс своим непосредственным вмешательством, но передумал. Одно исключение из правил особого вреда не принесет. А сегодня Лавр, по мнению соратника, мог позволить себе это исключение. Но только сегодня.

— …Так что законы не на пустом месте возникли, Федя, — продолжил вчерашний крупный авторитет, дождавшись, пока сутулый официант не оставит их с сыном наедине. — Не напрасно. Просто в этой стране нельзя иметь близких. Имея близких в этой стране, ты становишься уязвимым, беззащитным.

— Может, наоборот? — лукаво поинтересовался юноша, подхватывая со стола вилку и активно принимаясь за полуденную трапезу.

— Не понял, — удивленно уставился на него Федор Павлович. — Что наоборот?

— Ну, эта страна столько лет такая, потому что все в ней — не близкие?

Лавр озадаченно поскреб пальцами подбородок и с явным интересом ощупал взором сидящего напротив Федечку. Порой парнишка высказывал очень даже интересные мысли. Лавр криво ухмыльнулся.

— Нет, надо сначала выпить, раз уж загул у нас, — решительно заявил он и оглянулся в поисках официанта.

Обслуживающий их молодой человек с тоненькими усиками скрылся внутри ресторана. Никакой другой обслуги поблизости не было.

— Я сейчас принесу, — вызвался Федечка.

Он отодвинул в сторону горшочек с мясом и предпринял попытку подняться из-за стола. Однако Лавриков накрыл его руку своей сухощавой ладонью.

— Да сиди, — отсоветовал он сыну. — Появится — закажу.

Но юноша упрямо замотал головой. И его кисть проворно выскользнула из отцовского плена.

— Не, не, — запротестовал он, поднимаясь на ноги. — Тебе чего? Может, мне приятно.

Лавр почувствовал, как по его телу разлилось благостное во всех отношениях тепло. Розгин заботился о нем не потому, что ему платили деньги, как это было в случае с Ессентуки и ему подобными братками. Он делал это исключительно из любви и сыновнего внимания. Неведомое Федору Павловичу прежде ощущение показалось весьма умиротворяющим. Все-таки он не ошибся сегодня утром на сходе, когда во всеуслышание заявил: «Корона — от людей, сын — от Бога». Иначе и быть не могло.

— Коньяку грамм сто, — с улыбкой сделал он надлежащий заказ.

— Минутку, папаша. — Федечка отвесил Лавру полушутливый поклон и стремительно направился внутрь ресторана.

Федор Павлович проводил его долгим влюбленным взором и устало откинулся на спинку пластикового стула с жесткими подлокотниками. Веки недавнего авторитета смежились.

Белоснежный «форд-скорпио» с опущенными боковыми стеклами выскочил из-за ближайшего поворота так стремительно, что даже бдительный Санчо, добросовестно несший вахту в своем неприглядном «жигуленке», не успел среагировать должным образом. Кроме сидящего за рулем иномарки Дюбеля, в салоне бешено несущегося автомобиля никого не было. Визг шин по раскаленному солнцем асфальту привлек внимание отиравшихся поблизости ротозеев. Довольно спокойно повернул голову и Лавр. В эту секунду он не ждал никакого удара в спину.

Дюбель притормозил напротив ресторана всего на одно мгновение. Рука с зажатым между пальцев автоматическим пистолетом Стечкина выскочила из раскрытого окна, как на пружине. Молодой авторитет прищурил левый глаз и дважды выстрелил. Его оружие не было снабжено глушителем, и вслед за громкими пистолетными хлопками улица перед «Елисейскими Полями» наполнилась криками встревоженных прохожих. Лавр качнулся назад, стул под ним опрокинулся навзничь, и раскоронованный законник упал на землю. «Стечкин» скрылся в салоне «форда-скорпио» так же стремительно, как и появился, и Дюбель резко вдавил в пол педаль газа. Автомобиль убийцы, набирая обороты, помчался прочь.

Вмиг побледневший как полотно Санчо трясущимися руками повернул ключ в замке зажигания.

— Знал ведь! — болезненно простонал Мошкин, трогая салатовый «жигуленок» с места. — Так будет! И прохлопал!

Отчаяние Александра было полным. Он узнал Дюбеля за рулем «форда» и прекрасно понимал: вероятность того, что тот промахнулся, очень незначительна. Невольно на глазах Александра выступили слезы, когда он подумал о том, что Лавр лежит там, под навесом, бездыханный, но он тут же смахнул их тыльной стороной ладони, ибо влага застилала ему дорожный обзор. Помочь своему боссу и, как считал сам Санчо, лучшему другу Мошкин сейчас ничем не мог. Зато он рассчитывал во что бы то ни стало настигнуть киллера и поквитаться с ним любой ценой. Именно эта мысль и заставляла Санчо до упора топить педаль акселератора старенькой «шестерки». «Форд» Дюбеля, маячивший впереди, стремительно удалялся.

Паника, посеянная в рядах прохожих, осталась позади Александра.

Из ресторана на улицу выскочил Федечка с маленьким тонким графинчиком коньяка. Парень слышал пистолетные выстрелы и крики прохожих, но в глубине его души теплилась надежда, что происходящее никак не связано с персоной его отца. Иллюзии эти растаяли как дым, едва он заметил лежащего на спине возле круглого пластикового столика Лавра.

Розгин бросился к нему и припал рядом на одно колено. Отец был жив, но лицо его посерело, а глубоко посаженные впалые глаза закатились под веки. Дыхание Лавра было тяжелым и неравномерным. Графин выпал из рук молодого человека, и заказанный Федором Павловичем коньяк разлился под ногами.

— Благо… дарю, сынок, — тяжело прохрипел Лавриков и с огромным трудом заставил себя улыбнуться. Он даже предпринял отчаянную попытку подняться на локтях, но не смог и снова опрокинулся на спину. Федечка подхватил его седую голову. — Там — жилет… Не помогла сковородка… Прохудилась…