Донато Карризи - Охотник за тенью

– Сказка про соляного мальчика, – проронил Маркус, потом объяснил другу, как профессор Йозеф Кропп в институте «Гамельн» использовал книжки в качестве терапии. – Думаю, монстр пытается рассказать нам свою сказку. Убийства – не что иное, как главы повествования. Он сочиняет в настоящем, но пытается раскрыть старую историю, полную боли и насилия.

– Убийца-повествователь.

Серийные убийцы обычно делятся на категории, в зависимости от образа действий и мотива, который ими движет. «Убийцы-повествователи» составляют часть более обширной категории «визионеров», они совершают убийства, повинуясь некоему альтер эго, с которым общаются и от которого получают инструкции, иногда в форме видений или «голосов».

Повествователям же для их свершений требуется публика. Они как будто все время ищут сочувствия к себе и своим делам, хотя бы даже и в форме ужаса.

Вот почему за пять дней до убийства монстр оставил сообщение на магнитофоне, спрятанном в исповедальне.

…был… Случилось ночью… И все поняли, куда он всадил свой нож…

…пришло его время… дети умерли… лживые носители лживой любви… и он был безжалостен к ним… соляной мальчик… если его не остановят, он не остановится.

– В базилике Святого Аполлинария он говорил в прошедшем времени, как рассказываются сказки, – отметил Маркус. – И первая фраза, которая почти не записалась, начиналась с «жил-был».

Клементе начинал понимать.

– Он не остановится, пока мы не разгадаем смысл его истории, – добавил Маркус. – Но сейчас сложилось так, что монстр не единственная наша проблема.

Они сражаются на два фронта.

С одной стороны – безжалостный убийца. С другой – целый ряд людей, которые прячут концы в воду, убивая и заметая следы. Даже жертвуя собственной жизнью. Поэтому они на время отстранились от убийцы-повествователя и занялись этой второй стороной дела. Заодно Маркус ввел Клементе в курс того, что ему удалось обнаружить.

Он начал с судмедэксперта Астольфи, который утаил улику с первого места преступления. Возможно, то была статуэтка из соли. После рассказал о том, как Космо Бардити напал на верный след, купив у Николы Гави книжку со сказкой о стеклянном мальчике.

Именно вопросы, которые Бардити задавал повсюду, привлекли к нему внимание человека, который в конце концов и убил его, инсценировав самоубийство. Тот же человек пытался заколоть Николу Гави, он же напал на Маркуса после оргии на вилле у Аппиевой дороги: человек в синих башмаках, голубоглазый старик, живший в подвале института «Гамельн».

– Астольфи и старик – доказательство того, что кто-то пытается скрыть правду и, возможно, защитить монстра, – заключил Маркус.

– Защитить монстра? Почему ты так думаешь?

– У меня сложилось такое впечатление. Монстру нужна публика, помнишь? Он любит, когда его прославляют. Поэтому я уверен, что видел его той ночью на вилле у Аппиевой дороги. Он пришел туда инкогнито, с фотоаппаратом, чтобы насладиться праздником в свою честь. Увидел, что я заприметил его, и сбежал. Пока я его преследовал, мне пришло в голову перекреститься наоборот, как это сделал Астольфи в сосновом лесу под Остией, когда выкапывал спрятанную им статуэтку из соли.

– И что?

– Я ожидал какой-нибудь реакции, но человек с фотоаппаратом уставился на меня так, будто этот жест ни о чем ему не сказал.

– Зато человек в синих башмаках, старик, опознал это извращенное крестное знамение, поэтому ударил тебя и оставил лежать без сознания в саду виллы. Правильно?

– Полагаю, да.

Клементе призадумался.

– Монстр под защитой, но сам не знает о том… Почему?

– Мы к этому подойдем, – пообещал Маркус. – Кажется, в институте «Гамельн» я напал на верный след. – Он ходил по комнате, пытаясь осмыслить то, что увидел ночью. – Старик в подвале перекрестился наоборот, потом убежал и устроил пожар. На первый взгляд поступок безумца, но я не думаю, чтобы тут было безумие. Скорее, то была демонстрация. Да, он хотел продемонстрировать передо мной свою решимость сохранить тайну. Не думаю, чтобы он остался в живых: я долго стоял возле дома, но оттуда так никто и не вышел. По правде говоря, мне самому чудом удалось выбраться.

– Как и Астольфи, он предпочел лишить себя жизни, только бы не заговорить. – Клементе пребывал в смятении. – Что же это за тайна такая?

– В одной из комнат института «Гамельн» под обоями с персонажами из сказок было скрыто изображение антропоморфной фигуры: человек с головой волка, – припомнил пенитенциарий. – Нужно, чтобы ты провел для меня исследование и нашел смысл этого символа. Что он обозначает? Думаю, с ним связано многое в прошлом.

Клементе согласился.

– Это единственный след, который ты обнаружил в институте?

Маркус показал на черный чемодан, который друг прикатил с собой.

– Ты принес видеомагнитофон?

– Как ты просил.

– Я нашел видеокассету. Это единственное, что удалось спасти от огня, но думаю, дело того стоило. – Маркус взял кассету со стула и протянул другу. Тот прочел на этикетке:

ПСИХОПАТ-ВСЕЗНАЙКА.

Маркус пояснил:

– Маленькие пациенты не называли своих имен и не знали имен товарищей. Кропп давал им прозвища, связанные со сказкой, которую он выбирал для терапии. Доктор стремился восстановить личность ребенка. Никола Гави, например, был «хрупким и опасным», как стекло. А соляной мальчик из сказки был умнее других ребят, но именно поэтому все его избегали: он разрушал все, к чему прикасался. Гави сказал, что у этого мальчика был высочайший коэффициент умственного развития…

Клементе начал догадываться.

– Христос определил своих учеников как «соль земли», чтобы подчеркнуть всю ценность их знания: ведь им явлена истина в Боге. С тех пор соль стала синонимом мудрости, – заключил он. – Соляной мальчик и в самом деле был умнее других ребят.

– Психопат-всезнайка, – повторил Маркус. – Думаю, на этой видеокассете мы увидим нашего монстра в детские годы.

Лаборатория технологического анализа – ЛТА – при квестуре Рима была одной из самых передовых в Европе. Она занималась всем, от расшифровки ДНК до тонкой электроники.

Руководил ею Леопольдо Стрини, тридцатипятилетний эксперт, бледный, лысеющий, в очках с толстыми стеклами.

– Здесь мы разгадываем коды и восстанавливаем содержание разговоров по телефонной и сотовой связи, – объяснял он Сандре. – Если, к примеру, в записи имеются пробелы, аппаратура ЛТА в состоянии заполнить их точно теми словами, какие были произнесены. Или фотография, сделанная в темноте: мы можем проявить изображение так, будто все происходило ясным днем.

– Как это у вас получается? – спросила Сандра.

Стрини подошел к одному из терминалов, стоящих в просторной комнате, и с довольным видом похлопал по монитору: